Дядя самых честных правил 10 - Александр Горбов
Я поймал её и обнял.
— Костенька, ты ли это⁈ Ты вернулся!
— Это я, Марья Алексевна, никакого сомнения. Я приехал домой.
— Танечка! — княгиня отпустила меня и, заливаясь слезами, стала расцеловывать Таню. — Милая моя! Вернулась!
Следом подбежала Настасья Филипповна. Старая ключница стояла в паре шагов от меня, плакала и смотрела совершенно счастливыми глазами. Я подошёл к ней и обнял.
— Здравствуйте, Настасья Филипповна. Как же я рад вас видеть!
На крыльце появилась монументальная фигура. Лукиан смотрел на меня тяжёлым взглядом, хмурился и недоверчиво качал головой. Подходить он не спешил, то ли стесняясь проявить чувства, то ли не желая мешать княгине.
На Диего княгиня только махнула рукой, а вот Кижу от неё достался поцелуй в лоб.
— Молодец, не бросил Костю! Так и знала, что на тебя можно положиться. — Марью Алексевну начал отпускать мандраж, она взяла себя в руки и принялась командовать. — Вы же голодные! Да и помыться с дороги нужно. Настя! Веди их в баню, а я пока распоряжусь, чтобы ужин подавали! Идёмте в дом, нечего на прохладе стоять.
Спорить с ней у меня не было ни сил, ни желания. Да и права она: все дела и новости завтра, а сейчас хотелось просто насладиться ощущением дома и покоя. Когда мы входили в особняк, Лукиан подошёл ко мне, пожал руку и тихо сказал:
— Прости, отрок, не предупредил о твоём приезде. Не поверил дуре-птице, когда с весточкой прилетела сегодня. Чуть не развоплотил от досады. А ты ж смотри, вернулся-таки!
Через час мы сидели в столовой, распаренные, расслабленные и, не переставая улыбаться, рассказывали о долгом путешествии. Почти всю правду, опустив только события в пирамиде и причины исчезновения проливов. Марья Алексевна и Настасья Филипповна наперебой подкладывали нам кусочки повкуснее и смотрели на нас как на чудо. Киж с Диего на другом конце стола пили рябиновку, смакуя каждую рюмку, и иногда вставляли ремарки к истории.
И только Лукиан сидел хмурый и глядел на меня исподлобья. В конце концов Марья Алексевна не выдержала и строго ему высказала:
— Что ты сидишь как бирюк? Не рад, что ли, Костиному возвращению?
Она так на него посмотрела, словно собиралась собственноручно придушить за постную рожу.
— Завидую, — мрачно буркнул Лукиан. — Правую руку бы отдал, чтобы «выйти за штат». Избавиться от всех обязательств и просто жить без Таланта некроманта.
— Как без Таланта? — Марья Алексевна обернулась на меня с испугом. — Ты…
— Потерял Талант, — я развёл руками. — Так получилось. Не переживайте, и без него проживу.
Княгиня хотела что-то сказать, но тут в столовую вошёл Лаврентий Палыч.
— Добрый вечер, Константин Платонович, — лже-лепрекон ничуть не удивился моему присутствию. — Что-то я давно вас не видел. На воды отдыхать ездили?
Я не выдержал и расхохотался в голос.
Глава 28
Маска
По старой привычке я проснулся ещё до рассвета. И полчаса просто валялся в постели, улыбаясь от накатившего счастья. Как же хорошо дома! Открываешь глаза, а вокруг родная спальня, привычная и уютная. Вот так бы лежал и лежал, наслаждаясь покоем. Но внутри гудела натянутая струна — всего лишь месяц, чтобы уладить все дела, а затем придётся отправиться на Алеутщину.
Вчера, обдумав ситуацию ещё раз, я решил зафиксировать убытки и спокойно ехать в своё княжество. Был, конечно, соблазн не спускать императрице обиды и немедленно устроить разборки. Но в конце концов я спросил себя: а зачем?
Вернуть отнятую долю в эфирных дорогах и стоимость реквизированных кораблей? Выбить в качестве компенсации земли, титулы и деньги? Но сколько на это уйдёт времени, сил и нервов? К тому же я подставлю под удар своих домашних и Таню. Так стоит ли затевать всю опасную возню ради денег и морального удовлетворения?
При этом я опять пущу на самотёк дела в Алеутщине и неизвестно, когда туда доберусь. У меня было стойкое чувство, что, занявшись княжеством, я выиграю гораздо больше, чем смогу вытрясти из императрицы.
Был и другой аргумент за немедленный отъезд: требовалось разобраться с собственной магией. Укротить поток эфира, полученный от крови Сета, и научиться с ним работать без мучительных переключений. И пока этого не случится, хорошо бы поостеречься носителей Талантов.
В любом случае, даже уехав, я и не думал прощать императрице должок. И собирался рано или поздно его взыскать с процентами. А пока применю стратегическое отступление на заранее оборудованные позиции.
* * *
Первым, кого я встретил в сонном особняке, был Мурзилка. Вчера, едва оказавшись в усадьбе, хитрец заволновался и решил резко выздороветь. Разорвал бинты и, ни капельки не хромая, убыл на инспекцию кухни. Слопав, наверное, весь запас сметаны, он убежал во двор. Весь вечер через окно в спальне до меня доносились далёкие мявы и шипение — Мурзилка приводил к покорности местную кошачью братию.
Умаявшись за ночь, он развалился на диване в гостиной и дрых кверху пузом. Услышав шаги, он открыл один глаз и лениво посмотрел на меня. Довольно мурлыкнул и снова заснул, вытянув лапы. Я почесал его за ухом и пошёл в столовую.
Настасья Филипповна помнила, что я встаю рано, и на столе меня уже ждал «лёгкий» завтрак. Стопка горячих блинов, вазочки с вареньем, икра в хрустальной икорнице, тонко нарезанная ветчина, румяные пирожки, ватрушки, расстегаи с рыбой, и всякая другая закуска. В центре стола стоял начищенный до блеска самовар, а вокруг него хороводом выстроились чайные чашки.
Ключница принялась хлопотать вокруг меня, будто наседка над цыплёнком, но я не возражал. Видно же, что она искренне рада моему приезду, будто бабушка родному внуку.
— Кушай, Костенька, вот ещё блиночков давай тебе подложу.
Я всё-таки уговорил её сесть со мной за стол и составить компанию. Она налила себе чаю, отщипнула от ватрушки, но было видно, что ей очень хочется со мной поговорить. Стоило немного подтолкнуть, и она стала рассказывать о жизни усадьбы в моё отсутствие. Но я заметил, что ключница аккуратно обходит нерадостные моменты, чтобы не омрачать мне завтрак. За это я был ей особенно благодарен — успею ещё узнать о потерях, никуда не денусь.
— Как хорошо, что ты вернулся, Костенька. Без тебя дом совсем пустой казался.
— А Марья Алексевна и отец Лукиан?
— Ой, да что с них взять! — Настасья Филипповна махнула рукой. — То поругаются, как две
