Азамат Козаев - Имяхранитель

Слушая своего финконсульта, Иван кивал и все больше мрачнел. Наконец буркнул: «Так и есть» и залпом допил мадеру.

– Какие-то сложности? Я слышал, убили молодого Стоика. Пренеприятное известие, должен заметить.

– Да, убили. И, похоже, что дело об убийстве ведет Бык номер два.

– В таком случае за расследование я спокоен. Как и за отчет, который завтра сдаю в мытную канцелярию.

– А мне почему-то неспокойно. Да нет, за отчет я тоже спокоен, не переживай, старина. Но Стоика убил человек, которого тот впустил к себе без боязни. Возможно, я знаю убийцу и каждый день с ним ручкаюсь. Сегодня мне пришлось пожать множество рук и теперь больше всего хочется тереть ладони мочалкой с мылом до тех пор, пока с них не слезет кожа.

– Вот увидите, не пройдет и недели, как убийца будет найден и водворен за решетку! Все «быки» таковы, им лишь бы след взять!

– Просто Минотавр какой-то, – буркнул Иван, откидываясь на спинку кресла. – Тело и голова бычьи, нюх собачий. И мы в самом центре лабиринта.

– Только Минотавр на нашей стороне. Жаль, что наружу без нити все равно не выбраться, – назидательно проговорил Якко.

– Мне это не нравится, старина. Очень не нравится. Предчувствия тревожные.

Полнолуние застало Ивана в самом скверном расположении духа. Нынешний подопечный имяхранителя, ноктис тенора императорской оперы, наоборот, пребывал в приподнятом настроении, чем изрядно мешал Ивану. Вертелся туда-сюда, отбегал, на эмоциях восторга парил над землей, в общем, заставлял обломка крутить головой во все стороны. Тенор дожил до преклонных лет, спел не один десяток партий, но и сейчас пребывал в наивной уверенности, что роли юных героев ему все так же по плечу, как десятилетия назад. Не помеха и огромное пузо, и бульдожьи брыли, и порядком поредевшая шевелюра.

Лунные псы возникли, как всегда, бесшумно. Пара горгов вышла из темноты, будто вынырнула из преисподней. Мгновение назад городской парк был пуст, затем словно открылась дверь в потустороннюю тьму, и страшные хищники скользнули в ночной Перас. Едва они появились в поле зрения, Иван схватил ноктиса за руку и задвинул себе за спину, прижав к стволу старого ореха.

– Не вертись, Пастан. Глазом не успеешь моргнуть – распустят на ремни.

– С тобою? Никогда! – и прижав руки к бочкообразной груди, главный императорский тенор обрушил на спящий парк страдания Роланда по Дюрандаль. – О, что-о-о откры-ы-ылось мне, мой сломан ме-е-еч…

– Еще слово, и горги от изумления обретут дар речи! – Обломок передернул челюстью и поджал губы. – Потому что впервые получат от меня ужин без борьбы.

– Но я хочу петь! Еще столько не сделано! Мне рано уходить!

– А, по-моему, самое время, – буркнул Иван и перехватил кистень поудобнее. – И ради всего святого, не ори над ухом!

По своему обыкновению лунные звери зашли с двух сторон. У горгов роли на охоте распределялись неизменно однообразно. В любой стае имелись ведущий и ведомый, а стратегия и тактика ночных убийц достигли предела совершенства. Первым бросался ведущий. Следом, с задержкой в удар сердца – ведомый. Если на охоту выходили три зверя, третий почти всегда подкрадывался со спины и ждал удобного случая. В поединке с горгами удача в немалой степени зависела от того, сумеет ли имяхранитель прочитать «роли» лунных тварей, понять, кто есть кто. Ведущего Иван определял безошибочно. Не ошибся и теперь. Удар нашел горга еще в полете.

«Есть! Не жилец», – крякнул Иван, отбросив уже безжизненное тело. Стремительно развернулся и принял вторую тварь на предплечье в толстом кожаном щитке. Еле-еле устоял. Сильнейший удар сотряс обломка, когда лунный зверь широченной грудью налетел на имяхранителя. Несколько шагов Иван отдал погашению бешеной силы рывка. Пятясь, бросил кистень, свободной рукой ухватил тварь под пастью. Развернувшись, впечатал горга спиной в землю. Зубы хищника, коротко лязгнув, соскочили с предплечья Ивана. Лунный зверь отчаянно засучил лапами, но пальцы обломка, словно клещи, сжимались на его горле все сильнее и сильнее. Имяхранитель навалился всем весом на тварь, смял судорожное сопротивление. Достал нож и дважды всадил в бок хищника. Горг взвыл, конвульсивно дернулся и затих, отвалив голову набок и высунув длинный язык.

Иван тяжело поднялся. Ноги тряслись, руки дрожали. Непонятно откуда взялась кровь – перепачкал куртку и штаны. С горгами всегда так, непременно цапнуть успеет. Что ни говори, быстрая тварь, хорошо еще голову на плечах сохранил. Неровен час, без головы останешься, и сам не заметишь.

