Граница темноты - Сабино Кабеса
Два инженера как раз находились в точке невесомости, поэтому пристегнулись к потолочным балкам, чтобы работать было удобнее. Конвертер находился почти прямо под ними, так что Памен и Манкевич сейчас напоминали двух огромных неуклюжих пчел, собирающих нектар с металлического цветка.
Урса и Флоренс наблюдали за демонтированием конвертора. Оба инженера полностью игнорировали своих начальниц, поглощенные работой и постоянно отпуская в адрес друг друга восторженные комментарии. Манкевича было не узнать: он говорил без умолку, улыбался и казался совершенно счастливым. Памен тоненьким голосом рассказывал ему анекдоты о своих экспедициях, которые Манкевич с восхищением слушал, используя уникальную возможность поговорить с живой легендой.
Флоренс заметила, что каждый из членов ее команды бессознательно искал в команде «Некроманта» человека, наиболее близкого себе по роду занятий. Они с жадностью внимали каждому комментарию, каждой шутке, каждому слову команды Урсы, напоминая группу школьников, которых привели на встречу со знаменитостями, фанатами которых они являлись. Что там говорить, она и сама была очарована.
Да и как могла не быть? Внимательно следя за четкой работой инженеров, Флоренс искоса наблюдала за Урсой. За ее жестами, позами. За ее интонациями, когда Урса что-то спрашивала или о чем-нибудь предупреждала Памена: «Памен, осторожно, у вас катушка размагничивания на краю доски…», «Отлично, Памен, у вас золотые руки». Она находила слова и для Манкевича: «Младший лейтенант Манкевич, вы стали бы отличной заменой моего старого инженера. Ваши таланты пришлись бы нам как нельзя кстати». Флоренс видела, как Манкевич преисполнялся важностью, слушая эти слова, и не могла не ощущать что-то очень похожее на зависть. Да, собственно, это и была зависть. Командир Красная излучала какую-то особую энергию, которая заряжала всех, кто ее окружал. Ее талант командира не напрасно был упомянут во всех исторических источниках. Он был реальным. Она обладала потрясающим магнетизмом.
Несмотря на свой многолетний опыт, Флоренс спрашивала себя, относится ли ее собственная команда к ней с таким же уважением. Уважением не к званию и знакам отличия, а к чему-то внутреннему, таинственному, название которому она даже не могла подобрать. Полуживая Флоренс не могла даже в мечтах сравнить себя с командиром Урсой Красной.
«Что за жалкие мыслишки», – подумала Флоренс. Не так уж плохо она справлялась со своей работой. Конечно, нелегко сравнивать себя со своим же кумиром, смотреть ему в глаза, пытаться быть с ним наравне. Интересно, как чувствуют себя остальные? О чем думал Манкевич, когда завороженно слушал Памена? Или Лара Ливитт? Она легко нашла взаимопонимание с Пикси Ван-де-Миллер?
А Хастингс и Мендес? Они сразу же сблизились с Кемиром Малибрансом, легендой среди всех штурманов и пилотов Флота. Она не сомневалась, что, если бы Душесс Риомар была в сознании, она тоже неизбежно сошлась бы с Базилом Серенсеном или Кармен Бокайн. Или с обоими. Хотя, если принять во внимание замкнутый характер сержанта, возможно, она осталась бы в стороне от всех. «Впрочем, она и осталась в стороне от всех, хотя и не по своей воле», – угрюмо подумала Флоренс. В конце концов, ответственной за происшествие все равно была она, а не сержант. Не имело никакого значения, что Мендес тоже не проверил ее безопасность. Ответственность всегда лежит на капитане…
Она остановилась. Ответственность всегда лежит на капитане… Флоренс устало вздохнула. «Проклятье, Флоренс, не заводи ту же пластинку. Только не двадцать лет спустя».
Если ответственность несет капитан, то так было и двадцать лет назад. «Ты хочешь обвинить Антильеса, Флоренс? Теперь пришла его очередь? Хочешь взять на себя ответственность за несчастный случай с Риомар, чтобы обвинить в той аварии Антильеса? Что за извращенная идея…»
Урса говорила с инженерами, и было видно, что ей очень хочется быть с ними там наверху, в слепой точке невесомости. Она едва сдерживалась. Флоренс уже заметила, что командир Красная не любила оставаться в стороне. Об этом не было написано ни в одной исторической хронике, но она совершенно не была похожа на типичного капитана судна, раздающего указания с капитанского мостика. «Капитан должен уметь делегировать полномочия и доверять своим подчиненным задачи, выполнение которых позволит им приобрести опыт и утвердиться в своей профессиональной компетенции. Капитан должен контролировать работу, не вмешиваясь в нее, и никогда не должен посещать кубрик или машинные отсеки, чтобы не подрывать доверие своих подчиненных». Святая святых Федерального флота – Свод норм и правил, который регулировал все, начиная от личных отношений и заканчивая расписанием приема пищи. Формы приветствия, смены караула, все протокольные мероприятия. Все было продумано, описано, зарегистрировано и установлено…
Если Лара Ливитт и Софи Тан-Дун любили друг друга, они должны были скрывать свои чувства. Согласно проклятым «Нормам» близкие отношения, а тем более сексуальная связь, между офицерами и младшим составом не допускались. С тех пор как напыщенный и высокомерный сирианец Манкевич поменялся с Ларой каютами, обе девушки казались совершенно счастливыми, и эффективность их работы только возросла. Даже Манкевич, любитель протоколов, высокопарных речей и прочих глупостей, понял, что в этом случае выполнение «Норм» было только во вред. Флоренс была хорошим капитаном и достаточно хорошо знала, что беспокоит каждого члена ее команды. Она видела, какие взгляды бросают друг на друга Хастингс и Кармен Бокайн. А что, если и она закроет глаза на «Нормы»? И даст Хастингсу разрешение на эти любовные отношения? Что, если она спустится в машинное отделение и вмешается в работу? Или, раз уж все «Нормы» идут к черту, окажет какой-нибудь знак внимания симпатичному Бэзилу Серенсену? Если, конечно, он тоже проявит к ней интерес… Если капитан несет полную ответственность, то он отвечает за все. За хорошее и за плохое, за то, счастливы или не счастливы все его люди. И за собственное счастье, разумеется. На всех членов ее команды сильно подействовала встреча с героями прошлого, и она сама тоже не оставалась в стороне.
