Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
— М-да-а! — глубокомысленно протянул он. — Вот ведь как! Вроде готовились-готовились, а опять всего не хватает! Ну да ничего! — тут он глянул на Менделеева младшего и супругов Рябоконь. — Всё равно некоторые заготовки пригодились. Будет у нас сюрприз немцам!
Глава 11
Тарнув, 20 апреля (3 мая) 1915 года, понедельник, поздний вечер
— Господа офицеры! Третий тост!
Присутствующие подтянулись и приготовились выпить, не чокаясь, когда прозвучит ритуальная фраза.
— За тех, кого с нами нет!
Артём Рябоконь выдохнул, выпил рюмку до дна, переждал пару секунд и потянулся за закуской. Традиция третьего тоста постепенно распространялось в войсках, но тут были свои, беломорские, среди них она появилась вскоре англо-бурской[60].
Посиделки случились совершенно неожиданно. Так-то их часть дислоцировалась на другом берегу реки Дунаец, но сегодня он привёз в ремонт две «мотолыги». Хотя к уже привычному сочетанию «многоцелевой тягач лёгкий» недавно добавилось слово «бронированный», армейские механики жаргонное название менять не стали. Одна машинка была собственная, плановый ремонт движка и ходовой части, а вот вторая — «соседская». Подполковник Фок, почитаемый беломорскими за «почти своего» (так часто он появлялся на тамошних полигонах) недавно получил шестнадцать МТ-ЛБ с возимым 90-мм миномётом.
Машины были новые, а идею подсказали немцы, они на французском фронте на свои «полугусеничники» чего только не ставили. И пулемёты, и 5-см флотские скорострелки, изначально разработанные как средство борьбы с торпедными катерами, и даже 88-мм миномёты.
Ну, вот последнюю идею наши и позаимствовали. Только выяснилось, что стрелять на ходу — плохая идея, уже после третьего выстрела ходовая стала скрипеть и разваливаться. Но сказался вечный армейский бардак, и механики к Анатолию Владимировичу пока не прибыли. Он и попросил «по-соседски» командира бронеходного батальона капитана Алексея Ухтомского[61]. А тот поручил своему зампотеху, то есть поручику Рябоконю, заместителю по технической части, прошу любить и жаловать.
Как каждый нормальный военный, Артём лишней работы не любил, так что удачно совместил «чужой» ремонт со своим, плановым. И обошлось это всего в три бутылки технического спирта[62], универсальной армейской валюты.
Правда, с апреля этого года фронтовым частям ввели водочную порцию, по шкалику в обычные дни, и по два — в воскресные, так что покупательная стоимость слегка упала. Еще в марте удалось бы за пару бутылок договориться.
Впрочем, грех жаловаться. После введения «винной порции» у нижних чинов и куражу прибавилось, и простывать стали меньше, да и, что уж от самого себя скрывать, меньше стали воровать. До войны этот город под австрияками был, но это не помешало распространиться тут и воронцовской программе «шмурдяк», и небольшим подпольным ректификационным колонкам.
Так что евреи, которых в городе было множество, быстро наладили «производство водки холодным способом», просто разбавляя чистый спирт. Вкус был не тот, но зато возможность выпить была у любого, кто мог заплатить. Да и поляки не отставали, предлагая бимбер[63] из-под полы буквально на каждом углу.
— Предлагаю выпить за то, чтобы немцев остановили! — предложил тост Мишаня, вольноопределяющийся из миномётчиков.
Да, именно «немцев», правильное слово подобрал. Недели две назад бестолковая «Резиновая война» была, наконец, приостановлена, и начали копить резерв для удара на краковском направлении. Но немцы опередили. Буквально вчера германские и австрийские войска под командованием Августа фон Маккензена начали прорыв в направлении Горлице.
— Хороший тост! — одобрил Саня Лаухин, пилот истребителя, отличившийся еще в Бельгии в самом начале войны.
Артём мимоходом пожалел, что знаменитый Артузов-младший, в полк которого и входила эскадрилья Лаухина, не смог хотя бы заглянуть на их посиделки. Увы, и его, и Юрия Семецкого вызвали в штаб на какое-то срочное совещание.
