Аналитик (СИ) - Семин Никита
Высказавшись, Ворошилов сел на место и с презрением посмотрел на меня.
На зал опустилось молчание. Все переваривали только что услышанную новость. Даже товарищ Сталин задумчиво посматривал на старого соратника и кидал нечитаемые взгляды на меня. Но вот он оглядел всех членов политбюро и прокашлялся.
— И все же, товарищ Ворошилов, откуда у вас такие сведения?
Климент Ефремович выразительно покосился на меня, явно не желая в моем присутствии разглашать эту информацию.
— Товарищ Огнев, выйдите пожалуйста на минуту, — правильно понял его Сталин.
Я молча покинул зал, гадая, чем окончится так и не начавшийся доклад.
«Вот блин, опять у меня ожидания не оправдались! — снова мысленно посетовал я. — А ведь было предчувствие! Все пока идет в точности, как с дипломной работой! Но Сталин — не Жижиленко. Он явно меня выгораживать не будет. Подозрительный слишком. Спасает пока лишь то, что я считаюсь его человеком. И нападки на меня воспринимаются им, как нападки на него самого. Но что если Ворошилов сможет его убедить в своей правоте? Вот тогда будет жо.!»
* * *Тем временем в зале заседания политбюро после ухода Сергея.
— Итак, Климент, — повернулся к Ворошилову Калинин, — мы тебя слушаем.
Сталин же, выпроводив парня, после слов Михаила Ивановича предпочел молча наблюдать. Да и ответа ждали все.
— Ко мне вчера подошел агент ОГПУ. Он-то и сообщил о прошлом гражданки Белопольской. Показал материалы по ее делу, а также фотоснимки ее писем деду. В них он обещала Владимиру Белопольскому помочь, без указания конкретики. Но как вы понимаете — факт ее целенаправленного вмешательства налицо!
— А почему тогда этот агент не сказал о прошлом Белопольской Огневу? — спросил тут же Андреев. — Я же видел лицо парня — для него ваши слова про эту гражданку стали полной неожиданностью.
— Удивление и сыграть можно, — отмахнулся Ворошилов.
— Но все же, если Огнев был не в курсе… — продолжил Андреев.
— То все равно должен был как руководитель интересоваться, чем живут его подчиненные, — поддержал Ворошилова Каганович.
— Поэтому я считаю, что этого «докладчика» нужно арестовать и допросить! — тут же рубанул рукой воздух Климент Ефремович. — Да и эту белополячку — тоже.
— А она из поляков? — удивился Андреев.
— Наверняка, — уверенно кивнул Ворошилов. — Фамилия очень уж говорящая.
— Товарищи, — прервал спор Сталин, — не будем делать поспешных решений.
Тут только похоже Ворошилов вспомнил, кто именно стоит «за спиной» парня и неохотно кивнул, признавая правоту генерального секретаря.
— Климент, я буду тебе благодарен, если ты скажешь имя того агента, что принес тебе информацию, — обратился Иосиф Виссарионович к Ворошилову. — Надо наградить столь бдительного человека.
— Хорошо.
— Ну и спросить с его руководства — почему они раньше нам ничего не сказали про эту Белопольскую. И как вообще допустили ее в институт, — завершил окончательно спор про девушку Сталин.
— А что с докладом то? — вскинулся Андреев.
— Да какой доклад? — воззрился на него Ворошилов. — Верить тому, что враг народа написал⁈
— Это еще не доказано, — мягко заметил Сталин. — Но заседание отложим. До момента, пока не будет внесена ясность с этой девушкой и ее истинными целями.
* * *Ждать пришлось минут десять. И пусть это недолго, я думал, что их совещание затянется на гораздо больший срок, мне это время показалось вечностью. Первоначальное удивление и недоумение ситуацией постепенно перешло в страх. И чем дольше я ждал, тем сильнее он усиливался. Ведь если сейчас Ворошилов убедит руководство нашей страны в моей виновности, то никакие былые заслуги не помогут. Я помню падение и Каменева, и Бухарина, и Троцкого. А у них влияния и личной репутации со связями было не в пример больше моего. И где они сейчас? А ведь мне товарищ Ворошилов серьезную статью пытается приписать! С ней не то что в тюрьму — на каторгу попасть можно!
Наконец дверь в зал открылась, и первым вышел товарищ Сталин.
