Прорвемся, опера! Книга 4 (СИ) - Киров Никита
— А ты ещё кто? — Сега уставился на меня. — Тебя тут быть…
— А может, тебя тут быть не должно? — очень громко спросил Егор и поморщился. Витя говорил, что у него контузия, голова из-за этого сильно болела, но речь твёрдая. — Вот этот тогда и меня помог вытащить, и перед Артуром за нас вписался, разрулил, а то уже к стрельбе дело шло. Забыли, пацаны? Чё ты всех гонишь-то? Ты сам-то кто такой, откуда нарисовался такой грамотный?..
— Артур — армянин, — подал голос Сафронов, очень громко. — И менты под его дудку армянскую пляшут. А ещё и из братвы! А братва…
— А ты чего тогда сам с братвой-то связался? — перебил его я.
— С волками жить… — начал было он, недовольно глядя на меня, но я не дал ему закончить.
— То с Кроссом в баньке паришься, то своих подставляешь, на себя вину брать заставляешь. Ты же самый обычный бандит, как и другие, и во власть выбиваешься, кто ниже — подставляешь, а перед более крутыми пресмыкаешься. Гопник ты обычный, по тебе и видно. Трусливый, но наглый.
Кто-то из компании Орлова заржал, а я, не давал вставить Сафронову ни слова, старался вывести его из себя. Не сбить меня, старого прожжённого мента, грозными взглядами и гневными рожами, и не такое видел.
— Люди твои потом в тюрягу идут, — продолжал я, — и тебя покрывают, а ты тем временем в саунах с проститутками сидишь и в казино пальцы гнёшь, деньги проигрываешь. Чьи они, интересно? Говоришь красиво, да только толку-то? Пехота тебе нужна, кто стрелять умеет, с боевым опытом, и бойцы для разборок, и желательно такие, чтобы платить им не надо было, то есть идейные. Убьют или посадят — не беда, новых наберёшь, в другом городе. Сам всех идеями громкими сманиваешь, а отдуваться будут другие. Вот такой ты и есть, мы это все просекли. И до остальных — доведём.
— Короче, если есть что… — начал было он, скрипя зубами.
— Да вот ошибся ты, Аркаша, — я хитро посмотрел на него. — Не все у тебя в команде с отбитыми мозгами. Люди выводы сделали, как ты сначала одного приказал повесить, а потом второго, чтобы помалкивал об этом — придушить. Вот и не хотят они больше с тобой водиться, всё про тебя сольют. Нахрен ты им такой сдался.
Я напомнил про повешенного сотрудника РУОП и про Мишу Зиновьева, убитого маньяком. Ведь нигде не объявлялось, что это жертва Душителя. Что на самом деле случилось с ним, в городе не знали — думали, очередные разборки. И все здесь сидящие наверняка слышали, что кого-то придушили удавкой, всё-таки не каждый день такое происходит.
Тут-то Сафронов потерял самообладание и психанул. Уже не тот мудрый тип, вещавший о наболевшем, нет — теперь он просто заорал как придурок, рассудив, что кто громче в общей сваре, тот и прав.
Хотя и не всех моя речь проняла, но кто-то засомневался. Не зря я выступил.
— Есть вопросы — повесткой, с адвокатом приду! — рявкнул Сафронов под конец. — А нет ордера — вам тут делать нечего! Или мне вопросы твоему начальству задать? Я это могу…
— А мы закончили, — сказал я, чтобы дать всем время переварить услышанное. — Витёк, собирай своих, пошли. Там кафешка есть круглосуточная, по пиву можно, угощу.
— Погнали, пацаны, — Орлов выпрямился. — С этим здесь ловить нечего, это бандит. И он вас туда загонит, где будет такая же жопа, как в Грозном. Отвечаю.
Те, кто и так был с нами, потянулись к выходу, остальные же начали переглядываться. Я даже думал, не сработает, но один из тех, кто молчал всё это время, сидя на скамейке, теперь поднялся и, не оборачиваясь к рингу, пошёл к выходу. Затем ещё несколько человек — и ещё. Сделали ребята правильный выбор.
В итоге ушла почти половина. Но некоторые остались. Этот Сега, что-то злобно бурчавший вслед каждому, и ещё несколько человек из старой группы Орлова. Некоторые даже были рядом во время стрелки с Артуром. А также остались все те парни, кто вообще не имел отношения к Чечне, их Сафронов выловил для сегодняшней встречи где-то ещё.
