Амулет мертвеца - Константин Чиганов
Город сумасшедших берег и лелеял парочку полоумных. Черный пес Петербург зорко следил за их глупыми молодыми жизнями. Ни разу с ними ничего плохого не случилось, пока они были вместе. Ни разу.
Их и друзья называли уже "Два Дэ". Даниил и Дарья. Два дурака. Duo dracones.
Питер не виноват. Питер не мог помочь, в тот день Данька… (не надо, не сейчас, выключи, вернись в прошлое, поживи там еще, погрейся).
Они и познакомились как-то дурацки.
Ей надо было писать заметку о Зимнем дворце, а до визита заскочить в пару магазинов. Начало марта, но уже тепло, уже тает снеговая каши, знаменитые сосули не угрожают более головам злосчастных прохожих. Она надела белую короткую шубку и белые сапоги выше колен, шикарные, несколько распутного вида. На этакую фифу с распущенными волосами оборачивались. Ну что, можно и прогуляться пешком, за погляд денег не берем, от Аничкова моста до Дворцовой минут десять. И задрать нос повыше, "с осанкой зулусской королевы", говорила подруга Марина. Вряд ли, правда, их взяли бы фрейлинами к зулусским королевам. Далековато, и в пространстве, и во времени.
Милая парадная Даша, а не вкурить ли тебе бамбуку? Закон подлости никто еще не смог переломить. Прямо под причиндалами коня Клодта, "где несчастных коней", молния на блистающем белом сапоге щелкнула и разошлась. Полностью. У нее даже выматериться громко, шокируя публику, куража не хватило. Хотелось жалобно взвыть унтер-офицерской вдовой и заплакать. Она отвернулась от проспекта и уставилась на морщинистую серую Фонтанку. Стылый ветер отбрасывал и путал волосы. Расфуфырилась мол.
Негромкий, даже деликатный рык за спиной и молодой мужской голос.
— Сударыня (ненормальный какой-то из бывших графьев) я тронут вашей бедой. Погодите минуту, я вам смогу помочь.
Медленно повернуться с равнодушным ликом.
У тротуара стоял обтекаемый, явно очень быстрый черный с золотом мотоцикл. А рядом плечистый стройный всадник в черной коже. Он снял черный лаковый шлем с золотым драконом. Оказался темноволосым и кареглазым.
И красивым. не слащаво-умильным мальчиком-хипстером из барбершопа. Нормальной мужской привлекательностью. Прямой нос, немного угловатый подбородок, правильные черты и темные густые брови. Но не южанин, бледноват и слишком европеоидный.
— Не волнуйтесь, это катастрофа, но еще не беда! — сказал он, вешая шлем на ручку руля. Как рыцарь повесил бы бацинет на луку седла. Приди в себя, Рапунцель.
Он достал из нагрудного кармана что-то маленькое и блестящее, присел, стал на одно колено. На руках дорогие стильные мотоперчатки без пальцев, руки небольшие, пальцы длинные. Сцена из романа, любовного, слащаво-пошлого, Даша почитывала перед сном иногда. Ловко поймал разошедшееся голенище (ее ногу словно обожгло) и двумя движениями вдел и застегнул английскую булавку. Он что, всегда с собой носит на такой случай?
— Не то чтобы только для прекрасных незнакомок, — читая мысли, сказал он, выпрямляясь, (Даша ощутила жжение на щеках и попыталась разозлиться, безуспешно, увы). — Просто страшно полезная штука. Еще у меня с собой всегда фонарик и мультитул с инструментами. Данил, очень приятно.
Она протянула руку, ну не будешь же стоять мегерой с кислым видом, он быстро и бережно поцеловал тыльную сторону, шикарно-изящным движением. Обжег ее уже второй раз прикосновением.
— Даша. Спасибо. Правда, очень выручили, как скорая помощь (что я несу?)
— Даш, чтоб сапог снова не разошелся, может, вас подбросить? Я вам свой шлем одолжу, не бойтесь.
Она представила, как рассекает по Невскому на черном гоночном мотоцикле, с задранной и без того короткой юбкой, в расстегнутом сапоге и обнимая красивого байкера. Знакомые, увидев, попадают сразу. Эта недотрога. Но соблазн, проклятый соблазн был. Чего скрывать. Он наверняка отлично водит своего прирученного черного дракона. Два дракона, вверху и внизу.
Duo dracones.
— Нет, спасибо, мне тут пять минут до Дворцовой.
— Полюбоваться нашим столпом хотите?
Коренной питерец, не иначе.
— По делу. В Зимний.
— Ну, его вам брать не придется, сам падет к вашим ногам, даже в таком сапоге. Ну давайте я хотя бы запишу ваш номер.
Он извлек из очередного кармана дорогой по виду золотистый смартфон.
Прыткий юноша.
— Я вам помогу с ремонтом амуниции, а вы мне потом вернете мою булавку. В "Шоколаднице" например, тут совсем рядом с Дворцовой.
— Я знаю. Я тут второй год. (и зачем разболтала, сорока?)
— Учитесь? Пиар или журналистика? (дьявол проницательный) Первый курс?
— Журналистика. Второй. В общем, я и иду по делу.
— Тогда да, подкатывать к Зимнему на мотоцикле было бы несолидно, — его теплые карие глаза смеялись, — так скажите ваш номер. Не хотите "Шоколадницу", можно "Хард-рок", но это уже вечером. Познакомлю вас с рокерами. Знавали Шевчука и Бутусова, между прочим. А кое-кто из олдов и Цоя с Науменко помнит.
Она, как загипнотизированная, продиктовала номер. Змей-искуситель удовлетворенно кивнул и сказал:
— Я позвоню часа в четыре, хорошо? Удачной работы, Даша. Звучит как "удачной охоты", да?
Надел шлем и одним движением завел мотоцикл. Секунда — и нет его, как призрака. Только сапог больше не просит бесстыдно каши.
Он позвонил в четыре двадцать две. Змей. Она уже устала надеяться. Дуреха. Романтическая идиотка в одном сапоге.
Потом он говорил, что все равно бы ее нашел. Даже наври она номер. Обыскал бы все журфаки города. Такие девушки бесследно не пропадают. И нашел бы. Уж упорства Данилу было не занимать. Мальчик-мажор. Байкер отмороженный.
Он купил ей шлем, почти рыцарский, но с прозрачным забралом, как у гонщиков формулы. В магазинчике его друзей она долго выбирала цвет и рисунок. Остановилась на белом с черно-серебряной пантерой.
Дикий кайф, обняв его сильный торс, прорезать потоки черно-серых машин, кометой проноситься по виадукам и мостам. Чао бомбино, пока, дурачье!
Шлем остался в его гараже.
Теперь она стала бояться мотоциклов. Просто физически трясло при виде согнутой фигуры над парой колес, ничего не могла поделать.
Ты придешь ко мне ровно в полночь, разбудишь мой спящий звонок.
Ты скажешь мне: "Какая чудесная ночь! " Я отвечу: "Да, но я одинок".
И я заварю тебе свежий чай и достану из бара вино
И выключу свой телевизор, не успев досмотреть кино.
Они сидели в ее квартирке на Васильевском, "уединенный домик, какой заслужили", шутил Данил. Пили Твиши, настоящее, тбилисское, ему привозили друзья, и он обнимал ее, напевая Науменко. Еще один, улетевший в небо слишком рано. Что
