Шайтан Иван 2 (СИ) - Тен Эдуард
Утром, иду на службу, то есть в соседний дом. Группа любителей Пластунского хоровода активно танцует под ритмичное сопровождение барабана. Смотрится красиво и мужественно. Замечаю суету у ворот, створка открывается и на территорию въезжает, на сером жеребце, полковой священник, отец Мефодий.
Танцоры так увлечены, что не замечают отца Мефодия, до конца танца. Он с интересом просмотрел весь танец и подъехал к коновязи. Дежурный принял коня.
— Здравия, батюшка. Благословите.
Целую протянутую руку.
— И ты, здрав будь, Пётр. Наконец собрался навестить сотню и поглядеть на твои дела грешные.- с усмешкой смотрит на меня.
Мне очень повезло с полковым священником. Отец Мефодий, выходец из казачьего сословия, по настоянию отца пошел учиться в Донскую духовную семинарию, после окончания которой был направлен в наш полк. Он отверг все другие предложения и настоял на служении полковым священником. В эти времена полковые священники являются организаторами духовного, нравственного и патриотического воспитания военнослужащих, те же замполиты. Приравнивался к чину штабс-капитана и младшие чины обращались «ваше благородие». Батюшка оставался по сути своей казаком, только в рясе. К седлу приторочены пистолет в седельной кобуре и шашка. Не сомневаюсь, что и за сапожный нож присутствует.
Весть о прибытии полкового священника облетала базу и народ стал подтягиваться к плацу.
Пойдем сотник, совершать положенное мне по чину.
Отец Мефодий провел общее богослужение и по окончании его стал вести прием страждущих в молельной комнате базы. Заверил всех, что он пробудет несколько дней, примет каждого и не оставит без своего благословения. Отец Мефодий, в миру, Семен Резвов, крепкий, тридцатилетний мужчина с окладистой, аккуратной бородой, решительный и смелый. Рассказывали, что во время учебы в семинарии не раз был на грани исключения за драки и мордобой, как в самой семинарии, так и за её пределами. Но, как одному из лучших семинаристов, ему прощали нарушения дисциплины, тем более он не дрался ради удовольствия, а за справедливость. В совершенстве владел греческим и латинским языками, знал французский, черкесский, немного арабский. С самого образования сотни он редко посещал нас. Не лез в мои дела, но думаю внимательно наблюдал со стороны. Вечером, пригласил его на ужин. Мой восточный стиль жизни принял как должное и я не услышал привычного «живёшь как басурманин». Когда стол убрали и накрыли для чаепития Отец Мефодий сказал.
— Ну, что, Пётр, поговорим по душам?
Немного напрягся.
— Я не против.- посмотрел в умные и проницательные глаза батюшки.
Знаток человеческих душ, хороший психолог и психотерапевт. Не удивлюсь если станет обер священником Кавказского корпуса, даже уверен в этом.
— Жалуются на тебя люди, сотник, басурман привечаешь, пластунов заставляешь горянок в жены брать, да и сам в грехе сожительствуешь.
Смотрит на меня внимательно, с лукавой усмешкой.
— Грешен батюшка, каюсь, приму любую епитимью.
— Так уж и любую? — рассмеялся батюшка.
— Ладно, скажу на прямки. Люб ты мне сотник и дела твои правильные и справедливые. Особенно по павшим пластунам. Про «пластуны не сдаются» сам придумал?
— Сам.
Воспоминание о погибших испортили настроение. Не сама смерть, а издевательства над их телами.
— Не хмурься сотник, сказано было тебе, нет в том твоей вины. Казаки справляли службу и погибли как герои и то, что ты наказал делом за глумление над телами павших, по справедливости. Но в таком деле нужно знать границы своим действиям. Око, за око, не более того.
О внесении в списки на вечно, очень хорошее и правильное начинание. Воину важно знать для чего он службу несет и за что смерть принимать будет. Память о нем и подвиге его сохраниться. Генерала или статусного чиновника хоронят с почестями, а простой солдат разве не достоин почести, после смерти в бою. Никто не придаёт этому значения, а ты подумал и сделал доброе дело. За то и уважение моё тебе. Да не только моё, полковой командир одобрил, думаем, как это в законные рамки вставить.
