Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
— Да вы, как я посмотрю, все предусмотрели?
— Конечно, месье, а как иначе?
— И нам нужны наши припасы, сэр! — добавил внимательно прислушивающийся к разговору герцог.
— Да-да, — с готовностью поддержал его француз. — Это избавит вас от необходимости снабжать нас продовольствием.
— Господа, — перейдя на русский, поинтересовался я у своих соратников. — Приходилось ли вам видеть прежде настолько неприкрытую наглость?
— Говоря по чести, — усмехнулся Липранди, — всякого в жизни повидал, но вот такого еще не случалось! А вы что скажете, Владимир Алексеевич?
— Ни разу!
— И каков же будет ваш ответ? — счел необходимым уточнить ничего не понявший из нашего разговора Наполеон.
— Нет!
— Что… Но почему⁈
— Удивляюсь вам, господа, — отчетливо проговаривая на языке Расина каждое слово, заявил я. — Каким образом в голову таких почтенных господ, как генерал Канробер и лорд Раглан, пришла мысль сделать мне столь непристойное для всякого человека чести и противное интересам моего отечества предложение?
— Но это вполне достойные условия! — чуть громче, чем позволяли приличия воскликнул Плон-Плон.
Британец, выражая согласие со своим коллегой и союзником, принялся громко сопеть большим носом. Кажется, еще минута и затрубит, как слон хоботом! Однако, господ аристократов начинает разбирать на эмоции. И это хорошо.
— Я так не думаю, — совершенно спокойно ответил я.
— Послушайте, так же нельзя. Если ваше высочество по какой-либо причине не устраивают наши предложения, это не страшно. Сделайте свои… — постарался взять себя в руки француз.
— Легко! Тем более что у меня только одно, но при этом очень простоепредложение.
— И какое же?
— Капитуляция! — улыбнулся я, после чего вспомнив их недавнюю наглость на всякий случай добавил. — Ваша, разумеется!
— Это невозможно! — всплеснул руками Наполеон. — Французская армия никогда не капитулировала…
— И английская тоже! — поспешил добавить его союзник, не обращая внимания на сдавленные смешки моих спутников.
— Да неужели? — выразительно посмотрел я на племянника Бонапарта.
— По крайней мере, перед вами! — поправился Георг, с гневом посмотрев на улыбающегося Корнилова.
— Самое время это исправить.
— В таком случае, нам не о чем больше разговаривать! — решительно заявил герцог Кембриджский.
— Пусть так. Главное, не забудьте передать мое предложение вашим командующим.
— Будьте покойны!
— Отлично. Но раз уж официальная часть нашей встречи закончена, возможно, вы согласитесь отобедать со мной?
— Прошу меня извинить, но я не голоден! — ледяным тоном отозвался Георг.
— Очень жаль. А вы? — обернулся я к Наполеону.
По лицу племянника великого полководца было видно, что он-то как раз не прочь подкрепиться, но считает необходимым поддержать союзника.
— И все же я решительно настаиваю. Отпустить таких дорогих гостей без угощения — противно нашим обычаям! Надеюсь, вы не хотите оскорбить меня и мою страну, нарушив святые заветы русского гостеприимства? К тому же это не займет много времени. Полчаса или от силы сорок минут. Не хотите преломлять со мой хлеб, отведайте кофе или чаю с лимоном или сливками.
Ошарашенные моим неожиданным напором аристократы переглянулись и несколько неуверенно чуть кивнули головами, выразив свое согласие.
— Вот и отлично! Иван! — громко крикнул я, обращаясь к Рогову. — Подавай обед.
— Сей секунд, — отозвался тот, распахивая дверь, и по комнате поплыли сногсшибательные ароматы свежеприготовленной пищи.
Если сам, а вместе со мной и члены моего штаба, обходились весьма скромной и просто приготовленной пищей, то прибывшие на войну братья привезли с собой целую команду поваров. Готовясь к переговорам, я решил, что грех этим не воспользоваться и приказал им делать все что угодно, но поразить высокопоставленных парламентеров.
