Гарт Никс - Сабриэль
Западный знак обернулся настоящим испытанием на выносливость. На мгновение Сабриэль утратила сосредоточенность, и Оселку пришлось несколько секунд удерживать знак самому, и мир вокруг него закружился в неудержимом хороводе, словно юноша напился самым неприятным образом. Но тут Сабриэль усилием воли взяла себя в руки, и под водой расцвел знак запада. Отчаяние подарило им знак севера. Они трудились над ним несколько секунд, показавшихся часами, и в последний момент заклинание едва не пропало втуне. Но Сабриэль вложила в него всю силу своего желания освободить отца, а Оселок призвал на помощь немалый груз двухсотлетней вины и муки.
Северный знак, лучезарно вспыхнув, стек по мечу, разгораясь все ярче, – ослепительный блеск этот слегка померк под водою. Линии огня Хартии побежали от него к восточному знаку, от восточного – к южному, затем к западному и вернулись к северному. Ромб замкнулся.
Тотчас же Сабриэль с Оселком почувствовали, что жуткое присутствие разбитых камней перестало так сильно давить на них. Невыносимая головная боль Сабриэль утратила остроту, ступни и ноги Оселка обрели былую чувствительность. Моггет встрепенулся и потянулся: впервые с тех пор, как угнездился на шее юноши.
– Хорошо получилось, – тихо проговорила Сабриэль, глядя на знаки из-под отяжелевших от усталости век. – Лучше, чем вышло у меня в прошлый раз.
– Сам не знаю, как мы это сделали, – пробормотал Оселок, глядя вниз на огненные линии.
Он вдруг осознал, что до сих пор сжимает руку Сабриэль и сутулится, точно престарелый сборщик хвороста под тяжкой ношей. Он резко выпрямился и выронил ее руку – точно готовую укусить змею.
Сабриэль удивленно взглянула на него, а Оселок спохватился, что неотрывно глядит на пляшущие отблески свечей в ее темных глазах. Едва ли не в первый раз юноша разглядел ее как есть. Заметил усталость, и морщинки, проложенные тревогой, и чуть печально поникшие уголки губ. И все еще распухший нос, и желтеющие синяки на скулах. А еще… она была так красива. Оселок вдруг осознал, что до сих пор воспринимал ее лишь в свете ее призвания – как Абхорсена. А не как женщину…
– Мне пора, – промолвила Сабриэль, внезапно смутившись под пристальным взглядом Оселка.
Ее левая рука легла на бандольер с колокольцами, пальцы нащупали завязки Саранета.
– Позвольте мне помочь вам, – предложил Оселок.
Он подошел вплотную и, наклонившись, взялся за неподатливые кожаные ремешки: в пальцах его после наложения защитного ромба почти не осталось силы. Сабриэль глядела сверху вниз на его затылок: невесть отчего накатило искушение поцеловать эту макушку в самую серединку, откуда расходились тугие темно-русые завитки волос. Но она удержалась.
Оселок наконец справился с узлом и отступил назад. Сабриэль вытащила Саранет, осторожно придерживая язычок.
– Долго ждать вам, скорее всего, не придется, – сказала она. – В Смерти время течет иначе. Если… если я не вернусь через два часа, значит я… значит я, вероятно, тоже угодила в ловушку, так что уходи вместе с Моггетом…
– Я дождусь, – твердо отвечал Оселок. – В конце концов, здесь, внизу, счет времени вести непросто.
– Значит, подожду и я, – добавил Моггет. – Разве что мне захочется выбираться отсюда вплавь. А это уже вряд ли. Да пребудет с тобой Хартия, Сабриэль.
– И с вами тоже, – отозвалась девушка.
Она вгляделась во тьму хранилища. Присутствия мертвых по-прежнему не чувствовалось, и все же…
– Нам она куда как понадобится, – кисло буркнул Моггет. – Так или иначе.
– Надеюсь, обойдется, – шепнула Сабриэль. Она проверила поясной кошель – на месте ли разные мелочи, о которых она позаботилась еще в «Трех лимонах», затем повернулась лицом к северному знаку и, воздев меч, приготовилась вступить в Смерть.
Внезапно Оселок прошлепал вперед и порывисто поцеловал ее в щеку – неуклюже коснулся сухими губами, едва не промахнувшись и не чмокнув ободок шлема.
– На счастье, – смущенно пробормотал он. – Сабриэль…
Девушка улыбнулась, дважды кивнула и вновь повернулась к северу. Взгляд ее погрузился в недоступную для прочих даль, от недвижного тела покатились волны стылого воздуха. Мгновением позже в волосах Сабриэль захрустели кристаллы льда, на мече и колоколе засеребрился иней.
