Герман Подкупняк - Поиск-85: Приключения. Фантастика

Когда Сытина привезли на закрытый военный аэродром, он занервничал. Это ничего хорошего не предвещало. В лагере было тяжело, но Сытин был жив и твердо верил, что Красная Армия вот-вот капитулирует.

Однако сам факт присланного за ним самолета поколебал эту уверенность, и мысли его закрутились, перескакивая с одного на другое. В тридцать шестом на следствии Сытин сумел вывернуться и все свалить на Пилюгина, которому и так была обеспечена высшая мера. Молоденький неопытный следователь не уловил некоторых тонкостей дела, и Сытин отделался десятью годами.

Почему о нем снова вспомнили, да еще в такое время, когда у них и без того забот хватает? Ниточек к нему нет. Правда, оставался еще этот кретин Шариков, но он трус и скорее повесится, нежели пойдет доносить на себя самого.

Смутная тревога все еще не проходила, и от беспокойства нудно зачесалась спина. Сытин заерзал на ящике, и конвоир брезгливо покосился на него.

Когда Сытина ввели в кабинет, Струнин слушал сводку Совинформбюро и жестом указал заключенному на стул. Сытин послушно уселся и начал украдкой разглядывать чекиста.

«Капитан госбезопасности — чин большой. Равен подполковнику в армии, — думал он. — И шрам через всю скулу тоже кое о чем говорит. Мужик, видимо, бывалый и дошлый. С ним надо быть осторожнее. Главное — тянуть время и ничего на себя не брать. Только бы немцы Москву взяли, а там поглядим. Может, придет время, я этого орденоносца собственноручно расстреляю». Эта мысль придала ему смелости, и он, деловито кивнув на репродуктор, по-свойски произнес:

— Плохи дела, но мы им еще покажем. До Берлина будут драпать.

Струнин встал, выключил радио и сказал:

— Вот что, Сытин, мне некогда с вами долго разговаривать, поэтому давайте условимся на берегу. Вы берете бумагу и подробно, как только сумеете, описываете все: когда вы начали работать на немецкую разведку, кем были завербованы и где. Связи, тайники и адреса ваших людей.

— Ну и фантазия у вас, гражданин капитан, — разыгрывая искреннее удивление, хихикнул Сытин. — Какая еще разведка?!

— Затем вы расскажете об убийстве вами секретаря райкома партии Сергея Павловича Гвоздева, — жестко продолжил Струнин.

— Да вы что!? — вскочив со стула и работая под дурачка, плаксиво запричитал Сытин. — Дело хотите пришить?! Никого я не убивал. Наговорил на меня кто-то! Я буду жаловаться! Это произвол!

Струнин нажал кнопку звонка.

— Введите Шарикова, — приказал он вошедшему сержанту.

Когда Сытин увидел спокойного и в эту минуту даже немного торжественного Шарикова, он понял, что возмущаться и твердить: «Я этого человека впервые вижу» — бесполезно. И единственное, что может продлить его дни и, возможно, позволит продержаться до немцев, — это говорить, говорить и говорить…

Допросы Сытина вел Радомский.

— А почему этот человек обратился именно к вам?

— У него очень меткий глаз, гражданин следователь. Он прямо подошел ко мне среди бела дня на улице и сказал: «Я вижу, вы сильно опасаетесь представителей этой власти». — «С чего это вы взяли?!» — возмутился я. «А это очень заметно, — ответил он. — Когда вы проходите даже мимо уличного регулировщика, то низко опускаете голову. Видимо, боитесь, что у них могут оказаться ваши фотографии?» — «Ну и дальше что?» — сказал я, а сам уже финку в кармане ухватил. «Да ничего. Мог бы сдать вас в руки НКВД, если бы не одно маленькое обстоятельство… Вы мне нужны». Потом мы зашли в «Прибой», выпили немного, закусили. И обо всем договорились. Он дал мне крупный аванс, а я ему — расписку. Все просто.

— Приметы сходятся, — выслушав Радомского, уверенно сказал Струнин. — Это Густав Беккер. Из фирмы «Борзиг». Мы тогда его почти засветили, но он это вовремя сообразил, и фирма быстренько отозвала своего «представителя». Значит, Беккер нас все же обвел. Слишком доверяли ему поначалу.

— Обидно, — вздохнул Алексей. — Из-под носа улизнул!

— А ты что, думал, враг нас глупее? — возразил Струнин. — И у них в активе кое-что есть. Иначе Гитлер бы давно свою разведку разогнал.

— Слабое утешение, товарищ капитан.

— А сейчас нам, Алеша, не утешение искать надо, а «завхоза», связь с которым Беккер дал Сытину.

— Я разве спорю?! Были бы в отделе все ребята, мы быстро бы с этим «завхозом» и его «хозяйством» разделались, — сказал Радомский и взглянул на два пустующих стола, вплотную придвинутых к стене. До войны их в этом кабинете сидело трое. Он, Володя Дубровин и Коля Козаков. Коля уже убит под Вязьмой, а от Володи давно нет никаких вестей…

Струнин тоже подумал о том, что сотрудников осталось совсем мало, а забот выше головы, и помрачнел.

— Ребята наши на фронте, Алеша, — сказал он. — А раз нам здесь пока велено оставаться, значит, мы и за них должны работать. Начнем по двум направлениям. Первое: мы знаем теперь, что в Среднекамске существовала явочная квартира. Сам Демин умер, а дочь перебралась в Нижнеуральск. Обрати внимание — там же имеем ЧП на полигоне. Что это, просто совпадение? Проверку поручим Вотинцеву. На заводе он пока не может найти мало-мальской зацепки. Второе — «милиционер». Его личность, контакты и цель прибытия в глубокий тыл. Этим пока придется заниматься тебе.

Глава 5

В эти дни под Харьковом стояла жара. Потная, распаренная солдатня шагала по проселку, расстегнув воротники и по-мясницки закатав рукава серо-зеленых френчей. До победы оставалось месяца два. Так сказал фюрер. И они тянулись по нашим дорогам уверенно, неторопливо, заранее зная, что все решено и, возможно, ушедшие вперед бронетанковые «клинья» уже раздавили русских…

Успешное развитие наступления на Юго-Западном направлении замутило головы не только генералам. Самый захудалый писарь интендантской службы, и тот с упоением строчил домой: «Слава богу, все кончилось. Они сломлены, и мы победили!»

Один вид этой самоуверенной орды действовал на нервы и без того раздраженному Штайнхофу. Он намеренно гнал бронетранспортер по середине дороги, заставляя встречных солдат суетиться и испуганно прыгать к обочине.

— Скоты! — бормотал он про себя. — Разомлевшее стадо. До них еще не дошло, что настоящая война только начинается…

Адски болела забинтованная голова, но майор не бросал управление — любил водить машину сам. Одуревший от езды и зноя водитель клевал носом в глубине бронетранспортера. Рядом со Штайнхофом сидел сопровождающий из штаба группы армий обер-лейтенант Кельнер и тоже устало дремал.

Эта короткая поездка их здорово вымотала. Штайнхоф затеял ее с целью знакомства с промышленностью захваченных районов и с контингентом свежих русских военнопленных.