Тёмная мудрость: новые истории о Великих Древних - Гари Майерс
Том давно уже не вспоминал о старике, почти с самого начала своих поисков. Но теперь у него вновь разгорелось любопытство. Том старался самостоятельно научиться видеть, но тщетно. Впрочем, хотя самому достичь этого не вышло, можно было поучиться у кого-нибудь другого. Старик явно говорил не просто так. Определённо, он уже обладал тем знанием, которое Том только ещё искал. Том не мог позволить ему уйти и даже не попытаться расспросить. Он бросился к старику, умоляя его подождать.
Старик не останавливался и не оборачивался. Но, кажется, всё же услыхал Тома, потому что вдруг зашагал торопливее. Он двигался так быстро, что свернул за угол и наполовину миновал узкий переулок, прежде, чем Тому удалось его нагнать. Но, в любом случае, далеко бы старик не ушёл, поскольку в переулке не было другого выхода, кроме того, где они зашли.
Припёртый к стенке старик обернулся.
— Не трогай меня, — заскулил он. — Нет у меня ничего.
— Не бойтесь, — заверил его Том. — Я не стану на вас нападать. Я лишь хочу с вами поговорить.
— Поговорить со мной? — Страха у старика убавилось, а вот подозрительности — нет. — Зачем? Ведь ты меня даже не знаешь.
— Нет, знаю, — возразил Том. — Как-то раз, очень давно, мы встретились и поговорили. На улице, где торговали стереограммами. Мы оба их рассматривали, а вы обозвали те картины бирюльками. Помните?
— Помню, — ответил старик, уже внимательнее приглядываясь к собеседнику. — С тех пор ты сильно опустился.
— Вы сказали ещё кое-что. «Это бирюльки — выискивать никчёмные картинки в разводах красок, тогда как тайны вселенной ожидают, пока мы прочтём их в узорах реального мира». Помните? Я помню. Потому что именно это заставило меня задуматься. Про маленькие картинки, видимые всем и про общую картину, которую не видит никто, тайный лик вселенной. Я пришёл к выводу, что величайшая цель человеческой жизни — это отыскать общую картину и занять в ней положенное место. Так что я решил попытаться. Всё время, кроме сна, я тратил на эти попытки. Из-за них я лишился работы, дома, жены. Но мне это безразлично. Я и ещё раз отказался бы от всего этого, лишь бы достичь желанной цели.
— А я-то тут причём?
— Вы тут при всём. Это ведь вы навели меня на след, значит, должны знать, куда он ведёт. Поэтому вы, исключительно вы, можете меня обучить, как следует смотреть. Вы же это можете, верно?
Старик минуту помолчал, размышляя.
— Да, я могу обучить тебя — наконец произнёс он. Но прежде, чем Том начал рассыпаться в благодарностях, он продолжил:
— Я могу обучить тебя. Но уверен ли ты, что желаешь обучаться? Это, знаешь ли, может оказаться вовсе не тем, чего ты ожидал. Нельзя посмотреть Богу в лицо и не перемениться. Это отлично знали древние. Евреи строжайше запрещали такие вещи. Запрет греков отображён в истории о Горгоне, чей взгляд обращал людей в камень. Альхазред не единожды предупреждал нас о каре, подстерегающей смертного глупца, который посмеет незваным явиться ко двору Азатота…
— Я не страшусь.
— Нет, в это я не верю, — сказал старик, вперив взгляд в лицо собеседника. — Что ж, давай-ка начнём. Встань вот здесь, пошире расставь ноги. Теперь всмотрись в ту вечернюю звезду, что сияет над тем фонарным столбом…
Старик дал Тому ещё несколько наставлений, подчёркивая их жестами когтистой руки. Затем спросил: — Видишь?
— Нет, — ответил Том.
— Приглядись получше. А сейчас видишь?
— Нет. Да. По-моему, вроде бы, вижу…
Приблизительно в это время спокойствие квартала было нарушено воплем. Крики в этом районе не были чем-то из ряда вон выходящим, но в громкости и звучании этого вопля слышалось нечто такое, отчего волосы встали дыбом даже у самых заскорузлых местных обитателей. Этот звук навёл на них такую жуть, что они целую минуту ждали, прежде, чем хоть кто-то отправился выяснять, в чём дело. Они появились как раз вовремя, чтобы заметить, как скрюченная фигурка старика в чёрном плаще торопливо покидала место происшествия. Но доказательств, что случилось нечто необычное, не обнаружили. То есть, не обнаружили видимых доказательств.
Однако некоторые из жителей впоследствии заявляли, что обнаружили доказательства слышимые. Те, кто первыми добрался до входа в переулок, услыхали голос, что звучал пугающе близко от них. Такое соседство наводило жуть, поскольку обладателя голоса заметно не было. В переулок не выходили окна и не нашлось бы укрытия, где можно спрятаться. Однако, голос был явно слышен. Казалось, он принадлежит мужчине, но мужчине, который от ужаса снова впал в детство. Тихий жалобный голосок звучал и звучал, раз за разом, твердя одни и те же простые слова, пока не заглох в тишине:
— Помогите. Пожалуйста, помогите. Выпустите меня. Пожалуйста, выпустите меня. Помогите…
Омега
Над головой прозвенел звонок, вырвав Уолтера Кесслера из чёрного тёплого беспамятства. Ещё минуту Кесслер просто лежал во тьме и пытался вспомнить, где он и что означает этот звонок. Наконец-то припомнив, взглянул на светящийся экранчик наручных часов. Без восьми десять. Джо Мерфи рановато явился. Не настолько, чтобы это оказалось неудобным, но так, чтобы продемонстрировать своё рвение начать. Джо всегда был усердным учеником и приятно видеть, что он не утратил ни капли энтузиазма. Но энтузиазм не удержит его навеки у входной двери, если Кесслер не поднимется туда, ему навстречу.
Он отпер дверь, открыл её и обнаружил за ней упитанного и очкастого молодого человека, моргающего в жёлтом свете фонаря.
— Доктор Кесслер?
— И тебе это известно, Джо. — Кесслер широко улыбнулся и протянул руку. — Рад снова с тобой встретиться. Заходи, не стой на холоде.
Он посторонился, пропуская Джо, затем закрыл дверь и опять запер её. Когда Кесслер обернулся, Джо уже снял пальто и повесил его на вешалку, торчащую из обшитой панелями стены.
— Рад, что ты сумел так скоро приехать. Должно быть, это было жутко хлопотно.
— О, ничего подобного. Это редкостная честь — приглашение присоединиться к такому делу.
— Не пришлось долго искать этот адрес?
— Нет. Вы дали вполне ясные указания. — Джо огляделся. — У вас прекрасный старинный дом.
— Спасибо. Дом принадлежал моим родителям. Раньше я считал его чересчур большим, чтобы старый холостяк, вроде меня, слонялся по нему. Но ты удивишься, насколько быстро захламляется даже такое место.
