Страна Червя. Прогулки за Стену Сна - Гари Майерс
В этом месте королева прикрыла свет маленького фонаря металлической шторкой. А когда темнота поглотила их, Зилбран почувствовал, как его шею обвивают обнажённые руки, а к его устам прижимаются уста Садивы.
* * *
Зилбран очнулся от чудесного сна. Он сознавал, что сон был чудесным, но не мог припомнить, что тот представлял, как и место, где пробудился. Зилбран лишь понимал, что нагим лежит в темноте на мягком ложе. Затем юноша ощутил тёплое тело лежащей рядом с ним женщины и всё, что было, воскресло в памяти. Спутница под вуалью, которая провела его в этот, непривычно занавешенный чертог. Пылкая королева, которая сняла перед Зилбраном притворную личину и объявила, что безоглядно влюбилась в него. Их долгая любовь в уютной темноте. Всё это смешалось, сотворив ночь загадок и волшебства, превосходящую самые отчаянные его фантазии и самые сокровенные желания, ночь, которой лишь прибавляло волшебства и таинственности то, что она происходила истинно и на самом деле.
Но не безраздельно чудесной была эта ночь. Под её восхитительным обличьем змеился студёный ручеёк тревоги. С чего же возникло такое ощущение? Может, оттого, что Зилбран ещё не видел свою возлюбленную. Сняла личину королева только с души, лица её юноша так и не увидел. Да и ни толики её тела тоже. Даже в самые интимные мгновения нагота Садивы скрывалась от него, скрывалась под надёжным покровом беспросветной темноты.
Причину этого Зилбран до сих пор не уразумел. Объяснение Садивы не очень-то убеждало. Королева утверждала, что опасается лазутчиков, но какие лазутчики могли оказаться в таком одиноком закоулке такой далёкой части дворца? Но если не лазутчиков, тогда чего же она опасалась? Быть может, причина понадёжнее укрыться скорее относилась к ней самой. Быть может, Садива была старой, искалеченной или уродливой. Но подтверждения подобных изъянов Зилбран не обнаружил. Тело, которое он столь обстоятельно изучил, дышало лишь молодостью, силой и здоровьем. И это было печально, ибо заставляло юношу задуматься о другом, менее приятном объяснении.
Темнота могла скрывать не только телесные изъяны. Садива происходила с Наата, а дочери Наата славились, как ведьмы и волшебницы. Нетрудно было позабыть об этом в разгар желания. Но довольно нелегко не вспомнить теперь, когда буря страсти пронеслась, оставив Зилбрана нагим и остывающим лежать во тьме. Ночь была сказочной, но не у всех сказок счастливый конец. Некоторые заканчиваются для героев невероятно скверно. Ему вспомнились байки о ламиях — женщинах, что обращались в гигантских змей. Женщинах, что в человеческом облике заманивали мужчин к себе в постель, чтобы истощить их наслаждением и поглотить, пока они спят. Женщинах, что в змеином облике душили и пожирали…
Нет! Зилбран отверг саму мысль о подобном. Он не станет рабом своих страхов, словно дитя в ночи. Ведь он не дитя, а взрослый мужчина и солдат, а часть солдатских обязанностей — встречать врага лицом к лицу. Рядом на столе стоял задвинутый фонарь, найти его оказалось нетрудно — по форме, размеру и теплу заключённого внутри пламени. Юноша поднял его и поднёс к спящей фигуре, что лежала рядом. Затем раздвинул заслонки фонаря и выпустил свет на волю.
Тёплое свечение полилось на ложе и лежащую на нём женщину. И в этом свечении последние страхи Зилбрана улетучились. Как мог он представить её чудовищем? Королева выглядела самым прекрасным созданием из всех, что юноша видел в жизни. Если бы восхитительнейшая статуя самой Любви вдруг ожила бы во плоти, то и она не оказалась бы прекраснее Садивы. Зилбран нежно пробежал взором всю её стройную фигуру. Изящные ступни и щиколотки. Грациозные очертания икр и голеней. Лироподобные изгибы бёдер. Плавный подъём живота. Округлые холмики грудей. Чёрное облако струящихся волос закрывает белейшие плечи и горло. И, победоносно восстающее из этих волос, как полная луна встаёт из горних облаков, затмевая все остальные прелести королевы, как луна затмевает звезды — блистающее чудо её лица.
Когда Зилбран добрался до лица Садивы, то понял, что заблуждался не только в её красоте. Он думал, что королева спит, но теперь заметил, что это не так. Даже пока юноша ею любовался, она наблюдала за ним. Полные губы Садивы не кривила ни улыбка, ни гримаса, а большие тёмные глаза спокойно и серьёзно взирали на юношу.
— Как жаль, что ты проснулся именно сейчас, — промолвила она низким и мелодичным голосом, хотя и с лёгкой ноткой печали. — С тобою приятно было провести время и за это я бы постаралась так долго уберегать тебя от последствий, как только возможно. Но ты пробудился и теперь ничто тебя не спасёт. Не от того, что последует, ибо это неизбежно, но от муки видеть, ощущать и понимать происходящее.
О чём она говорила? На этот вопрос требовалось ответить. Но, когда Зилбран открыл рот, чтобы спросить, его язык оказался слишком толстым, чтобы выговаривать слова. Юноша вскинул свободную руку ко рту и так же скоро её отдёрнул, лишь затем, чтобы ещё раз поднять перед ошеломлённым взором. Ладонь была тёмной и мохнатой, с шишковатыми костяшками. А запястье и остальную руку покрывала лохматая шкура.
Ниже он смотреть не стал, ибо понимал, что там обнаружится. Садива полной мерой своего чародейского могущества позаботилась об осмотрительности возлюбленного. Она обратила его в ещё одну бессловесную тварь, вроде тех, что сидели на деревьях в дворцовом саду. И скоро королева отошлёт Зилбрана обратно, дабы он присоединился к ним.
Перевод — Sebastian
Путь сквозь пламя
1
В начале своей истории библиотека Перигонского бенедиктинского аббатства, что в древней французской провинции Аверуань, выглядела совсем иначе, нежели под конец. В те первоначальные годы она занимала одну-единственную, довольно длинную и узкую комнату, и не в главном здании, а в особо ей отведённом. Вдоль библиотечных стен тянулись не высокие книжные шкафы, а всего лишь ряд низеньких столиков, где книги стояли рядами, высились стопками или просто лежали россыпью. Разумеется, можно было зажечь светильники, но такое считалось расточительством. В дневное время комнату озарял естественный свет, весьма слабый и рассеянный, что
