Действие и противодействие. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
Антонио Олимпио, признал руководитель центра, жил для себя, предоставленный своему эгоцентризму. У него была лишь своя компания, он хранил деньги и время в физическом мире без какой-либо пользы для других, а только для себя. Он изолировал себя в пагубных удовольствиях и поэтому не принёс в духовное поле никакой благодарности от других, которая действовала бы ему на пользу, тогда как в отношении эмоциональной поддержки он располагал лишь симпатией родиться в узких рамках, где располагался его тесный семейный мирок. Итак, он не был действительно сложным спутником, с чрезвычайными трудностями для предоставления помощи в возвращении к физическому опыту.
Но благородный посланник вспомнил, что супруга и сын остались должниками его очень большой нежности. Эти два сердца возникали здесь, в соответствии с Законом, в форме элементов, благоприятных для преступника, поскольку всё творимое им добро, всё равно, с кем и в каком месте, представляет собой живую помощь, действующую на пользу того, кто его практикует.
Резюмируя затронутые заключения, он сказал небольшому собранию, что будет просить явки сестры Альзиры, чтобы с ней придерживаться текущих мер, воздерживаясь от какой-либо срочной помощи брату Луису, сыну держателя неподобающей фортуны, поскольку тот находится в физическом теле, а подобная помощь оправдывает себя лишь при исключительных обстоятельствах.
Министр предался молчаливой молитве и, отвечая на просьбу, мы отметили, что тонкая материя, расположенная в зеркале, слегка оживилась, проявляя теперь приятное лицо какой-то красивой женщины.
Нашим глазам предстала сестра Альзира.
Она, казалось, была вовлечена в текущий опыт, поскольку не выказывала ни малейшего удивления.
Она поприветствовала нас с грациозной любезностью, и на первые же слова Санцио смиренно ответила:
— Уважаемый благодетель, я понимаю трудное положение моего спутника во взятых на себя обязательствах, и добровольно предлагаю себя в помощь. Кстати, я пришла в надежде на ту возможность, которая представляет для меня ценное благословение. Антонио Олимпио был палачом своих собственных братьев. Он погубил их тела, чтобы захватить их имущество. Но для моего сына и для меня он всегда был другом и защитником, преданным и очень любимым. Для моей души помочь ему — не просто долг. Это и невыразимое счастье…
Министр удовлетворённо посмотрел на неё, словно другого ответа и не ожидал, затем сказал:
— Тем не менее, ты знаешь, что убитые братья упорствуют в ненависти, и до сих пор безжалостно преследовали его.
— Да, я всё это знаю, — сказала симпатичная женщина. — Я знаю их мстительную силу… Они утянули моего супруга из спокойствия могилы, чтобы насытиться в ужасном реванше, и никогда мне не позволяли даже приблизиться к нему в долине мрака, где они оставались столько лет. К тому же, пока я оплачивала свои долги прошлого, я, в свою очередь, попала к ним в руки во время ужасающего одержания, на том же озере, где они расстались со своими физическими телами. Но эти не причина отступления. Я готова к служению, где я могу быть полезной.
Санцио задумался на несколько коротких мгновений и сказал:
— Восстановление Олимпио для перевоплощения требует времени. Несмотря на это, ты можешь начать дело помощи в этом временном жилище.
И, видя ожидание преданной супруги, продолжил:
— Вчерашние жертвы, превращённые сегодня в неумолимых мучителей, обитают в частной собственности, которая была вырвана у них из рук братом-убийцей, они питают ненависть к его наследникам и расстраивают им жизнь. Тебе необходимо лично пойти умолять их доброго ментального расположения, чтобы они стали способны воспринять защиту нашей организации, дабы быть готовыми к физическому возрождению в надлежащий момент. Закончив эту начальную фазу помощи, ты будешь помогать возвращению Олимпио в дом вашего сына, и немногим позже ты, в свою очередь, вернёшься в плоть, и снова выйдешь за него замуж в благословенном будущем. Ты получишь в свои руки Клариндо и Леонеля в качестве своих дорогих детей, которым Олимпио вернёт земное существование и имущество.
Улыбка счастья засветилась на лице возвышенной женщины, и, наверное, из-за опасливых мыслей, которые она испустила, Санцио пришёл к ней на помощь, воскликнув:
— Не ослабевай. Тебя будет поддерживать «Мансао» во всех твоих контактах с нашими друзьями, задействованными в мести, и мы персонально будем отвечать на все темы, относящиеся к сверхчувственности твоей деятельности в этом месте, перед властями, которым ты подчиняешься. Наши несчастные братья не останутся равнодушными к твоим просьбам… Ты страдала от их безжалостных ударов в последние дни своего пребывания в мире, а смирение тех, кто страдает, есть основной фактор в обновлении тех, кто заставляет других страдать.
В слезах ликующего признания достойная сущность поцеловала его правую руку и удалилась.
Простая и трогательная сцена нас глубоко взволновала.
Я почувствовал неизмеримую любовь Бога, основу Его непреходящей Справедливости, и в глубине души вскричал в свои собственные уши:
— Благословен будь, Отец Бесконечной Доброты, сеющий надежду и радость и в аду преступлений, словно прекрасные благоухающие розы посреди колючих кустарников!..
Получив разрешение Друзо, Мадалена и Сильвия подошли к Министру, умоляя о его ходатайстве излечения их супругов в этом учреждении покоя и братства, ради восстановления судьбы перед лицом будущего. Санцио благожелательно и с нежностью выслушал их мольбы, решив принять этих двух несчастных в лоне института и пообещав вскоре облегчить им перевоплощение.
Тихий сигнал руководителя дал нам понять, что настал момент для начала воспитательных бесед. Тогда, под сильным впечатлением от того, что увидели и услышали, мы с Хиларио подошли к почтенному посланнику с целью послушать его и воспользоваться моментом редкой и прекрасной беседы.
7
БЕСЦЕННЫЙ РАЗГОВОР
Облегчив задачу, Друзо представил нас Министру Санцио, объяснив ему, что мы изучаем законы причинности в некоторых проблемах «Мансао». Желая проникнуть в более широкие сферы знания о судьбе, мы хотели, чтобы он рассказал нам о боли…
Словно отрекаясь на несколько мгновений от своего высокого иерархического положения, которое соответствовало его выдающейся личности, великий посланник казался теперь особенно близким нам, проявляясь более свободно как своим взглядом, так и интонацией своего голоса.
Боль, да, боль, — сочувственно пробормотал он, словно задавая этот возвышенный вопрос недрам своей души.
И глядя на Хиларио и на меня с неожиданной нежностью, он мягко подчеркнул:
— Я тоже изучаю это, дети мои. Я — скромный функционер бездны. Я