— Иди за мной, — коротко сказал он, после чего быстрым шагом отправился по коридору.
Похоже мой доклад отменяется. Надеюсь, лишь временно. Но сам факт его отмены уже говорит не в мою пользу.
Мы дошли до кабинета Иосифа Виссарионовича. Прежде чем войти, он потребовал от Агапенко срочно вызвать Берию, а уже после этого поманил меня за собой.
Очутившись внутри, Сталин прошел за стол и, усевшись, принялся набивать трубку, сверля меня взглядом. Вопросов он никаких не задавал, и тишина становилась гнетущей.
— Кхм, я могу спросить? — не выдержал я этого молчаливого давления.
— Спрашивайте, товарищ Огнев.
Фух! Раз все еще «товарищ», то решение по мне пока не принято.
— Вы верите, что я скрытый враг и действую во вред нашему народу?
— Неважно во что я верю. Важно — что говорят факты.
— Но ведь факты можно подать по-разному, — заметил я. — Иногда бывает посмотришь — человек дурак и действует глупо. А после оказывается, что он или не имел всей информации, или наоборот — обладал более полными данными, о которых не знали другие.
— А вы имели полную информацию об Анне Белопольской?
— О ее прошлом я ничего не знал, — покачал я головой. — Но собирался поговорить с ней об этом.
— Почему?
— Эээ… — не понял я вопроса. — Почему «что»?
— Почему вы собирались с ней поговорить о ее прошлом?
— Ну, я не совсем о прошлом хотел с ней поговорить. Только выяснить — кто ее родня.
— И с чего у вас возник такой интерес? Тем более сейчас? Вы ведь с ней уже два месяца работаете?
Сдавать Савченко? Не хотелось, но можно же фамилию и не называть.
— Мне сказали, что у нее непростые родители. Я тогда подумал, что это кто-то из членов партии или еще кто может быть из руководства. Мало ли какие у Анны взаимоотношения с ними, раз сразу не сказала. Вот и не торопился все у нее выспрашивать.
— Давно сказали?
— Недавно. Буквально на днях.
— Кто? — вопрос прозвучал хлестко, как выстрел.
— Один из сотрудников ОГПУ, которые осуществляют охрану нашего института, — пришлось мне сознаться, правда пока не называя конкретных фамилий.
Сталин тоже это заметил, но «дожать» меня не успел — пришел Берия.
— Подождите пока в приемной, товарищ Огнев, — выставил меня за дверь генсек.
Видимо сейчас допрос будет учинен Лаврентию Павловичу. И уже после этого я узнаю хоть какой-то вердикт. Или не узнаю. Что может быть даже еще хуже.
* * *Лаврентий стоял перед товарищем Сталиным, гадая — что случилось? Единственное, что пришло на ум — это «что-то» связано с Огневым. А раз так, то… Лаврентий догадывался примерно, о чем его могут спросить. И у него был ответ на такой вопрос.
— Товарищ Берия, скажите, насколько полно ОГПУ контролирует сотрудников Института анализа и прогнозирования?
— В полном объеме, — тут же ответил Лаврентий, мысленно поставив себе галочку, что был прав.
— Это хорошо, — вроде как удовлетворенно кивнул генеральный секретарь, от чего Берия расслабился. Ненадолго, потому как следующий вопрос уже больше был похож на претензию. — Тогда ответьте — раз уж у вас все под контролем, то как так получилось, что в институте работает родственник врага народа? И почему вы об этом докладываете председателю реввоенсовета?
А вот это стало для Лаврентия неожиданностью. Нет, не то, что у Огнева под началом работает родственница заключенного в лагерь бывшего белого офицера. Об этом Лаврентий знал. Но вот то, что об этом кто-то доложил Ворошилову — стало неприятным удивлением. И поводом задуматься — кто это у него такой прыткий в ведомстве и чего добивается.
— По последнему пункту — я разберусь, кто и зачем сделал такой доклад, — тут же принялся отвечать Берия. — А что касается Анны Белопольской… — Лаврентий сделал паузу, чтобы понять — об одном и том же ли человеке они сейчас говорят или нет. Дождавшись наклона головы Сталина, подтвердившего, что Лаврентий не ошибся, мужчина продолжил. — То по ней принято решение провести отработку метода вербовки и получить выход на членов РОВС.
