Амулет мертвеца - Константин Чиганов
— Вы как хотите, а вариантов у меня нет, — ответил викинг, — и мне он тоже не понравился. Конкурент-прозектор, тролль задери. Где они прячутся?
— Все что знаем расскажу… и покажу, — сказал сэкка и облизнулся. — Нечто типа санатория для непростых двуногих. Не так уж далеко. Я буду к тебе в гости, северянин, в твоем гараже к трем после полудня. А пока кое с кем кое-что решу.
Он махнул хвостом и растаял у них на глазах — шерстистая туша стала силуэтом, мутной тенью, пропала с дуновением ледяного ветра.
У ворот кладбища устроили малый суглан. Небо уже мутно, слепо светлело. Мимо пронеслась полицейская машина, вякнула сиреной и блеснула синими вспышками. И ночью городу нет покоя.
Индеец хлопнул по плечу берсерка:
— Куда тебя отпускать одного. Спалишь все, кровавых орлов из них наделаешь, скандал, вонь на весь свет. Ресторатор с бензопилой выпилил санаторий и навертел из охраны котлет.
— Я с вами, — сказал Данил. — Не люблю сволочей, мучающих зверушек. Да и Оле я обязан.
— Да и я бы… — Даша не успела договорить, как, кажется, все четверо хором сказали: «нет!»
— Еще чего, — ответил Оле, — вот тебя в тех краях только и ждали. С надписью «пресса» на лбу, вместо мишени.
— Даш, не валяй дурочку, — попросил Данил. — И ты с глузда съехала? Никто тебя на выстрел к тому чертову лепрозорию не пустит. На пушечный. О нас не волнуйся.
— Да убережем мы твоего милого… ягуара, — пожал плечами индеец. — Нас троих на банду задохликов за глаза. Даже с их командиром. Много за все годы было проколов?
— Пару-тройку я помню, но там и дела были серьезнее. Чай, тут не с кемпейтай[40] рубиться, — сказала Майя, достав зеркальце и озирая себя в темноте, ее глазам света хватает, подумала Даша, вот тебе еще выгода, — для кладбища сойдет, мальчики, я помогу чем смогу, и прикрою сверху, связями. Но сама с вами не поеду, уж простите. Даша, если ты не забыла помощи старой ведьмы, у меня просьба — поддержи в моем деле. Мне это важно.
«Берет на благородство, кобра, у Дашки ни шанса», подумал Данил.
— Можно попросить Дарью поехать со мной поговорить? В городе есть симпатичное кафе, для меня всегда открыто, заодно перекусим. Данил, ты не против похищения? Я лично привезу ее в целости. И ремень ей пристегну.
— Даш, ты как? — Данил пожал плечами, копируя друга.
— Ладно, — Даша чмокнула его в прохладную щеку, и они с Майей сели в синий БМВ. Майя демонстративно подождала, пока та пристегнется.
БМВ рыкнул и унесся, оставляя слабую бензиновую гарь.
— Фу, — сказал экологичный Аренк, — ну и воняет. Убожество. Колымага самоходная, век девятнадцатый, фатер и муттер Бенцы. — Его красное экочудо мигнуло белым светом фар на другой стороне дороги.
— Так… к двум после полудня жду у себя, дома. Адрес помнишь? — сказал Ольгер.
— Само собой, — Данил включил свой электроцикл и снял с ручки газа-ускорителя черный с золотом шлем, получше закрепил белый на задней подушке. И что Майя задумала? Но с ней о Даше он не беспокоился, это точно.
В маленькой незнакомой кофейне пахло корицей и кардамоном. Никого больше не было в интерьере с расставленными по полочкам на беленых стенах тонконосыми бронзовыми кофейниками и медными турецкими джезвами. Они присели по сторонам круглого черного столика в низкие бархатные креслица. Майю бородатый смуглый бариста солидных лет, в белом бурнусе, обслуживал как правоверный туг богиню смерти, молчаливо и истово.
Она взяла крепкий арабский со стаканом воды, Даша — какао с зефиркой, ей захотелось себя полакомить, бедняжку. Из бардачка машины Майя захватила усыпанный чем-то похожим на алмазную пыль клатч с эмблемой Гуччи. Настоящий, конечно же.
Достала из безумно дорогой сумочки красивую коробочку бежевой кожи, похожую на портсигар. Сперва Даша подумала, угостит сигарой, и изумилась — уж вредные привычки и Майя не вязались никак. Но рыжая ведьма отщелкнула крышку — там тускло блестел знакомый предмет.
— Забрала таки? — Даша подняла взгляд и встретилась с черно-вишневым взглядом. — И для кого же? Ох, прости, если секрет.
— Секрет. Но не от ближайшей подруги.
— Спасибо.
— Не за что, со мной та еще морока, — она улыбнулась, — мне тоже есть за кого бороться и искать. Не сдаваться и не отпускать. Такая я сука, сосуд греха и эгоцентризма.
— Мужчина?
— Не долюбив, не долетев до цели… долгая история. И невеселая. Он звал меня Майкой, Маюшей и даже Маевкой. Меня!
Глава 18. Небо, самолет, девушка и смерть
Самолет туго ввинчивался в холодный воздух, плотно, как рыбка в воде, сидел в синеве. Каждому опытному летчику знакомое ощущение — ты авиакентавр, твоя машина твои руки, ноги… твои крылья.
Маленький красно-белый УТ-2 забирался все выше в огромную голубую чашу, перевернутую над Тушино, над зелеными майскими полями, тонкими синими венами рек и новым метромостом. Ветер ровно давил на подбородок, разбивался о зубы, в передней кабине качнулась черная голова Борьки в летном шлеме — двигай!
Василь потянул ручку, поправил легкую фанерную птичку педалями по курсу и полез вверх. Земля запрокинулась, вот она над головой, и горизонт падает под тебя, ты крутишь планету вокруг твоей оси.
Моторчик чихнул, нет, заработал снова. Славный малыш о пяти растопыренных цилиндрах. Тащи, тащи. Теперь переворот через крыло, бочка, чуть размашисто. Нечистая работа, с земли не увидят, но Борька почует. Соберись.
Еще несколько виражей. Полупетля. Ииии штопор! Ручку от себя, лови переворот хитрым вестибулярным аппаратиком. Моторчик ревет уже натужно, хорошо, звук отбрасывает назад, в тугую пустоту.
Кровь прилила к ушам, наполнила голову, теперь там стучит сердце. Голова как колокол. Потеет под кожаным шлемом, один виток, два, три. Крылья крутятся как у взбесившейся мельницы. Мелькает большая красная цифра 4.
Вывожу! Высотомер перестал накручивать метры, успокоилась белая стрелка. Подать педаль. Ручка на себя, и «утенок», милый послушный птенец, переходит в горизонталь со снижением. Борька показывает кожаный большой палец.
Но другая, длинная и противная белая стрелка, похожая чем-то на указку строгой училки, отклонилась влево, бак почти пуст. Все, противные мальчишки, нахулиганились, пора домой… а не то атата.
Василь осторожно развернул самолет и коснулся колесами зеленой травы. Знакомо рвануло хвост, когда костыль пропахал землю, он зарулил на стоянку, невдалеке уже готовились лететь безмоторные гагары, белые и серые длиннокрылые планеры, фигурки в синих комбезах подхватывали их под длиннющие раскинутые крылья и волокли на старт, к лебедке на грузовичке.
