Герман Подкупняк - Поиск-85: Приключения. Фантастика

— Порядок, товарищ командир полка. Можете забирать свои пушки.

Кочубей, забывшись, схватил Климова за руку, с горячностью хотел пожать ее и густо покраснел от своей бестактности. Пальцы ощутили только холод кожаной перчатки. Словно устыдившись того, что руки-ноги у него пока «в наличии», подполковник неловко хлопнул военпреда по плечу и сказал:

— Давай ко мне зампотехом! Беру не глядя.

Военпред не видел в темноте смущения подполковника, но чувствовал в его словах искреннюю благодарность, хотя и не понимал, за что именно. Война есть война, и каждый служит там, где приказано. А о руке своей, потерянной в боях под Ельней, лейтенант вдруг на миг забыл, ощутив радость оттого, что не списан пока из артиллерии и, может, со временем еще сумеет попасть на фронт.

— Спасибо, товарищ подполковник, — благодарно выдохнул он. — Климов моя фамилия. Жду вызова! — и побежал к телефону: Лунев ждал доклада о результатах повторных испытаний.

…Небо было низким и беззвездным, а земля слегка подстыла, и шаги часовых у полигона раздавались гулко и четко. Кочубей нетерпеливо прохаживался вдоль эшелона и поглядывал на часы. Вдали, наконец, вспыхнули фары машины, и подполковник вздохнул с облегчением. До двадцати четырех ноль-ноль оставалось еще семь минут. Значит, приказ выполнен, полк сформирован точно в срок и ни один час не потерян.

Фашистская Германия имела пока большое преимущество в танках, и успешно противостоять танковым и моторизованным ударам врага могли только соединения нашей артиллерии.

— Торопитесь, подполковник? — усмехнулся вышедший из «эмки» Лунев.

— Малость есть, Владимир Николаевич, — сознался Кочубей. — Немцы торопят.

— Ну что же, добра тебе, артиллерист. За пушки не волнуйся. У тебя все в норме. По ЧП принимаем меры.

— Понятно, — ответил Кочубей и опять машинально взглянул на часы. — ЧП вам еще не хватало. Заводские и так сутками не спят.

— Разберемся, — помолчав, сказал полковник. — Давай своим команду.

— К отправлению! — гаркнул Кочубей.

Состав дернулся, проскрежетав сцепками, и стоявший на подножке подполковник отдал Луневу честь.

Маневровик вытянул эшелон на станцию, там его под парами ждали два «ФД». Полк двинулся на запад.

Глава 4

Ранним утром усталый и позеленевший от голода и напряжения Румянцев возвращался домой с Сортировки, где он провел ночь в засаде. Очень хотелось спать. Старенький трамвай нудно скрипел на поворотах, народу было немного, а тихая кондукторша почему-то все упрямо смотрела в окно.

«Что она там увидела, — удивился Румянцев. — За день, наверное, раз двадцать по этим улицам проезжает. Спала бы лучше. Самое милое дело. И есть во сне не так хочется».

Подумав так, он прислонил голову к стеклу и задремал.

Саша Румянцев, восемнадцати лет от роду, пришел в НКВД два месяца назад по рекомендации горкома комсомола. Многие его товарищи уехали на фронт, и Саша искренне завидовал им. Ребята бьют фашистов, а он это время непонятно чем занимался.

Сегодня уже неделя, как он сидел на Сортировке, наблюдая за будкой путевого обходчика. Приказано — он и выполняет. Только и радости, что пистолет по штату положен и два кубика в малиновых петлицах.

Вспомнив в полусне про свое неудачное назначение, Румянцев недовольно почмокал губами и положил под голову ладонь, чтобы было поудобнее. Трамвай покачивало, и сержант почти совсем заснул, но его вывел из этого состояния резкий женский голос. Александр открыл глаза. Говорила женщина в замасленной спецовке. Перед ней стоял милиционер.

— Это когда было видано, чтобы у нас милиция в трамваях билеты брала? Ты что, дядя, с луны свалился?!

Милиционер, уже немолодой рослый старшина, растерянно улыбался.

— Да брось ты, дамочка, к служивому человеку придираться, — с ехидцей заметил кругленький старичок с мешком на коленях. — Не выспалась, али в животе поет с голоду — вот к людям и цепляешься. Совсем народ одичал, на власть уже кидается.

— Не встревай, мешочник! — оборвала его женщина. — Я не кидаюсь, а время военное. Пусть документы свои покажет.

Глядя на женщину, Румянцев невольно улыбнулся:

«Вот настырная! Такой только попадись под руку…»

— Пожалуйста, пожалуйста, — примирительно сказал старшина и с готовностью полез в карман.

Именно этот его жест и заставил Румянцева насторожиться. Милиционер вел себя так, будто не он привык проверять документы, а ему самому их то и дело приходилось предъявлять.

«Странный старшина. Нечеткость какая-то», — подумал Александр, не терпевший сомнений в силу своего юного комсомольского характера, и поднялся с места.

— Гражданка права, — заявил он и показал милиционеру свое удостоверение. — Разрешите ваши документы.

— Прошу, прошу, — засуетился старшина. — Вот и командировка у меня.

Документы действительно были в порядке, но Румянцев вдруг почувствовал, как внутренне напрягся стоявший перед ним человек. Это его окончательно встревожило.

— Порядок, граждане, — стараясь казаться невозмутимо спокойным, подтвердил сержант, но документы милиционеру пока не отдавал. — Это наш работник.

«Надо бы этого старшину обстоятельно проверить. Что-то уж больно он взвинчен, — размышлял Александр. — Как будто боится чего. Впрочем, и ошибка может выйти, потом позору не оберешься. Скажут, Румянцев-то «отличился» — милиционера поймал.

Старшина выжидательно смотрел на него. Судя по крепкой загорелой шее, это был сильный, тренированный человек.

«Позвоню все-таки нашим, — решил Румянцев, возвращая милиционеру командировочное предписание. — Не нравится он мне».

Трамвай остановился.

— Уральских партизан, — привычно объявила остановку кондукторша.

— Товарищ старшина, — конспиративно шепнул Румянцев. — Мне тут один адрес надо навестить. Может, поможешь? Под видом проверки паспортного режима.

— Какой разговор, — охотно кивнул милиционер.

— Тогда пошли, — сказал Румянцев и спрыгнул с подножки.

Улица в этот ранний час была малолюдной. Смена на бывшей макаронной фабрике уже началась. Вместо мучных изделий там теперь гнали снаряды. У ворот прохаживался старик-вахтер с винтовкой на плече. Неподалеку стояла трехтонка, но шофер куда-то отлучился. Небольшая очередь привычно переговаривалась у дверей булочной. Булочная была закрыта.

«Все еще хлеб не привезли», — подумал Румянцев, и давняя пустота в желудке тут же напомнила о себе. Сержант глотнул слюну и покосился на милиционера.