Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
Вот так я и сидел, крутил в голове мысли-идеи, время от времени поглядывая на своего потенциального выгододателя: явного аэра, тощего, высокого, черняво-кудрявого и с глазами навыкате, которые он ещё и старательно пучил, заставляя подчинённых «уважать его власть». И тут я увидел шанс, правда, времени на его реализацию… Успею, решился я, проскользнув к лифтовой шахте, где засёк несколько гриджо, с довольным видом разглядывающих округу.
— Груз с пристани. Носить за мной, молча. Сколько? — резко поинтересовался я.
— А тяжёлый груз, сударь? — отвлёкся на меня один из серых, пока его товарищи продолжали молча втыкать, любуясь окружающей их действительностью. Чёрт, а они, случаем, не под препаратами? Как-то мы с Дельфиной упустили эту тему. А просветиться бы стоило. Во избежание, так сказать. Кто его знает, какие вещества здесь в ходу, и на что способны принявшие их условно-разумные?
— Двадцать пять-тридцать кило, — продолжая с осторожностью коситься на приятелей моего собеседника, произнёс я.
— До темноты — пять железных, сударь. Потом я не могу, домой надо, — с мечтательной улыбкой сообщил тот.
— По рукам. За мной и не отставай, — бросил я, обернувшись.
Вроде — успевал. Подмеченная мною группа методично и неспешно двигалась вдоль прилавков. Может, развернутся раньше, конечно, и это будет облом, но… но… Да к дьяволу! Не время для рефлексии. Весь мой план построен на сплошных допущениях и вероятностях. Вероятности, что компания с явным аристократом аэров окажется в нужном месте, и я успею. Вероятности, что именно этот пучеглазый засранец продал Просперо сепаратор, а не, допустим, серая пышнотелая дама средних лет, что торгует пятью прилавками дальше. Или что пучеглаз забудет… ну в общем, всё не стопроцентно, но, если выждать когда всё будет точно так и не иначе — только смерти от скоропостижной дряхлости и дождёшься. А хочешь жить — умей вертеться, напомнил я себе абсолютную истину, заскакивая в стакан подъёмника. Носильщик — за мной и, как оказалось, ценник «лифтёры» берут за вес. Что, учитывая то, что они его фактически тягают на горбу — вполне логично.
Получив пинка от пола стакана, я с вприпрыжку следующим за мной носильщиком рванул к Обсерватору.
— Жди тут, — ткнул я пальцем, указав серому на площадку перед входом на Обсерватор, заскочил внутрь, подхватил сепаратор и, проигнорировав, удивлённый взгляд охранника, посайгачил обратно на свежий воздух и к ожидающему меня гриджо-носильщику.
Кажется, дежурный что-то хотел сказать, но мне было не до того. Всучил раскоряку серому, оказавшемуся, кстати, удивительно сильным! Он без звука, небрежно принял одной рукой тридцатикилограммовую хрень и молча застыл на месте, с любопытством разглядывая махину Обсерватора и помахивая сепаратором в такт тихо напеваемой себе под нос мелодии. Помотав головой, я отвлёкся от несвоевременных наблюдений и, махнув гриджо рукой, чтобы тот следовал за мной, принялся переодеваться прямо на ходу. Впрочем, «переодеваться», это слишком громко сказано. Всего дел-то: вывернуть куртку, превратив её из серой рабочей робы в «цивильную», да вернуть на пояс кортик. В довершение своего перевоплощения, сосредоточился и, прогнав мысленно давно заученную наизусть «мантру» самовнушения, переключился на нужный образ. Тут же и проверил его на безднике, что дежурил на входе, как я себя держу — тот аж глаза вылупил, помотав головой. Это я молодец, про себя порадовался я и, не теряя времени, заскочил в тот же стакан, что недавно уже доставил меня на четвёртый ярус.
— Сударь… синьор? — удивлённо вытаращился на меня знакомый лифтёр.
— Третий ярус. Быстро. Десяток железных, — отрезал я, надменно кривя губу, одновременно придерживаясь за стенку стакана.
И правильно делал — стакан спустился даже быстрее прошлого раза. Но бояться у меня не было времени, так что, всучив лифтёру денежку, я, важно задрав нос, потопал к присмотренному торгашу.
Носильщик не отставал, более того, не задавал вопросов и не трепался — явно помнил «условия контракта», несмотря на свойственную гриджо инфантильность. А я, к счастью, успевал как раз к нужному моменту. Так что быстрой, но вальяжной походкой дотопав до нужных прилавков, я встал, подбоченившись и положив ладонь на рукоять кортика у пояса. Ну что, Тоша? Играем? Живём! О… а вот и жерт… м-м, выгододатель, да.
Пучеглаз метнулся ко мне буквально бегом.
— Что угодно благородному сень… простите великодушно, мессеру в моей ничтожной лавке? — залебезил он.
— Посмотреть на тебя, — через губу, разглядывая пучеглаза как насекомое, бросил я. И сказал это достаточно громко, чтобы подходящая мимо компания офицеров и явного представителя первого сословия, аристократа аэров, услышали нашу беседу.
— И чем же недостойный Лешерман привлёк ваше внимание, мессер? — удивлённо воскликнул он.
— Тем, что такого пройдоху и каналью я ещё не встречал, — проникновенно сообщил я.
— А-а-а… э-э-э… — непонимающе протянул этот негодный сын своего народа.
— Это — сепаратор, — небрежным жестом указал я на удерживаемую серым фигулину. — Поставь, — махнул я рукой носильщику, что он и исполнил. — Его купил у тебя, пройдоха, мой механик. И прослужил он столь мало, что мне говорить смешно! Уж лучше бы подержанный взял: хоть и позорно, но он хоть работал бы!
На мои слова компания навострила уши и даже приблизилась, на что я и рассчитывал. А торгаш затравленно забегал глазами: значит, действительно мастер-ломастер закупался у него.
— Мессер, прошу простить…
— Не прощу.
— А что…
— Сломан, — надменно бросил я и, остановив взгляд на переносице мгновенно вспотевшего торгаша, протянул: — И вот я думаю…
— НЕ НАДО! — натурально взвизгнул пучеглаз, пулей метнулся к прилавку и с поклоном протянул сепаратор. — Помилуйте, мессер, примите! — чуть не плакал он.
Стоп. Это я «переиграл», выходит. Точнее не учёл «чёткого» сословного деления в местном социуме. И в глазах торгаша, похоже, я сыграл не «аристо на полшишечки», а полноценного аэра-мага. При этом, вопрос конфликтов и применения силы в правилах
