Шайтан Иван 2 (СИ) - Тен Эдуард

Шайтан Иван 2

Глава 1

Андрей лежал и вспоминал прошедший день. После того как он помылся и сотник перевязал плотной повязкой его грудь, хотел отказаться от ужина, но когда сел за стол, к его удивлению, проснулось чувство дичайшего голода. Он съел тарелку кулеша, заедая колбасой и салом, выпил две кружки взвара или компота, как называл напиток сотник. Извинился и отяжелевший от еды, решил лечь пораньше. И вот, он, Князь Долгорукий, лежит на деревянном лежаке, черт знает где и испытывает чувство радости и спокойствия. Подобное чувство было только в детстве, после прошедшего праздника, полученных подарков и веселья. Да, именно радости, что он смог добиться своего. Он поступил на службу в сотню и у него есть цель стать настоящим хорунжим в пластунской сотне, таким как сотник, пусть будет трудно, тяжело, но он сможет все преодолеть. Незаметно уснул.

Утром Андрей проснулся от топота ног, голосов команды за окном. Хотел встать, но резкая боль в левом боку остановила его порыв. Осторожно оделся и вышел из казармы. Весь плац был занят строящимися бойцами сотни, все голые по пояс с сотником во главе. Он подал команду. Сотня в колонну по три побежала к воротам, отсутствовали минут тридцать. После того как вернулись, стали строиться на плацу. Новобранцы бестолково толкались и кое, как построились. Все выполняли различные движения под команду. Если старослужащие делали все синхронно и четко, то новобранцы выполняли не совсем правильно и неуклюже, но старались. В конце сотник подал команду.

— Принять упор лежа, — и вместе со всеми стал отжиматься под счет, до тридцати раз.

Старые пластуны выполнили полностью, а новобранцы кто сколько смог, а смогли не все, до тридцати дотянули меньше половины и то с трудом. Подошел сотник.

— Доброе утро, хорунжий как самочувствие? Бок болит?

Выглядел он впечатляюще. Ни капли жира, мышцы и сухожилия, хорошо развитые грудные мышцы, плечи, чувствовалась в нем сила. Андрей позавидовал про себя, ничего, он тоже со временем станет таким.

— Болит и сильно, синяк наливается. — Поморщился Андрей, пытаясь двигать левой рукой.

— Ну, ну, неделю нужно беречься, потом станет легче. На три недели освобождаю от физических нагрузок, но теорию обязательно, особенно оружие, ну и поможете Сане с бумагами, он у нас писарь по должности.

— Слушаюсь, командир.- Попробовал встать смирно.

Началась моя служба в сотне. Сначала посещал только теоретические занятия. Всем выдали полевую форму, снаряжение, осваивали новое оружие. Ружье отличное, а пистолет просто песня, на тридцать шагов в цель, с ладонь, без промаха. Сотник на построение сообщил, что месяц курс молодого бойца, если кто-то считает, что не может служить в сотне, дозволено вернуться в свое прежнее подразделение. За нарушение правил отчисление из сотни сразу и без разговоров. И главные правила. Его слова, дословно:

— Сотня своих не бросает. Один за всех и все за одного. В нашей сотне нет дела до того, какого ты народа, какого вероисповедания, ты один из нас, ты побратим по оружию. Вбейте это себе в мозг. Сам погибай, а товарища выручай.

И это внушается постоянно, от десятника до сотника. Честно говоря, проняло всех новичков. Простые слова, а сколько в них глубокого смысла. Дни проходили в постоянной учебе. Через две недели вышел на зарядку, отжаться смог десять раз. Сотник часто тренировался в фехтовании с Асланом, Саней, и другими желающими, свободных от несения службы, попробовал и я. На третьем моем выпаде он выбил шашку из руки, сделал подсечку и дал обидный поджопник.

— Запомни, хорунжий, ты должен убить противника как можно быстрее, здесь нет места благородству, за редким исключением, или ты, или тебя. А фехтуешь на слабую тройку по пятибалльной системе. Самое главное, у тебя дуэльная техника, а она тут не годится.

