Дядя самых честных правил 10 - Александр Горбов
Первый же конверт, весьма внушительного размера, поверг меня в печаль. Через три года после моего отъезда погас светоч мысли — скончался Михайло Ломоносов. Исполняя волю покойного, его душеприказчик выслал мне толстую тетрадь. Я открыл её, пробежался глазами по первой странице и не смог оторваться, пока не прочёл до самого конца.
Гений! Он сделал это! Разработал летающую машину на деланной магии. Напоминающую дирижабль, но с очень маленьким баллоном и не требующую ни лёгких газов, ни разогретого воздуха. Подъёмную тягу создавал особый ансамбль Знаков и Печатей внутри корпуса. И ничего похожего на Знаки ковра-самолёта, это была совершенно другая схема. Сбить его тоже было сложно — большой обтекаемый корпус, даже весь продырявленный, всё равно бы держал высоту. Идеальное решение! С такой летающей машиной я решу вопросы торговли, перевозки населения и доставки опричников. Да и чисто боевые аппараты можно делать!
— Ломолёты, — решил я, — они будут называться ломолёты в честь изобретателя.
Я убрал тетрадь в ящик стола и запер его с помощью Знака. Как только доберусь до своего княжества, сразу же начну постройку прототипа. Все ресурсы брошу, чтобы обзавестись небольшим флотом летающих машин. И больше чем уверен — с ними Алеутское княжество пойдёт вперёд семимильными шагами.
Глава 29
Остроги, дороги и пушнина
— Как хорошо, что ты вернулся, Костя! — Старая княгиня выглядела по-настоящему счастливой и только что не светилась от счастья. Хотя с её Талантом она могла с лёгкостью проделать такой фокус. — Я совсем старая стала, уже не успеваю столькими делами разом заниматься.
Меня так и тянуло попенять ей, что среди собравшихся в моём кабинете она старше только нас с Таней. Бодрый Лаврентий Палыч ей ровня, а по сравнению с Лукианом она и вовсе девочка. К тому же я ещё вчера вечером отсыпал ей чёрного песка — княгиня была слишком важна, чтобы лишиться её.
— Спасибо, Марья Алексевна, — я встал, подошёл к ней и поцеловал руку. — Вы просто мой ангел-хранитель! Не знаю, что бы и делал без вас.
Я оглядел остальных и поклонился.
— И вам спасибо, друзья. За поддержку, за то, что сохраняли и преумножали, пока меня не было. Но теперь я здесь и готов взвалить заботы на свои плечи.
— Проблем на всех хватит, — буркнул Лукиан, — ещё и останется. Не торопись, чай не конь, чтобы сразу себя запрягать.
— Боюсь, поторопиться всё же придётся, и это самая неприятная новость. Меня удаляют подальше от двора, практически в ссылку. Через Тайную экспедицию императрица передала повеление: по истечении месяца я должен отправиться в Алеутское княжество. Как она выразилась: «Для наведения надлежащего порядка».
— Ах ты ж, кошка драная! — взорвалась Марья Алексевна. — Змея подколодная! Взгромоздилась на трон на твоих плечах и думает, что всё можно⁈ Немка бесстыжая! Да я завтра же в Петербург поеду и…
Взбешённая княгиня выдала такие выражения, какие не всякий пьяный сапожник выговорить сможет. Мешая русский матерный, французский нецензурный и морские загибы, она экспрессивно выразила своё отношение к императрице, к придворным в целом, ко двору в частности и столице в общем. Кажется, даже Лукиан впечатлился её речью.
— Сегодня же отправить приказ опричникам! Отозвать всех из Алеутщины немедленно — и на Петербург! Пьянь гвардейскую за раз придавим, Катьку в колодки и на дыбу! А на трон Павлушу посадим! Ишь, лярва нашлась! Мало того, что ограбила, так ещё и сослать решила? Да мы весь Петербург по кирпичику…
Нам стоило немалых трудов успокоить разбушевавшуюся княгиню. Пока Таня отпаивала её водой с валериановыми каплями, меня начала беспокоить одна мысль.
А что если это провокация? При дворе знали, какой скандал Марья Алексевна закатила императрице по поводу отнятой доли в эфирных дорогах. И могли предсказать, как она отреагирует на мою ссылку. И наверняка помнили, что я тоже не отличаюсь смирением и всепрощением.
Теперь представим, что кто-то планирует устранить императрицу с престола и посадить туда Павла. Таких в столице полно — многим дворянским родам «немка» не по нутру. Вот появляюсь я, и об этом докладывает Шешковский. Орлова, питающего ко мне дружеские чувства, уже нет в Петербурге, а Екатерина нервничает из-за приближающегося совершеннолетия Павла. И тут кто-то близкий к ней, например, текущий фаворит, нашёптывает, что меня надо отправить куда подальше. Могло такое быть? Да легко! Кстати, фаворита тоже могут разыграть втёмную, шепнув на ухо нужные слова.
И вот я обижен, княгиня подливает масла в огонь. Отдан приказ, и мои опричники уже идут на Петербург. Велик шанс, что меня бы просто раздавили, загнав в ловушку. Или в нужный момент со мной бы договорились, чтобы поделить власть. Но в любом случае императрица была бы убита и на престол взошёл Павел. По мне, так не сильно сложная интрига, разыгранная кем-то в столице.
В таком разрезе становится понятна записка, переданная Шешковским. А я всё удивлялся: неужели он играет против императрицы? Да как же! Скорее всего, начальник Тайной канцелярии знает о большой интриге и провокации. И записку он мне передал исключительно для того, чтобы удержать меня от необдуманных действий. Подстраховался, хитрец. Как там Павел написал?
«Прошу, не пытайтесь ей возражать, чтобы не сделать ещё хуже и вам, и мне. Обещаю, я что-нибудь придумаю, чтобы облегчить ваше положение. А когда власть перейдёт ко мне, вы сможете вернуться, и я воздам вам все положенные почести за ваши муки и терпение».
Вот эти слова и должны были меня успокоить. Теперь все частички мозаики встали на своё место. Ёшки-матрёшки, не успел вернуться, как уже встрял в игру престолов. И в ней мне нужно сыграть так, чтобы соблюсти свои интересы.
— Никаких переворотов! — твёрдо заявил я. — Мне хватило одного раза, Марья Алексевна. Я не хочу больше лить кровь ради смены власти.
— Если вывести опричников из княжества, — поддержал меня Лаврентий Палыч, — испанцы нас прижмут и отберут всю Калифорщину.
— Тем более, — я покачал головой. — Княжество мне дороже, чем все Петербурги вместе взятые. Сколько у нас в него вложено?
— За
