Азамат Козаев - Имяхранитель

На Перасе также бытует поверье, согласно которому дом обретает душу хозяина. Если хозяин добр, гостям в его доме живется привольно, а если зол, гостями и вовсе не пахнет. В ином доме задыхаешься, а в ином дышится вольготно. Молодая семья не сразу поселяется в новом доме. Первую ночь мужчина проводит в жилище один. Глава семьи и дом познают друг друга. Именно дому, а не жене принадлежит первая ночь. И лишь на вторую ночь в доме появляется хозяйка, молодая жена. В ходу присказка: «С кем поведешься, от того наберешься». Внутри Пределов то относится не только к людям, но и к домам. Бывало, что по прошествии многих лет, сжившись с хозяином, дом чудит тем же манером, что и хозяин. Терял хозяин вещи – есть вероятность не найти предметы утвари и одежды, любил подшутить – будь готов ко всему. В равной мере это можно отнести и к любым домам, в том числе к храмовым жилищам.

Храм Цапли имеет не хозяина, но хозяйку – вернее хозяек, поскольку каждая из обитающих там девушек отдает храмовым стенам свое время, тепло, а, следовательно, себя. Дом Цапель за сотни лет, наверняка, настолько проникся духом Цапель, что любому мужчине здесь не то, что дышать, существовать окажется трудно. В этих стенах живет легенда, повествующая о молодом мужчине, попавшем в храм на излечение после неудачной охоты. Встав на ноги, молодой человек настолько поглупел, что обитательницы натурально испугались за молодца. Но стоило юноше оказаться за стенами храма, к нему вернулась способность трезво мыслить и говорить разумные вещи. Полагаем, душа храма Цапель одурманила юношу женской аурой до такой степени, что молодой человек пребывал в состоянии отравления все то время, что находился на излечении. Интересно отметить, что мужская часть храмовой обслуги чувствует себя без малейшего умственного стеснения. Оно и понятно – дом, как и Цапли, мужчинами считает лишь тех, кто подпадает под следующие признаки: не стар, достаточно пригож, чтобы обращать на себя внимание молодок, и сам немало падок до чувственного женского внимания.

ВАША КАРТА БИТА

Похвальбы латинян ты напрасно твердишь наизусть.

Не подумай, что все соразмерно пульсации Марса…

Тот, кто в горы вошел, громыхая капканами, пусть

Не спешит подбирать колоколец для снежного барса.

– Вы знали убитого? – окружной комиссар испытующе смотрел на здоровенного обломка, грыз трубку и ждал ответа.

Иван молча жевал губу, кривил рот и про себя костерил Стоика почем зря. Говорено-переговорено, чем кормишься – тем и жив. Волка ноги кормят, имяхранитель на четыре стороны глядит, на восемь слушает. Как же так, Стоик, как же так, дружище? Почему ты закрыл глаза, опустил нос, повернулся к злу спиной? Как же так?

– Знал. И предвосхищу следующий вопрос, комиссар – друзьями не были. Скорее хорошими знакомыми.

– Общие интересы?

– Очень общие, – многозначительно усмехнулся Иван. – Общее некуда.

– А точнее?

– Мы коллеги. Были коллегами.

Бригада уголовной полиции молча, без суеты делала свое дело. Обмерили труп, мелом очертили контур тела. Педантично внесли в протокол перечень вещей и предметов, теперь именуемых невзыскательно и казенно «обстановка квартиры на момент убийства». Стоик лежал у открытого окна, подложив руку под щеку, будто прилег с устатку, да так и заснул. Все как обычно, все на своем месте, за одним исключением – на полу не должно быть мертвого Стоика.

– Коллеги, говорите? По нашим сведениям убитый – профессиональный имяхранитель. Стало быть, и вы того же племени?

Обломок молча кивнул. Комиссар придирчиво оглядел Ивана, что-то в уме прикинул и одобрительно покачал головой.

– Зачем пришли?

– А просто так, – Иван перемялся с ноги на ногу. Пройти дальше полицейские запретили, присесть также не разрешили, вот и пришлось топтаться в прихожей. – Не нравился мне Стоик последнее время. Просто не нравился.

– Что значит «не нравился»?

– Стал угрюм и неразговорчив. Посуровел и перестал улыбаться. С ним бы бутылочку распить, глядишь, и полегчало бы.

– И?..

– И не успел, – Иван мрачно кивнул на труп у окна.

– Как давно вы заметили перемену?

– Месяц или около того.

– С чем связываете? Неурядицы в личной жизни? Проблемы на поприще охраны Имен?