— А что думать, оформить приказом и все. Возражений не последует.
— Почему так уверен?
— Что для военного чиновника важно? На данное дело не тратятся казенные деньги, а остальное не имеет значение. Начальство, если умное поддержит, а с дурака, какой спрос.
— Убедил. — Улыбнулся батюшка.
— Умен ты, сотник, не по годам. Откуда столь глубокие познания в исламе? Тебя мусульмане скоро улемом почитать будут.
— Довелось общаться с умными людьми. Согласитесь батюшка, ни одна вера не призывает к нарушению заповедей господних, да и заповеди у всех схожие. По сути и христиане, мусульмане, иудеи, люди книги, только пророки разные. Я с уважением отношусь к представителям всех конфессий, если они истинно верят и живут или хотя бы стараются жить по заветам. А в жизни, к моему сожалению, далеко не так. Многие только числят себя теми или иными, а по сути прикрываются верой творя всякие непотребства.
Батюшка задумался, глядя на меня.
— Во многом соглашусь с тобой и мыслишь здраво. А сам то как, веруешь?
— Верую, но без фанатизма. С начала думаю, а потом принимая решение.
— Поясни.
— А что пояснять, батюшка. Кто мешает христианам жить в одном русле, нет же, католики, православные, протестанты и куча всяких других течений и каждый кричит, что их вера истинная, а другие ересь. У мусульман не лучше. Да не хочу говорить об этом.
— Опасные речи ведешь, сотник. Совет на будущее, думай с кем беседу ведешь.- сказал серьёзно отец Мефодий.
— С вами можно?
— Со мной можно.
Проговорили с батюшкой до трёх часов ночи.
Следующий день Отец Мефодий проводил окормление свой паствы, а я занимался подготовкой сотни рейду. Ближе к вечеру группа энтузиастов затеяла танцы. По сравнению с утренним, участников было больше, тридцать три бойца. Построившись в три шеренги, они начали танец. Батюшка смотрел от начала до конца, когда после прыжка все упали на колено. Многозначительно хмыкнул и зашел ко мне.
— Слышь, сотник, а что, это за танец, как у запорожцев гопак?
Наверно, можно и так сказать.
— Сам придумал?
— Нет, посмотрел, как казаки танцуют, горцы, взял самое лучшее и свел воедино. Хорошая гимнастика и много другой пользы. Красиво.
Согласен. А то пошел слух о том, что у тебя, пластуны, бесовские гульбища устраивают. Рассмеялся батюшка.
Как-то у меня не вязался Отец Мефодий со словом, батюшка.
А чего ты, Пётр, наложницу свою не крестишь?
— Не хочу заставлять, если сама придет к этому, буду только рад.
— Познакомь или прячешь от других глаз?
— Нет конечно, Аслан, позови Аду.
Она зашла и поклонилась.
— Вы звали меня, господин?
— Познакомься, Ада, это, отец Мефодий, наш полковой священник.
— Здравствуйте!
Ада поклонилась.
Батюшка долго рассматривал её. Она смутилась и слегка покраснела.
— Иди, Ада, принеси свежего чаю.
Отослал я её, чтобы не смущать лишний раз.
— Не врут значит люди, красивая.
— Так почему не прикажешь ей принять православие?
— Если она станет православной, грех будет осознанный или жениться надо. У мусульман допускается временное совместное житьё, по договору. Для неё, жить со мной, не грех, а я, грешен конечно, но не сильно, иноверка.
Отец Мефодий так расхохотался, аж слёзы выступили.
— Ох не зря тебя горцы Шайтан Иваном прозвали, ох не зря.
Завершив свои дела, отец Мефодий собрался уезжать. Проводил его за ворота, где он сел на своего жеребца и повернулся ко мне.
— Укрепляй веру свою, Пётр, ибо нельзя человеку без веры. А песню казачью ты славную сочинил. Щедро господь наградил тебя талантами. В песне, обязательно, поменяй последние строки и запел хорошо поставленным голосом.
— Только вера, казаку, во степи подмога.
— Только с верой, казаку, помирать легко.
Конец второй книги.
