Сага о Головастике. Изумрудный Армавир - Александр Нерей
Скефий, недолго думая, нырнул своим Горынычем в воду залива, бросив меня в одиночку наслаждаться стремительным и прямолинейным полётом.
Несколько раз он выныривал, оставляя вспененные волны и восторженные американо-китайские вопли на поверхности, и снова нырял. Потом всплывал, недолго извивался в воздухе и еще раз нырял. В один из таких нырков Джимми поймал крупную рыбину, отчего заверещал ещё громче, а я, пролетев в этот раз мост Верразано-Нарроус снизу, повернул влево к песчаному пляжу, на который медленно заползали ленивые американские волны бесконечной океанской длины.
Мир Горыныч, опередив меня под водой, вынырнул в очередной раз и, пролетев остаток пути по воздуху, приземлился на песчаный берег полуострова, который назывался Брайтон-Бич.
Новые знакомые с их подводным уловом спешились и начали нервно кланяться и благодарить Горыныча и всех китайских богов за то, что остались живы после знакомства со стихийным бедствием в лице моего дракона с его огненно-денежными капризами. Я издали попрощался, помахав рукой Подарку и его дядьке, и пустился в обратный путь, собираясь вскоре просить мир о сверхзвуке и ветронепроницаемой капсуле.
Через несколько минут полёта над океанской гладью меня догнали мои покупки, но уже без какого бы там ни было извивавшегося змея, а я, не успев открыть рот, чтобы отдать новую команду, неожиданно вошёл в штопор и, закружившись с неимоверной скоростью, приземлился на Фортштадт.
Глава 14. Как Угодники плачут
— Совести, значит, нет ни грамма, — выразил я бесконечную благодарность за моментальное возвращение из дальней Америки на грешную армавирскую землю.
— Фух! — подтвердил моё о себе лестное мнение своим, очень даже видимым, факелом совершенно невидимый Скефий Горыныч.
— Значит, у вас такая традиция? Я о мгновенном возврате, — решил уточнить, припомнив такое же моментальное возвращение из юго-западного сада засыхавших Босвеллий.
— Фух! — засвидетельствовал своё почтение Скефий, но уже простым теплом.
— Если я куда-то очень далеко путешествую, то… — не успел договорить, как отчётливо увидел перед глазами красочную картинку.
Мир в подробностях нарисовал меня, стоявшего на каком-то бугорке, и моё дальнее путешествие, начавшееся на этой кочке. Только вот, и к горке, и ко мне сразу же привязалась красная нитка, которая бесконечно растягивалась, при этом не изменяясь в толщине.
Дальше я мотался по разным местам и в разные направления, а ниточка всё время следовала за мной. Причём, она всегда оставалась прямой, как струнка. Куда бы я ни сворачивал, она всегда была от моей стартовой горки и до моей финишной пятки.
В конце концов, я начал возвращаться домой, а красная ниточка, будто резиновая, выстрелила мной обратно к горке, словно шпулькой из рогатки, и через мгновение я оказался в начале своего путешествия на исходно-конечном бугре.
— Я же говорил, что совести нет, — снова поблагодарил я Скефия в своей оригинальной манере. — Спасибо, Кармальевич. А где платформа? Где бананы? Ещё не долетели? — ужаснулся, не увидев у входа в пещеру отбросов банановоза.
Оставив на произвол судьбы, приземлившиеся вместе со мной коробки с подарками и пепси-колой, заглянул в пещеру, но и в ней ничегошеньки не было. Я побродил, ожидая от мира хоть каких-нибудь комментариев на банановый счёт, но ни снежком, ни факелом по темечку не получил.
Вечер уже давно приступил к своим обязанностям, и сумерки густели прямо на глазах. Я в сердцах схватил ящик с пепси и, чуть ли не бегом, помчался обратно в пещеру, собираясь перетащить все подарки от Подарка и его дядьки в пещеру, а уже потом, после возвращения домой разбираться с исчезнувшими бананами.
Опыт по перетаскиванию громоздких вещей сквозь ракушечный монолит у меня уже был, к тому же свежий, и я, недолго думая, начал чеканить шаги в направлении пещерной стены.
Сопутствующие ощущения, истосковавшись по американскому путешественнику, неистово набросились на меня, и я отдался им всеми фибрами и чувствами. Но удовольствие от мурашек продолжалось недолго. Я врезался ящиком пепси-колы в картонные залежи бананов, оказавшиеся на моём пути к центру родимой подземной обители.
— Здравствуйте всем, — обрадовался я, наткнувшись на несметные фруктовые сокровища. — Кто вас сюда загрузил? Образ! Ах да. Критерий не опознан.
Я перестал препираться с отключенным ЭВМ и ломать голову над тем, кто мог выступить в роли грузчика бананов, и занялся перетаскиванием американских богатств с улицы в пещеру.
Изрядно вспотев, закончил суперменские занятия и, спрятав четырнадцать долларовых монеток под одним из ящиков с фруктами, предварительно присыпав их песком из битых ракушек, задумался: «С чем же возвратиться домой к гостю Угоднику с его плацебо, и моими домашними в качестве невменяемых, но гостеприимных хозяев?»
«Может, бананы сам Угодник затащил? Тогда он наверняка ящик с собой прихватил. А если нет? На всякий случай, возьму один с бананами и один с пепси. А в остальных, интересно, что? Потом проверю. Времени уже нет. Не испортятся же они», — поразмыслил недолго и, обозвав себя законченным балбесом, принялся вытаскивать пепси и бананы обратно на Фортштадт.
Оседлав ящики, попросил в срочном порядке доставить меня в родной огород. «Там никто не увидит. Положу ящики под яблоню, а потом прокрадусь в дом», — спланировал уже в полёте над Армавиром и под первыми звёздами на потемневшем безоблачном небе, а Скефий, безо всяких возражений, доставил меня в пункт домашнего назначения.
— Мне сейчас не нужно скрываться от глаз? Пока снова не стану самим собой и не переоденусь в штатское? — начал я колебаться уже под яблоней, на которую любил забираться за первыми летними яблочками.
— Пуфф! — почти ласково, объяснил мир, что в этом нет никакой необходимости.
— Тогда пепси и бананы пусть постоят, а я в разведку.
Как заправский лазутчик начал красться по огороду, потом вокруг дома, надеясь со стороны улицы, если не увидеть в окошки, что творится в доме, то хотя бы попытаться услышать.
Ставни на всех окнах оказались закрытыми, и никаких застольных голосов за ними слышно не было. Я решил войти во двор, чтобы заглянуть в окна уже из него.
— Р-р! Ав, — виновато тявкнул Туман, объявив на весь белый свет, что на вверенной ему территории обнаружен американец суперменской наружности.
— Тихо ты, — запоздало шикнул я на щенка.
— Хватит прятаться. Выходи уже. Пусть отец на тебя полюбуется, — скомандовал