Ну да ничего, шанс ещё был. Техника уже стоит на платформах, но их эшелон должен отправляться только в половине третьего ночи. Потому и получилось посидеть с земляками.
— Эх, погода проклятая, летать не даёт! Мы бы этим «колбасникам» настроение попортили! — с досадой стукнул пилот по столу опустевшим стаканчиком.
Да, с погодой получилось как-то странно. Всего в паре десятков вёрст к югу и западу — облачно, но ни тумана, ни дождя. А вот под Тарнувом уже двое суток льёт противный мелкий дождик. В результате небо сейчас принадлежало немцам.
— Господа офицеры!
Присутствующие поднялись на ноги, приветствуя вошедших старших офицеров.
— Вольно! — скомандовал Семецкий, недавно произведённый в полковничий чин. Официально это считалось тайной, но присутствующие были в курсе, что повышение в чине он обеспечил себе операцией по захвату Зонгулдака и последующим освобождением Турецкой Армении. — Налейте и нам по маленькой.
— Господа, предлагаю снова выпить за Победу!
Выпили все, включая Артузова-младшего, пришедшего вместе с Юрием.
— А теперь, господа офицеры, рекомендую всем отправиться по своим частям дислокации. Я лично отправляюсь вместе с вами, — обратился он к Артёму и Михаилу. Только не ночью, а буквально через полчаса. Ваши платформы присоединили к нашему поезду.
Между Тарнувом и Бжеско, 21 апреля (4 мая) 1915 года, вторник, ночь
— Господин поручик, у Ковалысько опять «гусянка» полетела!
Артём только выругался про себя. Идея «усилить» их батальон полугусеничными грузовиками конструкции Кегресса была из тех, которые Воронцов любил называть «абстрактно правильными». Теоретически наступать планировалось через две-три недели, когда погода будет более-менее сухой, а восьми «мотолыг», по две на каждую роту, могло не хватить.
Так что пять «полугусеничников» добавляли до двадцати тонн груза за рейс. Вот только, мать-мать-мать, планы эти пошли ко всем чертям. Вместо тридцати двухбашенных пулемётных «единичек» в штате было двадцать девять, причем одна, как назло, поломалась буквально вчера. А рота «двоечек», вооружённых автоматическими «Эрликонами» калибром 8 линий, вообще не пришла. Слухи утверждали, что сами машины готовы, но вооружать их нечем. Дескать Сандро забрал их для каких-то своих нужд. То ли для «Легких Сил Флота», то ли для охраны аэродромов — никто не знал. Но в итоге им идти в атаку одними только пулемётными «самками»[64].
Нет, спора нет, «Максим-Токарев» образца 1914 года[65] — машина серьёзная, а в бронеходном варианте имеет увеличенную ленту и принудительное водяное охлаждение. Но всё же гораздо спокойнее было бы, если бы впереди каждой роты «единичек» шёл взвод «двоечек» с серьёзным калибром, способных и орудие на короткой дистанции подавить, и немецкие артиллерийские броневики «выбить» издали, буде те появятся. Да и лёгкие полевые укрепления они тоже могут «разобрать».
Теперь же приходится полагаться только на усиление самоходными минометами. К счастью, большинство машин Фока были заранее выдвинуты к переднему краю, и тащить приходится только одну, ту, что в ремонте побывала.
— М-мать! — нога бойца, бежавшего впереди, вдруг скользнула в пробитую колею, где мгновенно утонула в бездонной грязюке. Он судорожно замахал руками, пытаясь удержаться, но всё же упал. Видок у поднявшегося был тот ещё! После двухдневных ливней даже один бронеход неплохо продавливает обычную грунтовку. А здесь уже прошло три десятка, превратив лесную дорогу в натуральный канал с толстым слоем жидкой и невероятно липкой субстанции. Понятное дело, что мотолыги в ней то и дело буксовали, а грузовики-полугусеничники вообще не могли двигаться иначе, как на прицепе.
