Военкор (СИ) - Дорин Михаил
— Отличная мечта, — я одарил его улыбкой и чуть крепче сжал плечи. — Приезжай к нам в Советский Союз. Тебе понравится. Папа будет тобой гордиться.
Мальчик кивнул, восприняв всё всерьёз.
— Обещаю.
Я взъерошил волосы Амира и, выпрямившись, тут же заметил двух мужчин, идущих по направлению к нам. Первого я узнал сразу, этот боец работал под началом Казанова. Тот самый Рудольф, который почему-то имел прозвище Сева.
Второй мужик был плотный, с густыми бровями и неспешной походкой. Он чуть прихрамывал на одну ногу.
— Карелин! Как живой! С прибытием, — первым заговорил Сева.
Боец протянул мне руку, пожал крепко.
— Да уж. Был момент, когда… впрочем, будет время рассказать, — ответил я.
Второй человек представился работником посольства.
— Самиру и сына я забираю. Устроим, оформим их. Всё как надо. А ты поедешь с Рудольфом, — он кивнул на Севу. — Поможет тебе здесь освоиться.
Я обернулся к Самире и Амиру.
— Вам помогут. Всё будет хорошо.
Мальчик протянул мне руку.
— Жду в Москве, — сказал я, пожимая его руку. — Обязательно.
Вместе с посольским работником, Самира и Амир пошли в сторону большого автобуса с надписью на русском и арабском — «Посольство СССР».
Сева пригласил меня к припаркованному за забором автомобилю. Это был старый пикап «Хайлюкс» третьего поколения.
Пока шли к машине, я рассказал ему о произошедшем. Сева сразу сказал, что тут налицо провокация.
— Не думаю, что гипотетическое противостояние с СССР нужно Израилю.
— Естественно, поэтому и странно. Тогда кому?
— Разберёмся. Поехали, Алексей, — коротко бросил Сева, заводя двигатель.
Я сел рядом, прикрыв за собой дверь. Машина тронулась плавно, покидая шумный порт.
По пути в Дамаск, Сева передал мне конверт с документами.
— Вот твоя временная аккредитация, — пояснил он.
Я взял конверт, открыл. Внутри было удостоверение с моей фотографией и печатями. Я всё внимательно изучил, проверил каждую строчку, чтобы не было ошибок, и довольно кивнул.
Через некоторое время мы проезжали мимо строительной площадки.
— Будущая авиабаза, — заметил Сева. — Строим совместно с сирийцами. Работа кипит день и ночь, ребята стараются не покладая рук.
Я посмотрел на стройку и… вздрогнул. Строилась база, на которой я служил в прошлой жизни. Невольно повернул голову, провожая взглядом место, где был жилой городок. Множества тех самых кимб и габионов, укрытий для самолётов и большой стоянки пока нет.
Я спохватился, вытащил фотоаппарат и сделал снимок.
— Впечатляет, правда? — хмыкнул Сева.
Вскоре мы уже ехали по оживлённым городским улицам. Дамаск 80-х встречал всё тем же смешением древности и современности. Узкие улочки старого города с минаретами, базарами и пряными запахами чередовались с широкими проспектами и современными зданиями.
Витрины магазинов соседствовали с вывешенными портретами Хафеза Асада, а на каждом шагу встречались армейские посты. Над всем этим царила привычная ближневосточная суета из смеси криков торговцев, рёва моторов и тягучей музыки из радиоприёмников, прерываемой выпусками новостей.
— Сегодня президент Асад заявил, что «решающая сила нации покоится на индивидуальной активности»… — вещал диктор радиостанции «Радио Дамаск».
Первым делом я попросил Севу завести меня в советское посольство. В Сирии приоритетом для меня, как корреспондента, была база Эт-Тиясс. Но для её посещения требовалось получить официальное разрешение. Я надеялся, что через посольство удастся проще всего решить этот вопрос.
Увы, дипломатическая кухня оказалась недружелюбной к СМИ. Вежливо, но жёстко мне пояснили: «Посещение военных объектов на территории Сирии, возможно исключительно по линии Министерства обороны и только если есть соответствующий допуск».
Причин не называли. Каши с дипломатами сварить не удалось.
— Куда теперь, товарищ Карелин? — поинтересовался Сева, когда я вернулся в машину ни с чем.
— В «Белый дом».