Ну, первая победа есть, кого-то вернули. Но над остальными надо работать, и побыстрее, потому что Сафронов здорово обозлился и наверняка захочет решить вопрос со мной раз и навсегда. Уже накопилось у него претензий ко мне. А не решает — потому что знает, что он под плотным колпаком, и любой прокол, даже намёк — сразу навредит ему самому.
Зато попробует кого-то уболтать, настроить: мол, все беды от меня. Чтобы закрыли вопрос, как ему надо. Опасен я для него, он это понимает, но не поймёт никак, что именно мне надо. Он же людей по себе судит, думает, у меня какой-то свой хитрый план, как бы обогатиться.
— Сева? — позвал Витька оставшегося в зале снайпера. — Ты чё?
— Хочу послушать, что здесь говорят, чё-то прикольное было, — Донцов хмыкнул, посмотрел на нас своими неживыми глазами цвета бутылочного стекла и подмигнул.
Мол, задумал чё-то.
— Погнали, — я потянул Орлова на выход. — Завтра с ним поговорим.
* * *Ночью в городе ничего не стряслось, но поспать всё равно удалось совсем немного. Пока купил всем пива, пока обсудили в узком кругу случившееся, пока всё обдумали… ни к чему, в общем-то, и не пришли. Разве что Устинов не остался на пиво, хотя я хотел услышать его мнение. Но он куда-то торопился, только сказал, что если приключится что-то срочное, чтобы мы ему позвонили — и он сразу прибежит.
Туркин или спал, или куда-то уехал со своей группой, я до него не дозвонился. Ну, будем справляться без него, благо, что тех, кто не любит Сафронова, в городе достаточно. Ну, раз пока не выходит дождаться помощи от смежников, загляну к бандитам.
А следующее утро прошло в рабочей рутине: рёв Шухова, Пигасов, докопавшийся по поводу подписей в листе ознакомления с новыми приказами; потом пришлось съездить на труп, но там оказалось, что нет криминала, просто молодой участковый растерялся, а дежурил, как на беду, Сурков, который опять начал бить во все колокола и поднимать панику. Ещё и Кобылкин занят, освободится нескоро, даже некогда было обсудить его подозреваемых и составить план действий, с кого начать.
Но кое-что в этой рутине было интересное.
— Тебя, Паха, — Орлов, только что снявший трубку, показал мне на телефон.
Я сел за стол Устинова (его самого где-то с утра не было, но никто из руководства его не искал и не спрашивал) и поднял трубку. Витя положил свою и продолжил писать.
— Слушаю, Васильев, — проговорил я привычно.
— Здравствуйте, — прощебетал девичий голосок. Связь была с помехами, но голос я слышал хорошо. — Это Юля, узнали?
— Юля?.. Напомните, кто вы? — я придвинул к себе листок бумаги, на которой Устинов вчера рисовал кружочки и косички, и взял ручку.
— Юля это. Вы мне говорили уехать. Нападение, помните? Цепочку потеряла ещё после этого.
— Вспомнил-вспомнил. Устроились? — я переложил трубку в другую руку.
Цепочку ей потом вернём, когда девушка приедет в город — она пока что лежит у меня. Правда, сначала надо найти маньяка.
— Да. Вот, хотела сказать. Вспомнила… м-м-м… приметы, как вы говорите. Когда убегала, споткнулась и обернулась. Маска вязаная, как у бандитов. Но не всматривалась, а то он за мной как побежит-побежит… ну, и всё. Сегодня снилось даже, — расстроенно произнесла она.
— Рост, цвет глаз, что-нибудь помнишь?
— Нет, он в очках был.
— В маске или очках? — спросил я, подавляя раздражение.
Я уже было ждал от её звонка чего-то, а она только про маску сказала, да ещё с очками путается.
— Да! — радостно вскричала она. — Вернее, очки такие, как у лыжников, на ремешке, широкие, поверх маски. И куртка чёрная. И джинсы.
— Понятно, — я записал на всякий случай. — Хромал или нет? Рост высокий или обычный?
— Не помню. И он бежит-бежит, а потом так споткнулся на чём-то, упал и так заматерился громко!
— Так голос молодой или старый?
— Не помню, но матерился громко. Порезался, наверное, там же стекло было, он на него упал. И очки слетели! — Юля произнесла это так, будто только что вспомнила. — Но я не смотрела дальше, — добавила она расстроенно. — Страшно было, я побежала.
