Шайтан Иван 2 (СИ) - Тен Эдуард
— Здравствуйте пластуны!!!
— Здравия желаем ваше превосходительство. — складно здороваются мои бойцы. Соловьев с Дорожным довольны, улыбаются. Судя по всему, при общем построении, полк не блеснул строевой выправкой. Конные построение сложные в исполнении. Зато у нас, единообразие и однообразие, так любимое в армии. Как я понимаю, командир приберег мою сотню на по следок, ни сколько не сомневаясь в хорошем состоянии подразделения. Хотелось произвести впечатление на Атамана. Судя по его виду все получилось.
— Вольно!
— Вольно! — дублирую я.
Атаман идет вдоль строя, с интересом рассматривая обмундирование моих пластунов.
— А что это за папахи, сотник, — указывает он на мою ушанку.
— Полевая, зимняя форма.
Снимаю ушанку и демонстрирую все варианты её ношения.
— Занятно. — Моя ушанка из темно серого каракуля и светло-серого сукна, с белым крестом из тесьмы, смотрится красиво. Подгон старшины. Он очень следит за моим внешним видом, ну и себя не забывает. У бойцов из белой стриженой овчины с суконным верхом.
— Ну, что сотник, показывай свое хозяйство. — Сказал Атаман.
— Сотня разойдись, занятия по расписанию. Хорунжие, ко мне.
Трофим и Андрей подбежали, встали на вытяжку.
— Ваше превосходительство….—
— Полно вам, Петр Алексеевич, давайте по простому.
— Николай Леонидович, хорунжие покажут вам все, что пожелаете, расскажут по необходимости, их епархия. А мне разрешиться заняться приготовлением скромного застолья. Не ждали как-то вас. — слукавил я.
— Хорошо, если что-то не пойму, спрошу у вас. Пошли хорунжие, хвастайтесь, а то есаул тут соловьем заливался, как замечательно у вас устроено. — Они пошли в сторону казарм. Поспешил готовить скромный стол для начальства. Решили накрывать у меня в доме. Пока я готовил, старшина умудрился сколотить низкий стол на пятнадцать посадочных мест, накрыл белым полотном. Нашел посуду на пятнадцать персон, всякие закуски, солености. Смотрелось все вполне пристойно. Толпа проверяющих, наблюдающих, отсутствовала больше трёх часов и когда они завалились ко мне в дом, то чувствовалось, как они изрядно проголодались. Радостно гомоня стали устраиваться за столом. Обслуживать стол Аслану помогали Савва и Саня. Занесли блюда с пловом. Вид, запах, просто чудо. Пару раз мелькнула Ада. Наполнили кружки вином.
— Прошу прощения, господин Атаман, за простоту, фужеров и шампанского нет.
— Будет вам, Петр Алексеевич.— Он поднял кружку. — За вас и за вашу сотню. Порадовали вы меня. Слышал о вашей Пластуновке, да не верилось в рассказы. Теперь сам убедился. За вас.
Все дружно выпили и приступил к еде. Съели все, в прямом смысле слова. Даже шашлык приготовленный Асланом в конце, смели до последнего кусочка.
— Хороший повар у тебя сотник, — похвалил полковник из донцов. — Лепешки хороши. Каша из басурманского зерна очень вкусная.
— Благодарю, рад, что вам понравилось.
Все наелись и теперь захотелось поговорить за жизнь. Вопросы посыпались обо всем. Только Соловьев и Дорожный, как сытые коты, сидели зажмурившись, переваривая съеденную пищу. Андрей с Трофимом, пили чай, поглощая лепешки с медом.
— Куда только лезет, проглоты, — добродушно посмеивался я, про себя.
— Скажи сотник, а от куда берешь ружья с пистолями? — спросил донец.
Коротко пояснил что, от куда и почём.
— Хороши, нет слов. На стрельбище твой пластун сделал семь выстрелов в минуту, против 4, казака из атаманской полусотни. Про пистоли говорить не буду. Может продашь пистоль, сотник?
— К сожалению, нет в наличии. Заказал зятю, а когда будет не известно.
— Может свой продашь? — с надеждой попросил он.
Даже не стал отвечать на вопрос. Хорошее оружие для нас, это вопрос жизни и смерти.
— Извиняй сотник, глупость сказал. Страсть как хочется такого пистоля. — Подосадовал полковник.
Есаул из донцов, молчавший до этого, решил высказаться.