– Выдохни, – просипел Иван Пастану, что стоял рядом и от изумления держал рот раскрытым. – И не вздумай пе…

– Вива-а-ат деяниям геройским, Фортуна с на-а-ами, вра-аг бежит…

– Молчать! – Огромная ладонь, шириной с небольшую лопату закрыла певчие уста. – Не дразни судьбу, Пастан! Не ищи добра от добра! Еще одной пары горгов ты не переживешь!

Тенор хлопал широко раскрытыми глазами и беспомощно взмахивал руками.

– Ни звука! – зловещим шепотом предостерег Иван. – Обещаешь?

Пастан и рад был кивнуть, но ладонь обломка его просто обездвижила. Затылком ноктис подпирал древесный ствол, поэтому даже дернуть головой туда-сюда у Пастана не получилось. Он промычал «обещаю» и три раза кряду хлопнул глазами.

– Нагулялся? Наелся луны?

Ноктис отрицательно покачал головой. Лунная ночь столь же необходима ноктису, как воздух человеку или вода рыбе. Лишить его столь редкого «лакомства» не смог бы даже прожженный циник. Тем более – имяхранитель, чья работа – «пасти кормящиеся Имена».

– От меня ни на шаг!

Пастан с готовностью кивнул.

Дома Иван бросил перепачканную кровью одежду в угол ванной, рухнул на топчан в кабинете и тут же уснул.

– Кого еще принесло? – Иван, покачиваясь, по стенке прошел к входной двери. Колоколец истерично захлебывался бронзовым лаем. – В эту пору я сонлив, голоден и зол!

На пороге в сопровождении швейцара, добросовестного усатого толстяка, стоял давешний полицейский дознаватель. По его высокому челу ходили тучи.

– Все в порядке Фокл, это ко мне.

Швейцар поклонился и засеменил к лестнице.

– Входите, комиссар, только ничему не удивляйтесь. Сейчас не самое подходящее время для приборки.

Диогенус, поджав губы, переступил порог.

– Ступайте на кухню. Там безопасно.

Дознаватель удивленно вскинул брови и, проходя длинным коридором на кухню, бросил цепкий взгляд в комнаты и ванную.

– Если за беспорядок еще не забирают в полицию, уберусь я, пожалуй, завтра, – буркнул Иван.

– Вы чем-то раздражены? – усмехнулся Диогенус. – Не мой ли визит тому причиной?

– Ваш, – кивнул Иван, морщась. – Но не обращайте внимания. Со сна я раздражителен и брюзглив. Искренне считаю всех гостей непрошеными, и мне не хватает такта это скрыть. После работы я всегда такой.

– Работали?

– Минуло полнолуние, горячая пора. Сказать по чести, уже и забыл, когда спокойно любовался полной луной.

– Вы на пике популярности. Не простаиваете. Я навел справки. Очередь на вас длиною до императорского дворца.

– Вот оно, бремя славы. – Иван показал на опухшие со сна глаза. – Кофе?

– Пожалуй. Однако, напрасно корите себя за вспыльчивость. У вас на кухне рассиживается полицейский дознаватель, а вы не отпускаете любопытство на волю. Так и не спросите, что мне нужно?

– Сами скажете, – пробурчал Иван, колдуя с джезвой на огне. – Вку сите отменного кофе, подобреете душой и скажете.

Диогенус усмехнулся и умолк. Пока обломок варил кофе, комиссар пытливо осмотрел кухню. На мгновение его взгляд задержался на руках Ивана, и даже потолок с двумя гекконами не остался без внимания.

– Не стану разочаровывать, – усмехнулся Иван, наполнив чашку комиссара. – Спрошу. Так что же привело ко мне полицию? Вскрылись новые подробности?

– Отменно! – Комиссар закатил глаза. – Кофе отменно хорош! Чудный рецепт, не поделитесь? Я на глазах добрею и готов начать серьезный разговор.

– Рецепт, говорите… – Иван подвигал челюстью и помрачнел. – Пожалуй, не скажу. Носителей этого рецепта ждет страшный конец. Сначала Мария, когда-нибудь горги прикончат меня… Вы суеверны?

– Отчасти. А что?

– Ваш кофе стынет. Так что за дело?

– Заинтриговали, чего и говорить, однако рецепта кофе больше не попрошу. Я еще нужен обществу и моему императору. А дело, собственно, вот в чем. Не далее как этим утром случился неприятный инцидент, повлекший за собой тяжелые увечья для одного гражданина.

– И вы хотите знать, где этим утром был я?

– Не стану скрывать, и это тоже. Но такую чудную припухлость лица иначе как многочасовым сном не наработаешь. На ваш счет я спокоен. Но для пущей уверенности позвольте прояснить детали?

– Рад помочь, – бросил Иван.

– Разрешите закурить? Табак мне возят с Ипифиса. Душевный табачок, не находите?