Так здесь называли штаб-квартиру аппарата Главного военного советника СССР при Министерстве обороны Сирии.
Через некоторое время мы подъехали к зданию, которое действительно напоминало «Белый дом». У постройки были светлый фасад, колонны, ухоженная территория.
Я уточнил, как могу поговорить с заместителем по политической работе аппарата, и мне подсказали кабинет полковника Виктора Павловича Мельникова.
Замполит оказался рослым мужиком с седыми усами и живыми глазами. Рядом с ним за соседними столами, погруженные в работу, сидели секретарь объединённой профорганизации в звании полковника и лектор-пропагандист.
— Товарищ Карелин, «Правда»? — спросил замполит. — Я полковник Виктор Мельников, заместитель по политической части. Добро пожаловать в Дамаск!
Кабинет замполита был обставлен строго и функционально, как и следовало ожидать от штаба советского военного советника в Сирии. У стены стоял массивный письменный стол из тёмного дерева, на котором аккуратно были разложены документы, папки и канцелярские принадлежности.
На стене за столом висела большая карта Сирии с отмеченными стратегическими объектами и маршрутом советской военной помощи.
Рядом с картой висели портреты Ленина и нынешнего генсека ЦК, подчёркивающие идеологическую направленность работы.
В углу кабинета стоял небольшой книжный шкаф с уставами, методическими пособиями и политической литературой.
Только комнатные растения на подоконнике придавали помещению немного уюта.
Мельников предложил мне сесть, и я сразу решил перейти к делу.
— Товарищ полковник, для лучшего освещения работы наших специалистов, мне бы хотелось посетить авиабазу Эт-Тиясс.
Замполит сглотнул, налил стакан воды и предложил мне.
— Пока это невозможно, — полковник покачал головой. — Твоя задача — освещать достижения сирийской стороны и работу наших гражданских специалистов.
— А чем вам не специалисты наши лётчики, танкисты, ПВОшники? Они вносят не меньший вклад в защиту и развитие Сирии.
— Пока что нет. Могу вам предложить осветить жизнь наших специалистов в их доме…
Не самое интересное, что хотелось бы рассказать.
Чем дольше мы разговаривали, тем больше я понимал — здесь разрешения тоже не получу. Мы ещё поговорили с замполитом несколько минут, а потом зазвонил телефон. Полковник Мельников в одну секунду изменился в лице и вытянулся по струнке.
— Так точно. Есть. Исполняю, — проговорил он, чуть ли не отдав честь трубке. На секунду он прижал ладонью динамик и, повернувшись ко мне, шепнул. — Загляни попозже, товарищ Карелин. Тут срочно. Не до Вас.
Я понимающе кивнул.
Да и оставаться смысла не было. Я поднялся, коротко попрощался и вышел из кабинета. В коридоре меня ждал Сева, сидевший на стуле и перелистывавший номер сирийской газеты «Аль-Тавра».
— Ну что, не пустили? — спросил Сева, поднимаясь на ноги.
— Пока нет, — сказал я. — Поехали отсюда.
Пока мы с Севой спускались по бетонной лестнице, я прикидывал, куда двигаться дальше. Эт-Тиясс пока закрыт, сидеть в Дамаске и писать о достижениях сирийского сельского хозяйства мне не хотелось. Я всё же военный корреспондент.
— Значит так, — сказал я, когда мы сели в автомобиль. — Едем в штаб-квартиру миссии ООН. Сделаю материал о контингенте на Голанских высотах.
Он удивлённо поднял бровь.
— Миротворцы? Ты уверен, что дадут доступ?
— Не уверен, — пожал я плечами. — Но попытка не пытка. А если дадут, то получится мощная публикация.
Сева покачал головой.
— Карелин, тебе не сидится на месте. Пошли бы с тобой на рынок. Шаурму бы скушали или шашлыка. А то и местного кофе испили.
— Много жирного есть вредно.
— А умирать здоровым жалко. Сдалась тебе эта буферная зона. Если хочешь, давай съездим в миссию ООН, — развёл руками Сева, свернул газету и достал ключи из кармана.
— Только нам нужен тот, что отвечает за Голаны. Миссия UNDOF.
Через полчаса мы уже въехали в район Маззе — дипломатический и международный кластер западного Дамаска. Среди прочих зданий здесь находилась и штаб-квартира UNDOF, развёрнутая ещё в середине 1970-х годов.