В этом весь сотник. Фехтует он просто отлично, правда, у него своя манера, не знакомая мне. Я учился у известного учителя фехтования, француза, Ля Фоля. А как он стреляет, особенно из пистолета. Пытаюсь учиться всему, что умеет командир, а умеет он так много. Видно было, что все в сотне не просто уважают сотника, они его любят и гордятся им. Как же я завидую ему и хочу хоть немного походить на него. Если сотник для них свой и он командир, то я пока просто ваш бродь. Это чувствовал не только я, но и все новобранцы. Стать своими в этом сообществе нам только предстояло. Несмотря на боль во всех мышцах и сильную усталость я падал в постель, засыпая моментально, с чувством удовлетворения. Отдельная тема, это рассказы о делах сотника. Я понимаю, изначально в них были реальные истории о деяниях командира, но постепенно они обрастали таким налётом слухов, что возникали сомнения в их правдивости. Былина о первом его бое с абреками, где он в схватке отрубил головы трём и застрелил пятерых или он изрубил пятерых бандитов лично и преследовал банду с мечом ещё две версты. А уж скольких изрубил, то один бог ведает. И никто из казаков не сомневался в правдивости рассказов.

— Эн тот могет, сам чёрт ему не товарищ, — согласно кивал слушающий.

Да и сам, командир, оставался загадкой для Андрея. Его удивительная способность быть своим и уважаемым в любой компании. Среди бойцов он был непререкаемым авторитетом, среди казаков в возрасте, был уважаем как начальство, несмотря на его молодость. Было видно, как уважительно к нему относится командир полка, а есаул не скрывает своей большой симпатии к нему. Как Дорожный любовно гладил ружьё и пистолет, проданные ему в кредит, без улыбки нельзя было смотреть. Правда, он отказался от кредита, занял у полковника недостающую сумму, отдал 80 рублей ассигнациями и то, как сказал сотник, цена только для своих. Обычно сторонним оружие не продаётся. Как объяснил Анисим.

— Каждый казак обязан встать в строй, обмундирован, вооружён и при коне, за свой счет, согласно уложению о казаках, зато им положены льготы и освобождение от налогового бремени. Поэтому сотня даёт обмундирование, амуницию и оружие каждому бойцу в «кредиту», то есть он должен расплатиться с сотней за предоставленное имущество постепенно, по способности, кто как сможет.

Я расплатился сразу, о чём Егор Лукич записал в своей особой книге. Пятьдесят рублей серебром или сто тридцать ассигнациями. Сумма для простого казака очень серьёзная, при его довольствии 12 рублей в год. Вот и думай, как сотнику удаётся содержать сто двадцать семь человек и хозяйство сотни. Самое странное для меня, было в другом. В минуты, когда он был один или в моём присутствии в его поведении проявлялось столько благородства и достоинства, не наигранного и показного, а внутреннего, такого не сыграть и не изобразить. Мне казалось, что он более аристократ, чем я. Сотник так и оставался для меня загадкой спустя месяц моего пребывания на базе.

Глава 2

Наконец начальство, довольное всем, покинуло нас. Остался капитан с чиновником. Они целыми днями бродили по базе приставая ко всем со своими расспросами, о чём то громко спорили. Шувалов постоянно записывал что-то в тетрадь, а после того как попробовал стрельбу из пистолета хорунжего и к своему удивлению попал в мишень все три раза, стал настойчиво просить продать ему пистолет и я не выдержав его рассуждений о моём наплевательском отношении к вещам столь важных для армии, распорядился продать ему пистолет со всеми причиндалами. Обязав пройти, обучающий курс, который он старательно прослушал с новичками у Тихона. Тихон, став полноценным штатным оружейным мастером, заканчивал каждое своё занятие словами.

— Вбейте себе в мозг, оружие, это ваша защита и гарантия сохранения жизни, требует бережного обращения и ухода. Если я узна́ю о ненадлежащем пользовании им, то я заберу его у вас и будете пользовать свои кремнёвки.

Говорил он веско и проникновенно, сопровождая тяжёлым взглядом слушателей. Особенно ему понравилось слово «гарантия». После моего пояснения его смысла, он вставлял, где только возможно. Его тихонько, между собой, стали называть Гарант.