Больничные байки - Ольга Рубан
— Что это?
— Я поняла, это ленточки и железяки на бубне, да? — торопливо перебила отца Ксюша.
Шаман кивнул.
— Сгоревшая орба — колотушка — едва различалась среди потухших углей костра, а дунгур был изорван… У меня ничего больше не осталось, чтобы противостоять злым силам. Ничего!
Повисла пауза, тишину которой разбивал назойливый, заливистый храп с дальней койки.
— И… какие варианты? Как её утихомирить? — Василий криво ухмыльнулся, — Удушение чалымой, пожалуйста, не предлагать.
— Папа! — Ксюша, изо всех сил вслушивающаяся в слова шамана, с мимолетной укоризной взглянула на отца и опять вгляделась в Кару, — Эти цацки у неё… я имею в виду, штуки от вашего бубна. Лиза, девочка из больницы, рассказывала… Если их добыть, это что-то изменит?
Кара некоторое время молчал, потом с сомнением пожал плечами.
— Если только скормить ему верховный камгалакчар, как облатку… Но я понятия не имею, как тут справиться без сильного шамана. Такого сильного, который не только сможет выманить азалара из дочери, но и противостоять его чарам — остаться в сознании и не уснуть. Сам я… как видите, совершенно беспомощен, пуст и…, - он кивнул на свои ноги, — недееспособен.
— А как выглядит этот верховный…?
— Он самый большой и светлый, с гравировкой неоседланного коня. Если вы найдете его и сможете привезти сюда Чусюккей…
— Пап?…
— Это исключено! Я не собираюсь похищать ребенка из отделения детской онкологии, будь он хоть самим Вельзевулом, — Василий даже задохнулся от обилия ожидающих его мрачных перспектив и поднялся, — Нам надо ехать…
— Но, пап, какой был смысл приезжать, если мы даже не попытаемся помочь?! Я уверена, что есть возможность спасти и наших ребят, и саму Чусюккей! Она ведь по-прежнему существует, хоть и оттеснена этим демоном на задний план!
— Значит, великий тувинский шаман не справился, а Ксюша Богданова справится? — губы его дрогнули.
— Она, действительно, еще внутри, — согласился Кара-оол, — Самой ей было бы лучше, если бы азалар выбросил ее в Серые степи, но без нее он не сможет поддерживать жизнь тела, поэтому… Если ты ее еще увидишь, передай, что…
— Это исключено! Ксения больше туда ни ногой!
— Но папа! Ты и сам не хочешь помочь и мне не позволяешь? — девочка смотрела снизу вверх на отца, лицо ее подергивалось от возмущения, — Хоть раз поверь в меня!
— Я верю. Верю, что в этой истории задействованы странные силы. И верю, что ты готова снова наделать глупостей. Но, дочка, ты не Гарри Поттер, а я — не шаман, готовый пожертвовать своим ребенком на благо общества.
— Но ведь, возможно, не придется жертвовать…
— Нет, — коротко перебил отец, взял ее за руку и потянул к выходу. Потом замешкался и обернулся, — Кстати, почему она не знает русский? Вы ведь прекрасно говорите!
— Моя дочь знает язык, — шаман слегка обиделся, — Она должна была на будущий год пойти в школу. Ее устами сейчас говорит азалар на старом монгольском наречии, на котором все духи говорят с шаманами. Если будет возможность, просто скажите ей, что… если бы был шанс вернуться назад и все переиграть… я бы поступил ровно так же.
Финал+Эпилог
Пышная, пестро украшенная настоящими свечами елка, распространяла по гостиной сладкий лесной дух. Родители расстарались, ведь это был первый настоящий праздник за три года.
— Мы спалим квартиру, а заодно и весь дом! — беззлобно сетовала мама, наслаждаясь потрескиванием огоньков и ароматами хвои и смолы.
— Это специальные свечи. Они не плывут, — успокаивал ее Василий, упаковывая в пеструю бумагу подарки и прихлебывая белое, — Но, в любом случае, в следующий раз зажжем их только в Ново… дочка?
Ксюша стояла в дверях, напряженно комкая в ладошках подол своей ночнушки. В глазах ее плескался страх.
— Что с тобой?
— У нас есть что-нибудь… от боли? Я пару часов назад приняла нурофен, но…
Под носом у нее набухла большая капля темной крови и тут же пролилась, испачкав губы.
Родители на мгновенье застыли, а потом мать схватилась за телефон, а отец кинулся на кухню за льдом.
— Как давно у тебя боли?! — с сердитой усталостью вопрошала мама, дожидаясь ответа доктора.
— Почти неделю…
— И снова молчала?!
— Не хотела опять портить Новый Год…
— Портить?!.. Боже… Анна Николаевна!… Да, к сожалению… Нам срочно нужно ПЭТ КТ… Только после праздников?! Но… У нее снова боли, и я боюсь… Хорошо! Если есть места…
Она попрощалась, отложила телефон и, стиснув зубы, подняла на Ксюшу глаза, пытаясь спрятать за решимостью и силой охватившие ее ярость и отчаянье.
— Боюсь, Новый год ты снова встретишь в отделении, курочка.
Подоспел отец, приложил к Ксюшиному затылку платок со льдом, сунул под нос салфетку и повел в детскую.
— Ты что-то задумала? — спросил он, уложив ее в постель и придерживая платок со льдом. Было видно, что он отчаянно надеется на положительный ответ. Все, что угодно, только не новый рецидив, — Сознайся, что решила поиграть в супергероя!
— Нет, конечно…, - Ксюша вяло улыбнулась. В носу жутко саднило. Видимо, она переборщила, когда ковыряла в нем ногтем, вызывая кровотечение, — Хреновый из меня супергерой…
Мама осталась в гостиной задувать на елке свечи. На журнальном столике так и остались лежать незапакованные подарочные коробки. Что-то ей подсказывало, что они такими и останутся.
…
В отделении было пусто и гулко. Большинство пациентов, как и персонал, распустили по домам на Новогодние праздники. Остались самые нестабильные — пара детдомовцев, включая Чусюккей, несколько паллиативных малышей с мамами, Митхун и… Ксюша. Она страшно напугалась, не обнаружив Лизу, но Митхун, теперь не расстающийся с канюлей, подающей кислород, успокоил: она пока жива, этажом выше — в хирургии. Ей уже несколько операций провели, удалили еще ребра, но опухоль все равно постоянно растет. Он слышал от врачей, что скоро им уже будет нечем ей помочь. Павлин по-прежнему в реанимации. Анна Николаевна говорит, что его состояние удалось стабилизировать, но он до истерики боится возвращаться в отделение. Ему разрешили остаться в реанимации, пока не появились срочные пациенты. Зато Петюн выписался. После праздников должен приехать на контрольную КТ, но скорее всего ремиссия…
— Он ведь ходил к ней,