Оселок наблюдал, стоя совсем рядом, но когда холод сделался невыносимым, юноша отошел к южному полюсу ромба. Извлек из ножен один меч, повернулся вовне, держа свечу повыше, и принялся расхаживать внутри ромба вдоль огненных линий, начертанных могуществом Хартии, словно патрулировал бастионы замка. Моггет тоже бдительно всматривался во мглу с его плеча; зеленые кошачьи глаза светились собственным внутренним блеском. Оба – и юноша, и кот – то и дело оглядывались на Сабриэль.
Переход в Смерть дался легко – слишком легко! – из-за близости разбитых камней. Сабриэль ощущала их присутствие – точно двое разверстых врат, такой доступный портал в Жизнь для любой мертвой твари, затаившейся рядом. По счастью, здесь камни больше не вызывали дурноты. Остались только пронизывающий холод и напор воды.
Не теряя времени, Сабриэль двинулась вперед, тщательно осматривая сумеречное пространство, раскинувшееся перед ней. У пределов видимости ощущалось какое-то движение, в ледяной воде тоже что-то шевелилось. Но ничто не пыталось к ней приблизиться, ничто на нее не нападало. Только течение оплетало ноги и пыталось увлечь за собой.
Сабриэль подошла к Первым Вратам и чуть помешкала перед стеной тумана, протянувшейся в обе стороны, насколько хватало глаз. За туманом ревела река, бурные стремнины несли свои воды сквозь белесую пелену ко Второму Пределу и далее, ко Вторым Вратам.
Вспоминая страницы из «Книги мертвых», Сабриэль произнесла слова силы: заклятие Свободной магии, от которого тряслись губы, стучали зубы, а язык обжигала грубая мощь.
Завеса тумана расступилась, явив взгляду череду водопадов, что словно бы обрывались в бездонную тьму. Сабриэль произнесла новое заклинание и взмахнула мечом направо и налево. Из ниоткуда появилась тропа и рассекла водопад, словно дорожка в куске масла, оставленная пальцем. Сабриэль ступила на тропу и зашагала вниз, воды грохотали слева и справа от нее, не причиняя ни малейшего вреда. За ее спиной белая пелена вновь смыкалась, стоило ей сделать очередной шаг, и дорога исчезала.
Второй Предел был опаснее Первого. Здесь зияли глубокие ямы, да и течение набирало силу. А еще – меркнул свет. Нет, кромешная тьма, обещанная в конце череды водопадов, еще не сгустилась, но сумерки ощущались иначе: все виделось размытым, смазанным; дальше чем на расстоянии вытянутой руки взгляд уже почти ничего не различал.
Сабриэль осторожно пробиралась вперед, ощупывая мечом дно. Она знала, что есть легкий путь, фарватер, который проложили и разметили бессчетные некроманты, не говоря уже о многих Абхорсенах, но девушка не доверяла собственной памяти и не собиралась очертя голову бежать вперед.
Напрягая все свои чувства, Сабриэль не переставала выискивать дух отца. Он наверняка где-то в Смерти, она в этом не сомневалась. Она ощущала его смутный, еле уловимый след – как полустертое воспоминание. Но – не так близко к Жизни. Ей придется идти дальше.
Вторые Врата представляли собой громадный провал – по меньшей мере двести ярдов в поперечнике; река утекала туда, точно в сливную трубу. Он был пугающе бесшумен: в полумраке того и гляди неосмотрительно подойдешь к самому краю. Сабриэль всегда приближалась к этим Вратам особенно осторожно: еще совсем ребенком она научилась безошибочно чувствовать, как вблизи них усиливается напор воды под ногами. Едва ощутив, что течение сделалось быстрее, она остановилась и попыталась сосредоточиться на беззвучно свирепствующем водовороте.
Еле слышный хлюпающий звук у нее за спиной заставил девушку стремительно развернуться и с размаху рубануть мечом в вытянутой руке: заклятая Хартией сталь описала гигантский круг. Лезвие рассекло призрачную плоть мертвеца, во все стороны полетели искры, в тишине зазвенел вопль ярости и боли. От неожиданности Сабриэль едва не отскочила назад – но удержалась. До Вторых Врат было слишком близко.
Раненая тварь отпрянула, голова ее едва держалась на почти перерубленной шее. Обличьем тварь походила на человека, по крайней мере в целом, но руки ее свисали ниже колен и болтались в воде. Голова, бессильно завалившаяся на плечо, была узкой и длинной; в пасти поблескивали несколько рядов зубов, в глазницах пылали угли – характерная черта глубинных мертвых из-за Пятых Врат.
Тварь зарычала, вытянула из воды длинные, тонкие, как вертела, пальцы и попыталась приставить на место голову и удержать ее на гладком срезе шеи.
Сабриэль рубанула еще раз. Голова и одна кисть отлетели в сторону и с плеском упали в реку. Недолго покачались на волнах, – голова пронзительно завывала, глаза пламенели ненавистью, – но их тут же затянуло вниз, в бурлящий водоворот Вторых Врат.