— А хорошо устроился сотник. Дом, хороший повар. Казачки говорят наложница красавица, — неприятно улыбнулся он. Чернявый, с хищным лицом, похожий на цыгана, явно турки в роду были. — Может, позволишь попробовать наложницу гостю. — Сказал он глядя на меня каким-то злым взглядом.
Все разговоры за столом стихли. Не знаю причину, но есаул явно нарывался. Заметил, что ел он мало. Как будто хотел быть готовым к поединку. Полковник с удивлением посмотрел на своего есаула.
— Господин есаул, вы переходите все дозволенные рамки приличия. — сказал сухо Атаман.
— Уймись, Максюта, чего взбеленился, — попытался полковник урезонить есаула. Тут уж стало накрывать меня.
— Могу предложить черенок в задницу, говорят ощущения не передаваемые.
Мое предложение было неожиданным и когда до присутствующих стал доходить его смысл, кто-то не выдержал и засмеялся не в силах удержаться.
— Ах ты сучонок, ты кого позорить вздумал, щеня. — Максюта пошел красными пятнами.
— Прекратить, я приказываю, — забеспокоился Атаман.
— Ну, что вы, Николай Леонидович, — спокойно сказал подполковник Соловьев — так, молодецкая забава. Есаул, слабо с сотником в круг, на кулачках?
— Глаза не выдавливать, по яйцам не бить, — влез есаул Дорожный.
Максюта молча встал и пошел к выходу. Я последовал за ним. Дерьмо кипело и требовало выхода. Все потянулись следом.
— Постарайтесь держать себя в руках, Петр Алексеевич, знаю, можете убить голыми руками, потому и прошу вас. — тихо попросил меня Соловьев.
Когда мы вышли на плац, морозный воздух немного остудил меня. Я был в немом удивлении. Чуть ли не все обитатели базы собрались на плацу и образовали круг в пятнадцать метров в диаметре.
Судя по движениям Максуты он был матерым поединьщиком. Полковник донцов, что-то шепнул Дорожному.
— За сапожники мне, — протянул руку Василий Иванович. Мы отдали, каждый свой.
— Начали. — Объявил он и вышел из круга.
Я оказался прав. Рывок Максюты ко мне был стремительным. Он нанес удар в горло. Уклоняться не стал. Поставил жесткий блок левой и нанес прямой правой в солнышко, дозировано, дыхание у него сперло. Быстро, воспользовавшись заминкой, переместился за спину и подбив под колено повалил его на себя, взяв в локтевой захват, за шею. Стал не торопливо проводить удушающий. Есаул трепыхался секунд пятнадцать. Я намеренно, постепенно усиливал давление пока не почувствовал, как тело последний раз дернулось и обмякло. Встал и сказал Савве.
— Окажи помощь болезному.
Атаман и полковник с ужасом смотрели на лежащего Максюту.
— Сотник, ты, что задушил его, — не выдержал полковник.
— Надо бы. Нет, через минут десять очухается. — накинул я бурку, принесенную Асланом.
— Молодца, Петр Алексеевич, потом поделюсь. — отошел довольный Дорожный.
Максюта, усилиями Саввы, стал шевелиться и приходить в себя. Вижу, как полковник облегченно вздохнул и что-то отдал Дорожному. Вот жулик, забился на спор с полковником.
— Полковник забирайте есаула и возвращайтесь в Семеновку. Ждите меня там. — сказал раздраженно Атаман.
Полковник подошел ко мне.
— Не серчай сотник, видать винцо ударило в голову Максюте, вот и взбеленился. А ты молодца и сотня твоя на загляденье. Может к нам перейдешь, найдем тебе красивую казачку, дом поставим.
— Нет, господин полковник, у вас в войске форма не красивая.
Полковник засмеялся и сел на подведенного коня. Есаул уже пришел в себя и сидел на лошади, стараясь не смотреть в мою сторону.
— Ну бывай сотник, не держи обиду. — сказал полковник и пришпорил коня.
Глава 5
Страсти, по прошедшему событию, улеглись и плац опустел. В дом вернулись Атаман, Соловьёв, Дорожный и я. Между делом озадачил Егора Лукича подготовкой мест для гостей, на случай если они останутся ночевать. Он молча кивнул. Аслан с помощниками успели всё прибрать, оставив только столик с чаем. Расселись и стали чаёвничать.
— Прошу прощения, Николай Леонидович, нескладно всё получилось, — с досадой проговорил я.
