Эрнст Бутин - Поиск-86: Приключения. Фантастика

Поиск-86: Приключения. Фантастика

В отличие от историков и краеведов, еще и сегодня спорящих о том, существовала ли легендарная Золотая Баба, многие из персонажей приключенческой повести Эрнста Бутина «Золотой огонь Югры», открывающей новый выпуск «Поиска», знают и верят: загадочный «наипервейший истукан», отлитый из драгоценного металла, — не выдумка. Белому офицеру Арчеву удается даже узнать имена хранителей древнего хантыйского капища, где спрятана золотая таежная богиня. Летом двадцать первого года, когда под ударами красных частей откатывались на Обский Север остатки разгромленных отрядов кулацких мятежников, Арчев со своими подручными заявляется в стойбище Сатаров, требуя, чтобы ему показали «главное святое место»…

Если остросюжетная, полная неожиданностей повесть Эрнста Бутина (печатающаяся с сокращениями) переносит нас в суровую пору гражданской войны, то повесть Феликса Сузина «Опоздание» — современный детектив. Действие здесь развертывается в начале восьмидесятых годов в большом зауральском городе.

В разделе фантастики центральное место занимает повесть Сергея Другаля «Василиск», продолжающая цикл его произведений об Институте Реставрации Природы. Те, кто читал книгу рассказов С. Другаля «Тигр проводит вас до гаража» (Свердловск, 1984), встретят в «Василиске» немало знакомых героев — воспитателя Нури, вундеркинда Алешку, охотника Олле и других. Всех их влечет Заколдованный Лес, где ученые работают над созданием сказочных форм жизни…

Разнообразны по жанру вошедшие в «Поиск-86» рассказы. Новеллы Александра Чуманова — «Вечная бабушка», «Вызывают на связь», «Место в очереди», «Розовое облако» — своего рода современные притчи, где причудливо переплетаются фантастика и повседневность. А в рассказе Дмитрия Надеждина «Логово Сатаны» при всей остроте сюжета ощущаешь ироничность автора. И уже откровенно ироничны «Ловушка для падающих звезд» Евгения Филенко и миниатюра Сергея Георгиева «Удар! Го-о-ол!». Есть в «Поиске-86» и фантастическая юмореска «Дзюм, дитя Арсопа» Германа Дробиза.

Завершает сборник библиографический обзор «Довоенная советская фантастика», составленный Виталием Бугровым и Игорем Халымбаджой.

Почти все авторы сборника — свердловчане. Гостей только двое — курганец Ф. Сузин и пермяк Е. Филенко.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ЭРНСТ БУТИН

Золотой огонь Югры

1

Деревянные божки в меховых одеждах плотно, один к одному, лежали в коробе, обтянутом налимьей кожей. Плоские, с едва намеченными глазами и губами лица фигурок казались сейчас Ефрему-ики торжественными: сегодня еще один из Сатаров должен стать взрослым, еще один охотник и рыбак будет у Назым-ях — людей реки Назым.

Старик любовно погладил божков-иттарма, словно прощения попросил за то, что беспокоит, — давно не тревожил, с той поры, как две зимы назад вывез их из урмана Отца Кедров, напуганный, что к имынг тахи — святому месту — свернул отряд русских. Страшный отряд: флаг-хоругвь носили, а на флаге том — русский бог по имени Сусе Кристе нарисован. Поп-батюшка, когда еще при царе Микуле приезжал в Сатарово праздник делать, деньги-пушнинку собирать, говорил, что бог Сусе добрый. А люди, которые с флагом этим ходили, — лютые были. Других русики, тех, что главному белому начальнику Колочаку служить не хотели, убивали, если найдут. Да не просто убивали, а сперва изобьют-изуродуют, пятилепестковые метки на груди или на лбу вырежут, — такие метки носили на шапках те русики, что до колочаков недолго правили и после править стали. Эти, с пятилепестковыми значками, хорошие русские — купцов прогнали, торговать с речными людьми стали честно: много товара за шкурки, за рыбу дают; а те, с богом Сусе, совсем ничего не давали: оленя отберут, шкурки отберут, меховую одежду отберут, последнюю рыбешку отберут, да еще в лицо смеются. Совсем плохие были колочаки с богом Сусе на флаге-хоругви. И по урману Отца Кедров как дикие прошли: священные лабазы и амбарчики поломали, сожгли, больших богов, которых Ефрем-ики вывезти не сумел, порубили. Хорошо еще, что главное не нашли…

Ефрем-ики вздохнул, поднял глаза на висевшую на стене икону: молодой, в золотой чешуе, в красной развевающейся накидке другой русский бог, сидя на белом коне, протыкал копьем крылатого змея, который корчился под копытами. Этого бога русики Егорием зовут, а отец объяснил Ефрему-ики, когда тот был еще совсем маленьким, что на самом деле нарисован Нум Торым — верховный бог ханты, побеждающий злого врага своего Конлюнг-ики.

На икону старик смотрел недолго, сразу же перевел взгляд ниже — там был приклеен пожелтевший уже лист: царь Микуль с царицкой нарисованы. Вокруг Микуля и его жены, в маленьких кружочках, царевы родственники и дети — большой род. На царя Ефрем-ики глядел равнодушно — это от его имени говорили, его именем расправлялись люди из отряда бога Сусе.

Старик усмехнулся — а все-таки пригодилась картинка с царевой семьей: по ней учил он внука своего Еремея русской грамоте. Мальчик уже мог отчеканить без запинки главную надпись: «Трехсотлетие царствующего дома Романовых», а если попросить, то и прочитать написанное внизу мелкими буковками.

Ефрем-ики поглядел на прикрепленный справа от иконы маленький портрет Ленина.

В прошлом месяце, Месяце Созревания Черемухи, плавал Ефрем-ики с Еремейкой в Сатарово: вяленую рыбу на соль обменять, новости узнать. И услыхал от Лабутина, начальника в Сатарово, хорошую весть — у русских вверху по реке кончилась новая война, которая началась весной. Летом, в Месяц Нереста, как узнал Ефрем-ики о том, что опять дерутся русские, очень огорчился: зачем снова стреляют-убивают, чего делят? Лабутин объяснил: богатые хотят новую власть изничтожить, старые порядки вернуть.

И вот в последний приезд Ефрема-ики повеселевший Лабутин объявил, что война по имени мятеж прекратилась. И больше выступлений против Советской власти не будет, потому что для этого нет причин — так сказал Ленин, а слово Ленина крепче железа. Ефрем-ики про Ленина знал — это имя часто слышал и в тюрьме, и после освобождения, в тот шумный, полный музыки, красных флагов, рева толпы первый месяц жизни без царя. Верил Ефрем-ики Ленину — от имени этого человека говорили русские с пятилепестковыми красными значками на шапках, когда обещали, что никто больше не будет обижать речных людей.