Проклятый клад - Сьюзен МакКоли
– Всё нормально, Алекс. Я…
– Нет, не нормально. Может, на меня и повлияло какое-то заклятие, когда я прикоснулся к тому кирпичу, но что с того? Я повёл себя очень грубо, и мне жаль. – Я обернулся к священнику. – Могу ли я взять крест?
– Ты отнесёшь его в собор Святого Людовика, а не оставишь себе? – спросил священник сощурившись.
– Ты сделаешь это? – одновременно с ним выпалил Жан Лафит, в его голосе звенела надежда.
Пират и священник переглянулись, в их чертах отразилась смесь надежды, страха и сожаления.
– Вы снимете проклятие с Джейсона и Лафита, как только крест попадёт в собор? – вопросом на вопрос ответил я, переминаясь с ноги на ногу и молясь, чтобы отец Дюбуа ответил «да».
После долгих раздумий, устремив взгляд во тьму землянки, он наконец ответил:
– Да.
– И вы не причините вреда Ханне, пока меня не будет?
– Девочка не сделала ничего плохого, – просто сказал отец Дюбуа, сложив ладони в замок.
Я глубоко выдохнул и почувствовал, как плечи расслабились и меня отпустило напряжение, всю ночь копившееся где-то внутри.
– Отлично! Давайте уже достанем этот крест: чем быстрее я отнесу его в собор, тем быстрее Джейсон очнётся.
– Но если ты не справишься, – предупреждающе начал отец Дюбуа. – Если поддашься искушению его красоты, Лафит навсегда останется заточённым здесь. Так же как и твой друг.
Страх и тревога тисками сдавили мне грудь. Джейсон останется здесь навсегда? Как призрак? В компании воришки-пирата и спятившего святоши? Сердце зашлось галопом, угрожая сломать мне рёбра.
– Подойди. – Отец Дюбуа жестом позвал меня следовать за ним. – Давай посмотрим, чего ты стоишь.
Вчетвером мы склонились над ямой в земле и уставились на богатство, лежащее в прогнившем деревянном сундуке.
– Драгоценные камни и украшения радуют глаза, но не греют душу. – Лафит прижал руку к груди и нахмурился.
– Но где крест? – спросил я, не видя его среди сверкающей добычи.
– Я спрятал его между золотом и драгоценностями. – Пират присел на корточки и протянул руку, словно хотел в последний раз прикоснуться к своему сокровищу, но пальцы прошли насквозь. Он покачал головой и с грустью посмотрел на меня. – Ты справишься, мальчик. Только не сглупи, как я, не поддавайся слабости.
Я глубоко вздохнул, затем лёг на живот на краю ямы и потянулся к сундуку. Монеты были прохладными, а драгоценные камни – гладкими, как гранёное стекло. Никогда прежде я не видел такого богатства и уж тем более не прикасался к нему. Всего одного камушка хватило бы, чтобы закрыть все долги перед больницей и за мамины похороны. Мы бы расплатились за дом. Папа перестал бы беспокоиться о деньгах. И я тоже. Вот было бы круто!
Готов поспорить, у нас осталось бы достаточно средств, чтобы я открыл собственную контору охотников за привидениями в будущем. Если стану достаточно хорошим экстрасенсом, конечно же. Мысли вихрем проносились у меня в голове. У меня собственная контора? Ха! Смогу ли я достичь такого уровня? Я ведь ещё ребёнок, мне столькому предстоит научиться. В глубине души я с удивлением обнаружил ответ: смогу. Я стану хорошим экстрасенсом. Лучшим. Вопреки всему!
Драгоценные камни соблазнительно проскальзывали сквозь мои пальцы, но стоило мне коснуться золотого распятия, как я ощутил невероятный прилив силы. Я вытащил его из сундука и понял, что ничего на свете не желаю так страстно, как оставить его себе. С этим крестом моя жизнь сразу наладится: счета отца будут оплачены, боль от потери мамы уйдёт, а я исцелюсь. Тонкий и изящный, он наполнял мои пальцы приятной тяжестью и источал удивительный золотой свет. Этот свет отражался в неземной ауре призраков, дробился и множился в драгоценных камнях, заставляя воздух вокруг сиять.
Отец Дюбуа вздохнул:
– Вот оно – воплощение небесной силы и красоты.
– Я и забыл, насколько он прекрасен, – прошептал Лафит, золотые блики дрожали на его восхищённом лице.
– Неудивительно, что ты не смог противостоять соблазну, – беззлобно заметил священник. – В нём божья благодать.
Я держал распятие перед собой и не понимал, как Лафит вообще выпустил его из рук. Никогда прежде я не знал такого умиротворения и любви. Сила, заключённая в кресте, дарила покой, обещала вечную защиту и покровительство. Без боли. Без печали. Без потерь. Мои душа и тело исцелятся. Нужно только оставить крест себе.
Холодные пальцы отца Дюбуа на моём предплечье вывели меня из транса. Словно меня окатили ведром ледяной воды после горячей ванны.
– Осторожнее, мальчик. Спрячь его скорее от греха подальше. Чем дольше ты держишь его в руках, тем сильнее твоя одержимость. Его место в соборе, где каждый сможет любоваться его красотой и греться в лучах его силы. Только священник может прикасаться к нему, не поддаваясь соблазну. Не забывай, ты спасёшь своего друга, только если распятие вернётся в собор. Я почувствую, когда оно пересечёт порог дома господня.
Верно. Я встряхнул головой. Как я мог забыть о друзьях? О Ханне? О Джейсоне? Я не позволю ему умереть! Если я заберу крест себе, то чем я лучше работорговца Лафита?
Я опустил распятие к ногам отца Дюбуа, отгоняя от себя мягкое пульсирующее тепло. Стоило мне выпустить реликвию из пальцев, как моё сердце мучительно сжалось. Я достал из рюкзака спортивную сумку, в которой переносил кости Барнабе, и расстегнул. Из последних сил борясь с соблазном, я схватил крест и быстро спрятал его внутрь. На этот раз сердце словно вырвали из груди. Но что эта боль в сравнении с потерей мамы? А если я не донесу крест до собора, то потеряю ещё и лучшего друга. Я не позволю этому случиться, даже если это означает, что мы с отцом не оплатим счета и потеряем дом. Никакие деньги не заменят человека. Жизнь Джейсона для меня бесценна. Я застегнул сумку и закинул её на плечо.
– Присмотри за ним, ладно? Пожалуйста, – попросил я Ханну, всё ещё не веря, что оставляю друзей наедине с призраками.
– Ну конечно, – улыбнулась она и крепко обняла меня. Все разногласия между нами были забыты. – Осторожнее там, Алекс.
Я обнял её в ответ:
– А ты здесь. – Я бросил тревожный взгляд на священника и пирата.
– Согласно проклятию, мальчик очнётся, как только распятие вернётся в собор, – произнёс отец Дюбуа, глядя на Джейсона. – Но если этого не произойдёт до заката солнца сегодняшнего дня, жизнь покинет его тело, а
