Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
На седьмом причальном уровне, по которому я бродил, сейчас оказалось три этих цилиндра-подъёмника, а четвёртое «гнездо» было свободным: видимо, «водитель» этого подъёмника припарковал своё «такси» на другом этаже. Но честно говоря, куда больше, чем сами лифты, больше похожие на древнюю пневмопочту, меня заинтересовали гриджо. На Обсерваторе, как понятно, я этих товарищей не видел, да и Дельфина говорила, что они нечастые гости у аэров. А описания из книг, голограммы и фотографии просто не могли передать всей странности этих существ. Точнее… ну, есть же разница между картинкой изображающей какого-нибудь утконоса, и встречей с ним «вживую»? Вот и с гриджо вышло так же. Пока я их видел лишь в книгах да голограммах, воспринимал отстранённо, мол, есть такие и пусть. А тут, столкнувшись нос к носу… Ну, они действительно странные!
Нет, гриджо были вполне себе людьми, по крайней мере, с виду. Не гиганты, но и не маленькие, довольно сносно сложенные. А вот «кожура» этих типов и вправду была матового технически-серого цвета. Ну и натурально светящиеся аквамариновым светом глаза… вот это было по-настоящему дико. Для меня, во всяком случае. Правда, убедиться, что это свечение не уникальная особенность конкретного гриджо, стоящего сейчас напротив меня, возможности не было. Оба его коллеги в этот момент, как и положено скучающим в ожидании заказа таксистам, дружно сопели во сне, сидя на полу своих цилиндров. Кстати, кроме присосок, удерживающих у них на плечах провода, подключённые к основаниям подъёмников, на серых были надеты лишь какие-то юбки-набедренные повязки. Ни обуви, ни рубах-комбинезонов, ничего такого. Только прикрывающие срам, расшитые цветастыми геометрическими узорами юбки… плиссированные.
Ну, полюбовался я со стороны на это чудо чудное, диво дивное, да и двинулся решительным шагом к цилиндру с неспящим «таксистом», решив быть повежливее: как-то хамить живому ходячему генератору ван де Граафа не очень хочется.
— Добрый день, — обратился я к гриджо.
— Сударь, вам оченно повезло, что у вас добрый день! — скрипящим дискантом, сверкнув глазами, зачастил серый.
Кстати, говорил он на этакой смеси языков, часто вставляя немецкие и русские. И хорошо, что я их относительно неплохо знал: многие слова были явно жаргонно искажены.
— А вот у меня, сударь, день не задался. У Марьки моей варево убежало, не доглядела, клуша. И причал, почитайте, пустой, а денежка нужна. Но ничего, вот я — не сплю, как Кролька и Вассин, дурачьё. А значится, и с прибытком буду, — хозяйственно уставился он на меня. — А куда сударю угодно? Опущу с ветерком! — гордо заявил он.
Ржать я не стал — понятно, что бандитско-уголовный жаргон к совершенно естественному «опущу» отношения не имел, хотя забавно, конечно. Но вот серый… было такое ощущение, что я общаюсь если не с ребёнком, то с подростком. А если совсем точно: не общаюсь. Серый токовал, что тот глухарь в положенный сезон, не нуждаясь в собеседнике, а видимо, только в раскидистых ушах. И трындел, трындел, трындел… Аж голова слегка закружилась от его трескотни. Не в последнюю очередь потому, что пропускать её мимо ушей не стоило: в потоке «машек-глашек-дурачья-нескладух» была информация. Неполная, рваная, возможно, вообще ненужная, но я не в том положении, чтобы пренебрегать даже крохами любых сведений, так что пришлось внимательно вслушиваться в поток сознания серого. Вслушиваться и запоминать. Но через пять минут трескотни (к счастью!) гриджо иссяк, и вновь внимательно уставился на меня.
— Так куда вас опустить, сударь?
— С ветерком? — уточнил я, переживая лёгкую церебральную контузию. Помотал головой и, вроде бы, звон в ушах начал стихать.
— Могу и помедленнее, а то…
— Четвёртый и побыстрее! — сообщил я, пока эта шарманка на электроприводе не застрочила снова.
— Как пожелаете. Пару железных? — кивнув, спросил он, лупая глазами.
И точно — ребёнок-подросток. По-детски наивно-хитрый, он не только лицом, но, кажется, всей своей фигурой выражал предвкушение в стиле: «вот как я сейчас на этом лопушке поживлюсь!»
— Железный. И железный — если быстро-о-ОЙ! — ойкнул я, чуть не навернувшись, потому как цилиндр даже не рухнул — полетел с ускорением к земле и уже через миг резко затормозил, а между нашлёпками-контактами на плечах серого прострелили искорки статики.
— Быстро, сударь! — констатировал радостно улыбающийся серый, пока я мысленно проверял на каком я свете, ну и исследовал собственные ощущения… особенно беспокоясь о сухости белья.
— И вп-п-правду быстро, — с лёгкой запинкой согласился я и, покопавшись в кошельке Просперо, выудил из него пару железных. — Держи, заслужил, — протянул я серому денежку и смылся из цилиндра подъёмника, пока словоохотливый лифтёр не присел мне снова на уши.
Как меня перегрузкой в кашу не размазало — ума не приложу, хотя ускорение-торможение явно было нелинейным… Но всё равно — страшно, даже ссыкотно, если начистоту. Но я — сухой, а значит — молодец. Придя к такому выводу, я приосанился и потопал по коридору, который, спустя минуту, привёл меня ко входу в огромный зал с высоченными потолками, теряющимися в темноте.
Торговали на четвёртом ярусе именно «живым» товаром, в смысле продуктами, органическими тканями и даже какими-то животинами, как живыми, так и убоиной. Техникой и прочей несъедобщиной, соответственно, торговали на третьем ярусе. Вот только я решил, для начала, присмотреться-принюхаться к округе, да и к самому здешнему рынку со всеми его архитектурными изысками. Чем и занялся: освещение здоровенного торгового зала, по-моему, занимающего весь периметр конуса, было таким же по-бездному зеленоватым. Но при этом было несколько световых окон: солнечный свет шарашил в многометровые, даже не застеклённые, а просто распахнутые люки, прорезанные в толстенных внешних стенах здания. Впрочем, этих «форточек», несмотря на их гигантские размеры, на освещение всего помещения явно не хватало, так что зеленоватое свечение потолка и верхней части пучка лифтовых труб, зря не пропадало.
Сам же торговый этаж был высотой в шесть-семь метров, но, при этом — разделён ажурными платформами-переходами на пару условных ярусов. На них же располагались эдакие ангары, металлические и однотипные, они имели обычно по два входа. Бывало и больше, с подъёмами-спусками на другой ярус, но таких торговых точек было совсем немного, и они явно выглядели богаче остальных.
Народу здесь было немного, что вроде как естественно: торговый остров, а гостей-кораблей всего двое, вроде бы… ну, максимум трое, если с противоположной стороны конуса был припаркован ещё
