Страна Червя. Прогулки за Стену Сна - Гари Майерс
До сих пор Зилбран хранил молчание. Но вечно безмолвствовать он не мог.
— Куда ты ведёшь меня? — спросил он свою спутницу.
— На встречу с королевой Садивой, — не оборачиваясь, ответила та.
— И зачем ты ведёшь меня на встречу с ней?
— Я уже объясняла. Королева желает говорить с тобой.
— И о чём же ей говорить со мной, простым солдатом?
— Это скажет сама королева. Её воля неведома слугам, но они не проговорятся о ней, даже, если бы и знали. На все твои вопросы может ответить лишь королева.
Такой оборот не прибавил Зилбрану бодрости. Пускай дворец и город были для него внове, но юноша достаточно наслушался и том, и о другом, чтобы не питать к ним доверия. И львиная доля услышанного посвящалась королеве Садиве. Её историю знали все. Как старый король Квотарра привёз её из островного царства Наат, дабы сделать своей новой женой. Как череда злополучных происшествий, среди которых были опороченные и погибшие более именитые жёны короля, да и сам старый король, понемногу сползающий в старческое слабоумие, предоставили власть супруга в её распоряжении, так что теперь, по существу, Садива единолично правила королевством и всей империей. Но находились и утверждавшие, что это она подстроила все падения, вознёсшие её на нынешнюю вершину, ибо многие среди народа Тасууна верят, что в Наате обитают ведьмы и чародеи. Такова была королева, пред очи которой сейчас препровождали Зилбрана. И что удивительного, если юноша немного тревожился? Но что бы там он ни чувствовал, солдату не подобало этого выказывать. Больше Зилбран не проронил ни слова, а лишь молча следовал за провожатой.
Наконец служанка остановилась у двери. Она распахнула её и сдвинула тяжёлую портьеру, загораживающую дверной проём. Лишь тогда Берит повернулась к юноше.
— Заходи, Зилбран. Там, внутри, ты и встретишь королеву.
И вновь Зилбран подчинился служанке. Но ничто в коридорах, ведущих к этой двери, не походило на то, что обнаружилось в чертоге за дверью. Чертог этот оказался круглым и очень большим; окон в нём либо не было вовсе, либо они, как и дверь, прятались за драпировками, укрывающими окружающие стены. Драпировки эти были окрашены в цвет глубокой тёмной синевы ночных небес, и обильно усыпаны золотыми и хрустальными звёздочками. Они свисали по всей стене комнаты, превращая её в шатёр, ниспадая от центра потолка до середины стен, а оттуда — к покрытому ковром полу. Посреди комнаты находилось круглое ложе, подобное второму шатру, поменьше и полегче, зато больше разукрашенное — к деревянным веретенообразным столбикам привязаны портьеры, а за ними высилась груда цветастых подушек. Подле ложа стоял маленький деревянный столик, заставленный винами, пирожными и тому подобными лакомствами. Но, при всём этом, не было ни следа никакого другого человека. Даже светильник не горел в ожидании того, кто недавно покинул этот покой.
— Где же королева? — вопросил Зилбран, снова обернувшись к своей спутнице. Оказалось, что она подошла к нему до смущения вплотную. Лишь её глаза виднелись за вуалью. Большие, тёмные и влажные, они пристально вглядывались в его собственные.
— Она перед тобой, Зилбран, — промолвила женщина, — ибо я и есть она. Я — Садива, королева Мирааба и императрица Тасууна. А, если пожелаешь, то и твоя рабыня.
Что мог он ответить на такую тираду? Что мог ответить любой мужчина? Зилбран не сказал ничего, только лишь ждал, когда она продолжит:
— Понимаю, насколько удивительно это для тебя звучит. Знаю, о чём ты сейчас себя спрашиваешь. Почему я, великая королева и императрица, с целым миром власти и роскоши в моём распоряжении, решила отдать тело и душу простому солдату, челядинцу у меня на службе? Часть ответа кроется в самом солдате. Ни один мужчина, обладающий такой силой и красотой, как у тебя, не может не удостоиться внимания даже самой королевы. Но львиная доля ответа — в самой королеве. Вопреки всей власти и богатству, удел мой не из счастливых. Ещё ребёнком я вышла за уже состарившегося мужа. Годы, за которые я повзрослела, лишь ослабляли тело и разум короля, заставляя меня сперва помогать, а позже и перенять обязанности его высокого титула. Ныне лишь я, я одна правлю королевством и империей, но никакие власть и роскошь не заполнят пропасти моего безотрадного одиночества. Оказавшись на моём месте, многие обзавелись бы любовниками, но я — нет. Возможно, мой супруг и выжил из ума, но он — основа моей власти. День, когда меня уличат в том, что я запятнала наш брак бесчестием, станет последним днём моего правления. И оттого я страдала в одиночестве. Но увидев тебя, Зилбран, как ты маршируешь со своими товарищами на плацу перед моим шатром, я решила отбросить страдание. Я привела тебя сюда, чтобы одарить неистовым пылом столь долго таимой любви. И всё, чего я прошу в ответ — твоя верность и осмотрительность.
Вот что предложила эта женщина. И как же на это ответить Зилбрану? На самом деле никакие сомнения даже не возникали. Это было необычно, но не необычнее многого прочего на страницах земных летописей. Это было нечто сказочное, но и сказки вырастают из истины. Единственное, что по-настоящему необычно — то, что она выбрала именно Зилбрана. А почему бы и не его? Как мужчина он не хуже прочих и даже сильнее большинства других мог воспламенить страсть королевы. При таком взгляде её предложение казалось самой естественной вещью в мире. Практически, неотъемлемое право. И единственный способ его утратить — не согласиться или размышлять так долго, чтобы предложение забрали назад.
— Я принимаю твое дар и условия, — проговорил юноша. — Клянусь тебе в верности и осмотрительности, моя королева. Я буду твоим возлюбленным, пусть даже ценой жизни.
— Будем надеяться, что такого не произойдёт, — откликнулась она. — Но сейчас я потушу свет и мы продолжим беседу в темноте.
Зилбрану не удалось скрыть разочарования. — В темноте, моя королева?
— Да, любовь моя. Я не достигла бы своего нынешнего могущества, не обзаведясь могущественными врагами. Повсюду снуют их лазутчики, выискивая всё, что только попадётся, дабы погубить меня. Но
