Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
- Согласен с Вами, Анри! – член верховного правительства республики Карно[10], в свою очередь, ожесточённо сжимал в руках бокал с красным вином. – Почему Вы отказались от политической карьеры, друг мой? Ваши аргументы всегда отлично воспринимали прочие депутаты, и смелости у Вас противиться Робеспьеру[11] всегда было в достатке. Он так горячо доказывал невозможность обогащать монархов, так настаивал на запрете, что бороться с его предложением ни у кого не хватило сил…
- Соединённые государства Северной Америки не смогут нам сейчас ничего дать, они воюют. Да и враждуют они с нашими же братьями! Как же так, генерал Грин объявил награду за голову каждого француза, а мы бежим к ним за поставками?
- Не знаю, Анри! К тому же только позиция императора Павла останавливает Испанию от нападения на французские границы. А мы сами пытаемся включить Россию в число наших врагов. Но эти прокля́тые слухи, что король Людовик или его наследник, чудом спаслись и скрываются у русских… Я знаю, что это бред, я видел заключение комиссии Сен-Пьера, но слухи… Депутаты боятся…
- Что говорит армия, Лазар? Они смогут воевать без русских поставок? Не ждёт ли нас поражение? – Файо задумчиво скривил рот.
- Будет очень тяжело, Анри. Очень! Робеспьер, как, впрочем, и большинство депутатов, искренне верят, что гильотина решает все вопросы. – в руке Карно, наконец, бокал не выдержал давления и жалобно хрустнул. Кровь потекла по ладони политика, но он, казалось, не замечал этого, — Я уже перестал надеяться, что здравый рассудок восторжествует!
- Друг мой, возьмите мой платок! У Вас кровь! – Файо быстро подошёл к собеседнику и помог тому очистить ладонь от осколков и перевязать рану, — Неужели никого, кроме Вас, кто бы видел опасность таких решений, сейчас в Конвенте нет?
- Есть, конечно, Анри. Есть. Но пока война не выиграна – нельзя трясти дерево власти, слишком уж опасно, что плоды, упавшие с него, могут размозжить головы всем внизу.
- Но, друг мой, есть риск, что сама власть разобьёт себе голову, слишком уж подкапывая корни этого древа… Неужели никто не подымет свой голос в пользу очевидно полезных решений?
- Не бередите мою рану, Анри! Сейчас высказаться против самых радикальных предложений любого депутата Конвента, означает стать добычей палача. Никто не сможет выступить против всеобщего террора. В мыслях, не спорю, многие готовы изменить такие нелепые решения, но в делах… – Карно грустно смотрел на друга.
- Так что, Лазар, мы выдержим? Немцы не придут в Париж? – Файо пристально посмотрел на главного военного авторитета Франции.
- Я боюсь этого, друг мой! Всё может случиться… — шёпотом закончил свою речь Карно.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Дон Базилио! Дон Базилио!
Верный стоял наверху, осматривая возводимый купол театра Сан-Фердинандо, он не видел, кто это кричит, но голос – тонкий, но звонкий, словно колокольчик, невероятно мелодичный, не вызывал у него сомнений в личности посетителя.
- Ваше Высочество! Я очень рад Вас видеть! – спустившийся архитектор церемонно поклонился принцессе Марии Кристине, при этом сознательно не поднимая глаз.
- Вы-то как раз меня не видите, мой скромный художник! – насмешливо сказала ему юная прелестница.
- Ваше Высочество, я всего лишь Ваш преданный слуга, и мне не дозволено разглядывать…
- Не смешите меня, дон Базилио! Вы разделяли ложе с моей матерью, а она королева! Неужели Вы и на неё при этом не смотрели? – издевалась над ним девица из рода Бурбонов.
- Я всего лишь архитектор при дворе Вашего отца, Ваше Высочество! Но мне не по душе, когда меня оскорбляют! – разозлился Верный.
- О! Наконец-то я слышу голос мужчины, дон Базилио! Мне нравится, когда Вы говорите так! – усмехнулась девушка, — А то, что Вы перестали крутить амуры с моей матерью, мне тем более нравится! Кстати, как насчёт моей просьбы называть меня в частных разговорах просто Кристиной?
- Принцесса! Вы пришли сюда, чтобы издеваться надо мной и нарушать придворный этикет? Тогда позвольте мне откланяться, работа не ждёт. – архитектору надоела очередная пикировка с этой язвой королевской крови, и он решил её прекратить.
- Ну-ну, не надо дон Базилио! Я рада, что тоже Вам нравлюсь! – продолжила было изводить художника принцесса, но, поняв, что тот действительно рассержен и может уйти, резко сменила тон, — Дон Базилио, Вы же понимаете, что, перестав быть любовником моей матери, Вы потеряли существенную часть Вашего влияния в королевстве?
- Ваше Высочество, я всего лишь…
- Перестаньте, дон Базилио! – немного раздражённо отвечала принцесса и, крепко взяв архитектора за руку, пошла с ним прогуливаться вокруг стройки, — То, что Вы верный слуга Вашего императора, очевидно столь многим, что никаким секретом это быть не может. Так что, прекратите строить невинность, по крайней мере, со мной! То, что Вы решили покинуть альков моей матери, Вас, безусловно, красит, особенно в моих глазах! То, как Вы тонко это сделали, говорит о Вашем также и прибавило Вам популярности, даже в глазах моего отца. Но! Это дало возможность этому мерзкому Актону интриговать против Вас значительно успешнее.
Теперь Вас не приглашают к моим родителям обсуждать вопросы высокой политики, а этот Ваш театр Вам поручили возводить исключительно из-за Вашего происхождения – кому как не русскому строить дом, где будут даваться русские представления? Кстати, эти ваши улучшения волшебных фонарей действительно настолько удивительны?
- Да, Ваше Высочество, новые фантасмагории действительно невероятны. То, что я видел в Риме, меня потрясло.
- Надеюсь, что
