Тёмная мудрость: новые истории о Великих Древних - Гари Майерс
Кесслер прикрыл глаза. Всё прошло так, как и следовало. Дело завершено — до следующего раза. Теперь осталось лишь позволить себе утонуть в тёплом белом беспамятстве, пока Уббо-Сатла не изрыгнёт его снова.
Маскарад
Если бы Лео задумался о том, что делает, то, пожалуй, не стал бы этого делать. Но он не задумался. В тот же миг, как фары высветили сцену, где трое белых парней избивали одного чернокожего старика, Лео действовал машинально. Он заехал на своём пикапе прямо на тротуар, визжа тормозами и яростно гудя. Лео появился настолько впечатляюще, что, когда он вылетел из кабины, сжимая монтировку, то обнаружил, что все парни удрали, бросив скорчившегося старика на тротуаре.
Не успел он восхититься своим удачным манёвром, как это чувство сменилось тревогой за упавшего человека. Лео подошёл к нему и опустился рядом на колени, рассматривая старика при свете фар. Тот оказался тщедушным и потрёпанным, где-то лет семидесяти, низенький и тощий, кожа цвета кофе с молоком. Одет старик был в аккуратный тёмный костюм, вышедший из моды, наверное, ещё в шестидесятых. Белые курчавые волосы пятнало красное.
— Эй, старик, ты живой? — поинтересовался Лео.
Тот лишь застонал.
— Не беспокойся насчёт тех подонков, — добавил Лео. — Они свалили. Удрали, когда подъехал мой грузовик. Но могут вернуться, когда до них дойдёт, что я один. Пойдём. Давай-ка вытащим тебя отсюда.
Старик ничего не ответил. Лео помог ему подняться на ноги и чуть ли не дотащил к поджидающему пикапу. Он впихнул старика в кабину, потом уселся за руль. Когда Лео съехал с тротуара и вырулил на дорогу, пассажир уже очухался настолько, чтобы спросить:
— Куда ты меня везёшь?
— К врачу, — с удивлением и облегчением ответил Лео. — Тебе требуется помощь. Те подонки разделали тебя под орех и…
— Нет. Не надо врачей.
— А как же твоя голова? У тебя может…
— Не надо врачей, — опять проговорил старик. — Если ты просто остановишься и высадишь меня, я дойду отсюда домой.
— Ладно. Если нельзя отвезти тебя к врачу, давай хотя бы подброшу тебя до дому.
Старик минуту молчал, погрузившись в раздумья.
— Хорошо, — в конце концов проговорил он. — На следующем углу сверни налево.
Какое-то время они так и ехали — старик раскрывал рот, только подсказывая направление, а Лео молча ему следовал. Но вечно сдерживаться он не мог.
— Что там случилось?
Старик пожал плечами.
— Просто несколько сопляков искали какое-то развлечение. Видимо, они подумали, что я для этого сгожусь.
— Ещё повезло, что они тебя не прикончили. Да и прикончили бы, не появись я. Как ты там оказался?
— Бывает, что человек иногда куда-то выходит. Я отправил несколько писем.
— Прямо среди ночи?
— Иногда ночью безопаснее.
— Ну, тебе лучше бы поберечься. За последние пару лет город реально скатился. Особенно банды — эти их поганые войны за территорию. Войны за территорию! Когда кто-нибудь выигрывает эту войну, территория уже не стоит таких усилий. Уж тебе-то этого объяснять не надо!
— Да, — согласился старик. — Не надо мне этого объяснять.
Затем повисло молчание, поэтому Лео опять сосредоточился на вождении. Но район, через который они проезжали, отлично подтверждал его слова. То место, где он спас старика, было достаточно паршивым, но сюда Лео не сунулся бы даже на спор. Окружающее смахивало на горячую точку. Ни один уличный фонарь не горел. Многих зданий попросту не было — они пали жертвой сноса. Другие представляли собой пустые выгоревшие оболочки, ждущие, когда придёт их черёд.
Но даже наиболее сохранившиеся строения тоже были мрачными и безжизненными. Лео особо выделил одно из них. Когда-то оно составляло часть ряда краснокирпичных многоквартирных домов, пока от всех прочих не осталось камня на камне. Теперь это здание возвышалось над запустением, будто один-единственный памятник на архитектурном кладбище.
— Вот моё жилище, — проговорил старик, указав на угрюмый фасад.
Лео затормозил перед ним. Он выбрался из грузовика и тщательно его запер, затем обошёл вокруг, чтобы присоединиться к старику, уже стоящему на обочине. Тот удивлённо покосился на него.
— Даже не начинай, — отмахнулся Лео. — Я вёз тебя в такую даль не затем, чтобы бросить на обочине. Кто-то должен обработать твои раны.
Старик насупился, но возражать не стал. Они вместе направились ко входной двери. Но не успели добраться до нижней ступеньки, как Лео начал гадать, во что это он вляпался. Он думал, что в окнах просто не было света. Сейчас стало видно, что на первом этаже их заколотили. Тем не менее, дверь оставалась чуть приоткрытой.
— И как нам зажечь свет? — поинтересовался Лео, всматриваясь в темноту за дверью.
— Там, внутри, на полу лампа и коробок спичек.
Лео нашарил их. Лампа оказалась старинной, с высоким стеклянным колпаком и ему пришлось немного повозиться, чтобы её зажечь. Затем Лео окинул взглядом окружающее. Он ждал, что внутри здание окажется таким же запущенным, как и снаружи. Но увидеть полное опустошение Лео никак не ожидал. Отсюда утащили всё, что только можно было унести. Лишь несколько комочков пыли катались по обшарпанному линолеуму.
— Придётся воспользоваться лестницей, — объявил старик. — Лифт не работает с тех самых пор, как отключили электричество.
«И когда же это было?» — подумалось Лео. Но вслух он не сказал ни слова. Так, с лампой, он и поднимался вслед за стариком по квадратной спирали пролётов, уходящей во тьму наверху. Шли они монотонно и неторопливо. Монотонно, потому что каждый лестничный пролёт и площадка были неотличимы от предыдущих. Неторопливо, потому что молодому человеку приходилось подстраиваться под осторожную старческую поступь. Но в конце концов путь завершился. Старик провёл Лео через лестничную площадку, а затем по коридору, к одной определённой двери. Он вытащил из брючного кармана ключ и отпер эту дверь.
— Извини за бардак, — сказал он, когда Лео зашёл следом. — Живу я совсем один и никогда особо не любил прибираться.
Лео мысленно согласился. Комната оказалась затхлой и старомодной, а её обстановка, как видно, устарела ещё до рождения родителей Лео. Современнее всего выглядел телевизор, но даже он смотрелся антиквариатом, пережитком эпохи больших корпусов и маленьких экранов. От тяжёлых чёрных занавесей, что загораживали окна и не пропускали ни света, ни воздуха, атмосфера тоже лучше не делалась. Но самым худшим были газеты, здоровенные неряшливые кипы
