Учитель. Назад в СССР 3 (СИ) - Буров Дмитрий
— Зоя Аркадьевна, благодарю вас, — сдержанно прервал разгорячившегося завуча Свиридов. — Тамара Игнатьевна, что-то еще? — вежливо уточнил у русоведа.
— Нет, Юрий Ильич я как обычно в меньшинстве, — холодно ответила Звягинцева.
— Товарищи! Егор Александрович, обращаюсь лично к вам!
— Слушаю, Юрий Ильич, — откликнулся я.
— Ваши дети вместе с вами отправляются на участок по сбору брюквы. Ответственный участок, — подчеркнул директор. — Товарищ Лиходед всегда просит на брюкву старшие классы. В этот раз девятый и десятый на все время прикрепляются к этому участку.
— А что сложного в сборе брюквы? — не понял я.
— Городской, — фыркнул кто-то из коллег, остальные коллеги сдержанно усмехнулись, но объяснять не кинулись, предоставив это право директору.
— Брюква — овощ нежный, — улыбнулся Юрий Ильич. — С ней надобно очень аккуратно. Нельзя бросать, стукать, если отобьется один бочок, пойдет гниение. Значит, велика вероятность, что сгниет весь бурт.
— Бурт? — уточнил я.
— Бурт — это своего рода куча, — пояснил директор. — Выкапывается неглубокий котлован, примерно с полметра, и в нее укладывается брюква, слоями с соломой. Аккуратно укладывается, — уточнил Свиридов. — Получается эдакая слоеная горка, никогда не видели?
— Нет, не довелось. Мы все больше на помидорах колхозам помогали. Студентом на виноградниках работал. А вот на брюкве ни разу, — поделился собственными воспоминаниями с коллективом.
— На виногра-а-аде…- протянул кто-то из женщин. — Помнится, в отпуске пробовала дивный виноград! Белый, крупный, длинный… Название не помню, но вку-у-усный!
— Елена Сергеевна, не время и не место предаваться воспоминаниям, — строгим тоном остановила завуч учительницу.
— Так вот Егор Александрович, ваша задача вместе с ребятами собрать и бережно уложить брюкву в бурты. Задача ясна?
— Так точно, — машинально отчеканил я. — Брюква так брюква. До которого часа у детей рабочий день? — уточнил тут же.
— До обеда. Сбор завтра в семь тридцать, отправление на колхозном автобусе в семь сорок пять. Предупредите детей, и чтобы никаких опозданий, — Юрий Ильич коротко описал завтрашний режим.
— Сделаю, — подтвердил я кивком.
— Замечательно. Остальные… Пятый класс поставили на картофель, впрочем, шестые-восьмые тоже, — уточнил директор. — Девятый помощь десятому на брюкве.
За моей спиной кто-то из коллег отчетливо простонал.
— Анна Николаевна, не делайте такое лицо, — отчеканила Зоя Аркадьевна. — Дети достаточно взрослые, вашему девятому классу вполне по силам помочь старшим товарищам на брюкве. Немного усердия, побольше дисциплины и строгости, и ваш отряд вполне может претендовать на призовые места в соцсоревновании. Нина Валентиновна, плакат годового соревнования готов? — обратилась завуч к пионервожатой.- Да, Зоя Аркадьевна, после уроков повешу на стенд.
— Надеюсь, в этом году него не забыли? — уточнила Шпынько. — Перечерчивать не придется?
Ниночка смутилась, но бодро отрапортовала.
— Нет, ничего не забыли. Две недели на колхозе тоже снесла отдельной графой.
— Нина Валентиновна! — возмутилась Тамара Игнатьевна. — Кто вас учил русскому языку?
— Так вы же, Тамара Игнатьевна, — удивилась Ниночка, не сообразив, к чему учительница русского задала вопрос. Вроде для возрастных проблем с памятью рановато, да и не так давно Нина Кудрявцева закончила школу. Чтобы Звягинцева позабыла, у кого училась комсорг.
— Вот именно! Мне, как вашему бывшему педагогу, сейчас мучительно стыдно за тою как небрежно вы обращаетесь с русским языком, коллега! — отчитала Звягинцева в адрес растерявшейся Нины. — Где это видано: «на колхозе»! Вы бы еще «в концерт» нас всех отправьте.
— Извините, — пискнула пионервожатая, а я с удивлением посмотрел на русичку новым взглядом. Не думал, что царица Тамара бывает настолько нетактична. Мне казалось, я ее достаточно хорошо изучил за то время, что мы вместе трудились над сценарием и подготовкой к мероприятию. Однако, буду иметь ввиду.