Впрочем, последнее оказалось не так уж и трудно. Разметавшая лагерь союзников буря, одинаково обошлась и с солдатами и с генералами. Голодать аристократам, конечно же, не пришлось, но горячую пищу они ели в последний раз еще до непогоды. Стоило нам добраться до стола, я тут же поспешил перевоплотиться в радушного хозяина, готового лично ухаживать за дорогими гостями.
— Для начала, господа, — предлагаю выпить за ее величество королеву Викторию! Дорогой принц, прошу не считать это неуважением к вашему царственному кузену, которым я всем сердцем восхищаюсь. Но все же королева Британии в первую очередь дама, а потому наш долг почтить ее первой!
— А ваш августейший отец тоже восхищается императором? — не скрывая скепсиса, поинтересовался принц.
— Если вы о том прискорбном случае, когда он назвал вашего кузена другом, а не братом, то это чистой воды недоразумение! Ведь в тот момент, когда писалось это послание, Наполеон был не императором, а президентом. Кто ж мог знать, что любовь французского народа к племяннику великого Бонапарта окажется столько сильной? Кстати, раз уж мы выпили за королеву Великобритании, давайте поднимем бокалы и за императора La Belle France!
— С удовольствием! — живо откликнулся принц, после чего немного смущенно спросил. — А кроме водки у вас ничего нет?
— Увы, друг мой. — Развел я руками. — Разве что чача…
— А что это?
— Поверьте, лучше вам не знать! Кстати, господа, я за ваших монархов выпил. Неужели вы откажитесь почтить таким же образом моего отца?
— Ваше высочество, — немного обеспокоенно поинтересовался Корнилов. — Не слишком ли вы частите?
— Нужно же их как-то задержать, — одними уголками губ улыбнулся я. — Если же вы беспокоитесь о моем состоянии, то зря. Стопка постного масла перед возлиянием на какое-то время гарантирует ясность мыслей. Впрочем, потом я, с большой вероятностью, свалюсь там, где стою. Так что не пугайтесь!
Пока я таким образом «угощал» своих гостей, в Балаклаве кипела работа. Даже не зная сути предложений союзников, было понятно, что все, что им нужно это краткая передышка. Если они навалятся всеми силами, Балаклаву мы можем и не удержать. Они же, вернув себе запасы, получат возможность дождаться необходимых им подкреплений и продолжать осаду.
Так что сейчас, подгоняемые нашими солдатами пленные спешно грузили содержимое захваченных складов на пароходы, которые в свою очередь должны были доставить их в Севастополь. Все так, конечно же, не вывезти, но остальное в случае вражеского приступа можно уничтожить.
Кроме того, новое задание получил, успевший сообщить о своих успехах Тацына.
— За то, что корабль захватил тебе, Степан Федорович, низкий поклон и большое спасибо, но потом. А сейчас, в лепешку расшибись, из шаровар выскочи, но сделай еще одно дело!
— Приказывайте, ваше императорское высочество, жизни не пожалею!
— Помирать не надо, хватит с нас покойников! Ты лучше сыщи возможность связаться с Сулейманом-пашой, да передай ему, что англичане с французами его бросили. И договариваются сейчас, чтобы я их с оружием и знаменами из Крыма выпустил, а про него и его аскеров даже не вспомнили. И если он не хочет после их ухода с нашей армией один на один биться, пусть пришлет парламентеров или даже сам приезжает под мое честное слово. Скажи, мол, великий князь обещал, что если поторопится, условия ему будут не хуже чем у Раглана с Канробером. А ежели нет, то пусть не ропщет, в другой раз предлагать не стану.
— Константин Николаевич, — помялся полковник. — А вы и впрямь французам уйти позволите?
— Еще чего! При блаженной памяти дядюшке Александре их учили, да видать не до конца. Теперь так просто не отделаются!
— Это по-нашему! — ухмыльнулся казак и помчался выполнять поручение.
Был уже поздний вечер, когда парламентеры вернулись назад. Но когда Канробер с Рагланом потребовали доклад, выяснилось, что и герцог и принц, мертвецки пьяны. Впрочем, Георг оказался немного крепче и был в состоянии ответить на некоторые вопросы.