Иван задумчиво пожал плечами. У кого нет неурядиц в личной жизни? Не вдруг такого и найдешь, ведь не место ангелам в этом мире. Иным с неурядицами проще. А для того чтобы оные завелись, личная жизнь как минимум должна существовать. Стоик не так давно расстался с дамой сердца, но считать ли этот разрыв за неурядицу?

Иван вспомнил прочитанную недавно передовицу из старинной-престаринной газеты. «…Вчера под Хиерополисом отчаянные головы учудили нечто совершенно невероятное – заполнили навощенный матерчатый шар горячим воздухом и поднялись в небо. Шар получился огромный, и снизу на корабельных канатах к нему привязали большую корзину. Так вот, для того чтобы воспарить в небо как можно выше, шароплаватели бросали вниз мешки с песком! Оно и понятно, становишься легче, летишь выше…» Разрыв с Таисией вышел для Стоика сродни избавлению от мешочка с балластом. Парень прямо воспарил. Летал, к сожалению, недолго.

– Только не личная жизнь, – буркнул Иван. – Кормить грусть-тоску он не стал бы.

– Выходит, дела служебные?

– Выходит. А только и тут не все ясно. Имяхранитель он везучий… был везучий, неудачи случались, как же без них, но редко. Тут и жить бы, не тужить, а оно вон как обернулось.

Дознаватель выпустил густое табачное облачко, с минуту пристально смотрел на обломка и отвернулся к своим людям.

– Есть что-нибудь?

– Удар нанесен мастерски, – отозвался «убийственный» жандарм, снимая тонкие льняные перчатки. – Тонким лезвием прямо в сердце, под лопатку, результатом чего имеем то, что имеем. Смерть последовала мгновенная и безболезненная, если можно так сказать. На беглый осмотр пока все.

– Расслабился наш везунок. – Комиссар, грустно усмехаясь, взглянула на Ивана. – Спину открыл. А ведь вашему брату это смерти подобно, не так ли?

Обломок молча кивнул. Так. Не далее минуты назад сам подумал о том же. И картина получается мало того, что неприятная, так и непонятная. Некто приходит к Стоику в гости, оба о чем-то мило беседуют, затем хозяин получает стилет в спину, а гость тихо и бесшумно уходит. Стол с нехитрой снедью, стулья, распахнутое настежь окно, бутыль вина и два бокала на столе весьма красноречивы.

– Вас, дражайший Иван, хочу остеречь особо: не дай вам Фанес всеблагой соваться в это дело. Больно подозрительно горят ваши глаза. Не стойте у полиции на пути и тем паче не путайтесь под ногами. Без вас разберемся. Договорились?

Иван кивнул.

– Надеюсь на ваше благоразумие. Если найдете что-то сообщить – милости прошу, окружной комиссариат, дем Диогенус. Ваш покорный слуга. А сейчас…

Дознаватель выразительно посмотрел на входную дверь и многозначительно потер нос. Иван пожал плечами, молча развернулся и вышел.

– Якко, ты помнишь нашу первую встречу? Тот день, когда пришел ко мне наниматься?

– Разумеется! – финансовый консультант оторвался от бумаг и поднял на Ивана цепкие глаза. – День, когда к тебе снизошла удача, нужно запомнить на всю жизнь. А с чего это вдруг вы вспомнили его?

– Да не вдруг, – Иван поморщился и покрутил шеей туда-сюда. – В том-то и дело, что не вдруг. Ты показался мне отменным физиономистом. Разложил коллег по полочкам так, что любо дорого было слушать.

– Фанес всеблагой устроил мир так, чтобы помогать глупому и отвращать лукавого. Все написано у человека на лице, умей только читать.

– Что ты скажешь о человеке небольшого роста, коренастом, с крепким носом, не единожды сломанным, квадратной челюстью, мохнатыми бровями, глубоко посаженными острыми глазками и неторопливой тяжеловесной речью?

Волт задумчиво потер переносицу.

– Описанный вами тип весьма напоминает одного берегового полицейского из моего далекого детства. Был он решителен и храбр, не дурак выпить и закусить, однако не лишен животной хитрости и осторожности. То, за что брался, непременно доводил до конца. А не мог взять в лоб – брал хитростью и упрямством. Так его и звали – Бык. Сейчас, должно быть, изрядно состарился, если вообще жив.

Слушая своего финконсульта, Иван кивал и все больше мрачнел. Наконец буркнул: «Так и есть» и залпом допил мадеру.

– Какие-то сложности? Я слышал, убили молодого Стоика. Пренеприятное известие, должен заметить.

– Да, убили. И, похоже, что дело об убийстве ведет Бык номер два.

– В таком случае за расследование я спокоен. Как и за отчет, который завтра сдаю в мытную канцелярию.