— Товарищи! — привлек к себе внимание директор. — Если задачи ясны, вопросов больше нет, считаю собрание законченным.
— У матросов нет вопросов, — пошутил со своей парты Гришаня. За что тут же получил недовольный взгляд от завхоза.
Товарищ Борода, к моему удивлению, тоже присутствовала на педагогическом совещании, на повестке дня которого решался вопрос помощи родному колхозу. Оказалось, Степан Григорьевич первый человек на эти две недели. Вместе со всем коллективом отправляется на трудовой подвиг и назначается командиром нашего трудового школьного батальона. На завхозе организация поездки, включая запасное снаряжение в виде дополнительных ведер.
— Знаю, плавали, забыл, можно домой сбегаю, вот тебе и вышли из графика', — комментировал Борода вопрос кого-то из классных руководителей насчет пустых ведер.
Еще Степан Григорьевич, как начальник похода в поля, отвечал за воду в достаточном количестве, за провиант для легкого перекуса на всякий случай.
— Понятно, что ребятишки возьмут пирожков там, печенья из дома, мамки голодными не отпустят, но путь будет, мало ли что, — отчитался завхоз, докладывая о своей готовности к сельскохозяйственным работам. — Аптечку первой помощи обновил. Нашатыря так-то мало, напомните ребятишкам за головные уборы, — посоветовал Борода всем нам.
Как я понял, для работы на колхозные поля завтра с утречка пораньше отправляется почти вся школа. Кроме директора, завуча товарища Шпынько и учителей начальной школы. На уроки выходит только малышня с первого по четвертый класс.
— До завтра, товарищи, — попрощался Свиридов, выждав паузу.
Вопросов ни у кого не возникло и учителя, гремя стульями, переговариваясь, стали покидать кабинет.
Оперативное оповещение учеников состоялось еще ранним утром на короткой линейке. К тому же Зоя Аркадьевна не только вывесила объявление на доске возле расписания, но не поленилась и обошла каждый класс. Лично сообщив всем о том, что с завтрашнего утра вплоть до особого распоряжения школьники становятся сельскохозяйственными тружениками. Ну и заодно прочитала короткую агитационную лекцию о важности труда.
Как я и ожидал, новость взбудоражила юные умы, которые желали заниматься всем. Чем угодно, лишь бы не протирать штаны на уроках. Огорчились только девятый и десятый классы, и то исключительно из-за брюквы.
— Нет, ну вот вы скажите, Егор Александрович, почему как брюква, так сразу мы? А? В том году мы, в этом опять мы! Студентами станем, уж будьте уверены, тоже на брюкву попадем! — возмущался Федька Швец.
— Судьба у тебя такая, брюквенная, — подкалывал друга Горка.
— А хорошо бы на виноград, да, Егор Александрович? А вы бывали на уборке винограда? — допытывался Швец.
— Довелось в студенческие годы, — подтвердил я.
— Красиво, наверное, — мечтательно закатив глаза, протянул Федор.
— Что красиво? Уборка? — не понял я.
— Да не-е-е-т… Поля виноградные… это ж какая красотища, а! Бескрайнее поле винограда! — парен даже зажмурился от восторга.
— Не поля, а виноградники, — поправила одноклассника Люда Волошина. — Егор Александрович, а если у меня освобождение? Я могу просто дома остаться? — тут же уточнила у меня ученица.
— Какое освобождение? — не сообразил я сразу.
— Ну… от работы в поле, — смутилась десятиклассница.
— Ой, Людка не выдумывай,! Какое еще освобождение! — толкнула подругу в бок Зина Григорьева. — Да на тебе пахать надо! А ты — освобождение!
— А разве от трудов освобождают? Ты что больная? — уточниластароста Даша Светлова, и добавила. — Отделяться от коллектива нехорошо.
— Сама ты больная! — вспыхнула Зина. — У меня справка от врача! Мне нельзя долго на солнце. Аллергия!
— Чего-о? Какая такая… как там… летаргия? — схохмил Швец.
— Дурак! Ал-лер-гия! — по слогам проговорила Зина. — Болезнь такая. Пятнами на солнце покрываюсь, могу и в больницу попасть, — еще больше смутилась девушка. — Вы не подумайте, Егор Александрович, я не придумываю. Это недавно началось. Доктор говорит… — Зина резко замолчала, покраснела еще больше.
