Герман Подкупняк - Поиск-85: Приключения. Фантастика

— Не надо, Андрей Иванович… Вы Коробов! Начальник цеха с Урала. А я тот самый Беккер, и мы с вами прекрасно знакомы. Даже в шахматы играли в вашем кабинете и пили водку у вас дома. Как поживают ваши прелестные дочурки? — приветливо улыбаясь, произнес майор.

Пленный угрюмо молчал.

«Странно, — лихорадочно думал Штайнхоф. — Почему он в плену?! Неужели его призвали?! Ерунда! Насколько мне помнится, он сердечник, да и они не настолько богаты кадрами, чтобы посылать на фронт начальников ведущих цехов. Значит, случайность. Наверное, был в отпуске или в командировке».

— Не надо меня опасаться, Андрей Иванович, — доброжелательно продолжал майор. — Я такой же инженер, как вы, и наше дело строить, а не разрушать. Но ничего не попишешь, — вздохнул он. — Война. И мне, сугубо гражданскому человеку, уже пришлось пострадать от ваших бомб, — невесело усмехнулся Штайнхоф, погладив бинт на голове.

Пленный смотрел куда-то в сторону.

— Я понимаю вашу осторожность, Андрей Иванович, но я не виноват, что родился немцем.

— Некоторые немцы воюют на стороне России… если чувствуют стыд за действия своей нации, — горько обронил пленный.

— Я не герой, Андрей Иванович, — с готовностью ответил Штайнхоф. — Я боюсь гестапо. Я обыкновенный человек, брошенный в этот водоворот помимо своей воли. — Он сокрушенно вздохнул и положил руку на плечо Коробова-Соловьева. — Но я не могу забыть то время, когда мы бок о бок строили уральский гигант. Тогда мы понимали друг друга, и я верю, что это прекрасное время вернется.

— Можно ехать, господин майор, — доложил подошедший Кельнер.

— Да, да, едем, — недовольно бросил в ответ Штайнхоф. — Одну минуту. Желаю вам всего доброго, Андрей Иванович. Главное — выжить. У меня есть приятели в вермахте. Я попробую что-нибудь для вас сделать.

Потом он подозвал к себе фельдфебеля из охраны.

— Откуда эта толпа? — спросил он, провожая взглядом сутулую фигуру Коробова.

— Из Ряшина. Километров двадцать отсюда. Временный лагерь, — отрапортовал фельдфебель.

— Отлично. Теперь запоминайте, фельдфебель. За жизнь пленного Соловьева отвечаете головой. Доложите коменданту, что так приказал человек из бронетранспортера. И ждать дальнейших указаний.

Садясь за руль, он сердито выговорил Кельнеру:

— Вам надо быть внимательным, обер-лейтенант, и обращаться ко мне при посторонних в строгом соответствии с моим штатским костюмом.

— Виноват, господин майор.

Глава 6

Под петлицей милицейской гимнастерки застреленного агента Радомский обнаружил потайной кармашек. Петлица не пришивалась, а искусно пристегивалась. В кармашке лежал сложенный вчетверо листок бумаги. Алексей осторожно развернул его.

Листочек оказался квитанцией о сдаче на хранение ручной клади и был выдан три дня назад камерой хранения центрального вокзала города на имя Мылова В. С. Алексей, не найдя никаких признаков тайнописи, сразу же отправился к Струнину.

Капитан сидел за столом злющий и держался рукой за челюсть.

— Извини, Леша, — виновато буркнул он. — Зуб. Болит, подлец, под коронкой; жаль из-за него весь мост ломать.

Радомский протянул капитану багажную квитанцию и сказал:

— «Милиционер» мог там и мину оставить. Разнесет всю камеру вдребезги.

Струнин так и сяк повертел в руках квитанцию и поморщился:

— Не вижу цели диверсии: у нас не прифронтовой город. Однако взрывчатка и оружие там вполне могут оказаться. И еще, — что-то прикинув в уме, озабоченно произнес капитан, — кроме саперов, обязательно возьми с собой бактериолога. От этих мерзавцев всего можно ожидать.

И без того сердитое лицо Струнина ожесточилось. Перехватить инициативу у тайного противника пока не удалось, и это давило на психику: обороняться всегда много труднее, нежели наступать.

— Ладно, поезжайте, — бросил капитан и поднялся из-за стола. — Я предупрежу управление железной дороги. Они будут наготове.

Через десять минут камеру хранения закрыли на «санитарный час». Старшина железнодорожной милиции предложил гражданам очистить помещение. Толпа в ответ недовольно загудела. Намаявшиеся в дороге, издерганные люди с узлами и чемоданами знать ничего не хотели. Желание хоть ненадолго избавиться от вещей, оттянувших не только руки, но и «все нервы», выйти в город, помыться, накормить детей, а уж потом ехать дальше, было столь велико, что на старшину посыпался град упреков.

— Нашли время! — напористо возмущался дородный детина, как флагом, размахивая проездным билетом. — А ежели у меня за это время поезд уйдет?!

— Не волнуйтесь, товарищи, — успокаивал людей старшина. — Несем за ваше убытие полную ответственность.

— Знаем мы вашу ответственность! — не унимался детина. — Когда людям надо, так у вас всегда закрыто.

— Ну, как знаете, — безразлично сказал старшина. — Для вас же старался. Глотайте тогда хлорку. Сейчас дезинфекция будет.

Дезинфекции боялись едва ли не больше бомбежки, и в камере хранения мигом не осталось ни одного человека. Даже самые любознательные и охочие до зрелищ и те отошли от помещения на почтительную дистанцию.

Вскоре к служебному входу в камеру хранения подкатила машина. Из нее вышли четверо. Двое были в белых халатах и с плоскими, как у художников, ящичками. Третий держал в руках завернутую в тряпку длинную трубку с утолщением на конце.

Через восемнадцать минут приехавшие вернулись к «эмке». Радомский осторожно нес довольно тяжелый упакованный чемодан средних размеров.

— Езжай потише, — сказал он водителю, кивнув на добытый груз. — Еще рванет.

Выехав на пустырь за город, чекисты понесли чемодан и открыли отмычкой. Прорезиненный плащ, мужской костюм, три куска мыла, бритвенный прибор, несколько консервных банок аккуратно выложили на плащ-палатку и тщательно обследовали. Потом эксперт взвесил на руке уже пустой чемодан и удовлетворенно хмыкнул.

— С двойным дном посуда, — сообщил он, раскрывая перочинный ножик. Внутреннюю перегородку чекисты осторожно вынули и обнаружили во втором отделении специальные ячейки с зажимами. В ячейки были вставлены коробки карандашей «Пионер», толстые пачки бывших в употреблении советских денег и двадцать железных ампул.

Одна коробка карандашей была завернута в лист бумаги с русским машинописным текстом. Это была инструкция.

— Знакомая техника, — произнес сапер. — Карандаши начинены термитным зарядом. А ампулы — мины большой мощности. Взрываются через сутки после свинчивания колпачка.