Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
– Уж поверь мне на слово, стоит. Как мне найти эту ведьму?
– От глупая баба, – он усмехнулся, – тебе бежать от неё надо, а ты, наоборот, на рожон лезешь. Навьи твои, что тебя окружают, ей на один зуб.
– Как её зовут, хотя бы знаешь? – Астрид начинала раздражать волхва.
– Имени никто не знает. Но сейчас на страже стоит именно она. Раньше её почитали, дары ей приносили, детей больных, чтобы она их излечила, девки ходили к ней, чтоб она им семейное счастье подарила и уголёк из своей печи. Тогда знали её имя. А как крестили народ, так и из неё чудище лесное сделали, детей ею теперь пугают. Сгинешь, не ходи.
– Слишком долгий путь я проделала, чтобы теперь отступить, – в голове у Астрид зрел коварный план. Если загадочная ведьма так сильна, может, и её силу получится забрать? За ней стоит Йотунхейм, хоть она и давно не обращалась к тому мужчине, который раз и навсегда связал её с миром мёртвых, но побороться стоило бы. И дивная птица с человеческим лицом будет теперь служить ей. И станет вестником смерти для её врагов. Астрид от предвкушения даже причмокнула.
Обжиться в княжеском тереме оказалось гораздо проще, чем думала Астрид. Единственный человек, которого она по-настоящему опасалась, – был Сергий. Этот человек был силён в своей благости, и, несмотря на внешнее сочувствие сиротам, вёльва чувствовала, что за ней наблюдают. Примечают всякие странности.
Кроме того, от Сергия не укрылось и то, что Йон его откровенно чурается. Астрид смотрела на него большими невинными глазами, прекрасно понимая, что поп будет князю высказывать свои подозрения. Говорить, что нужно её срочно окрестить. Что она как приехала – ни разу не посетила храм.
Нет, она-то как раз попыталась. Но не смогла даже войти. До того ей стало дурно от благовоний, а собственная сила начала жечь её изнутри. И Астрид отступила.
Со временем и князь начал посматривать на неё с подозрением. Этого Астрид допустить уже не могла. От него зависело слишком многое. Ей нужна была провизия, сопровождение до киевского княжества, сила. Всё это она могла получить только с помощью Всеволода.
А потому, стоило ей остаться наедине с князем – в него полетел простенький приворот. Даже не заклинание – она прекрасно понимала, что поп хорошо защищает своего подопечного, и что-то более-менее сложное на осколки разобьётся об эту защиту. Но просто энергетический посыл. Настолько простой и первобытный, что никакая защита не способна уловить его.
И он сработал. Князя было достаточно подтолкнуть. По ночам он приходил к ней, чтобы позволить себе всё, что не позволял со своей княгиней. И Астрид давала. А в обмен пила его мужскую энергию. Но и этого было мало.
Она знала, что за стенкой находятся покои княгини, и не сдерживала себя, позволяя ей слышать всё, что происходит. И упивалась её горем, слезами. Этого хватало, чтобы начать восстанавливаться, но не хватало, чтобы войти в силу и противстоять той, другой ведьме.
Князь ушёл. Довольный, но энергетически пустой. Астрид понимала, что, выпивая его до суха, оставляет в его душе свой след. Он постепенно пускал корни, прорастал, превращая князя в послушную марионетку, и это ей было на руку.
Он ушёл, оставив её одну. Вёльва знала, что Анна не спит, хотя не слышала её рыданий. Но спинным мозгом она чувствовала ту ненависть, что шла от стены. Ненависть и горе. И не могла ею напиться.
Ребёнок Анны заболел, начал таять на глазах, и оттого она и сама истончилась, стала, словно фарфоровая куколка. Пыталась защитить его, отмолить. Не зная, что в её покоях спрятана маленькая соломенная кукла, что глядит на неё своими глазами-пуговицами и пьёт жизненные силы из маленького тельца. Но и этого Астрид было мало.
А Всеволоду уже и на это было плевать. Он был готов ради белокурой красавицы на всё и совершенно не удивился, когда она попросила его найти для неё дом в лесу, где она могла бы уединиться со своими мыслями.
Князь искать не стал. Он приказал выстроить для неё большую тёплую избу. В месте, выбранном Астрид, – в чаще леса и не слишком далеко от города. Сначала Астрид там просто уединялась. Установила алтарь, нарисовала символы.
Всеволода эти странности почему-то не удивляли. Он считал, что раз Астрид нужно попрощаться со старой верой, то так тому и быть. Должны же быть у женщины слабости. Он все больше думал о том, что можно её оставить при себе и никуда не отпускать. Жили же до крещения с несколькими жёнами, а ему почему нельзя?
Сергий отмечал изменения в своём подопечном, пытался наставить его на путь истинный, но натыкался только на раздражение. То, что поселилось в душе князя, уже мешало ему мыслить здраво.
Даже когда Астрид попросила его найти девицу на выданье, он отчего-то не удивился. А что дурного? Астрид такая одна, а девок – полно по городу ходит, есть даже те, кого и не хватятся.
И он привёз.
Сначала была Евдокия, купеческая дочка. Она дышала здоровьем и, опустив к полу свои ясные голубые очи, теребила кончик толстой соломенной косы. Она подозревала, что князь вывез её из города не для того, чтобы цветочки собирать, да и давно уже была не девушкой, но отчего-то робела. Особенно под тяжёлым взглядом женщины, что стояла по правую руку от князя.
– Не девица, – брезгливо скривила она губы, – но сойдёшь. Раздевайся.
Похоронили её истерзанное тело там же. За избой. А Астрид наконец почувствовала прилив силы. И девушки стали в Новгороде пропадать одна за другой. Каждую десятинку.
На ярмарку Забава не пошла – побоялась, хоть и звали её подружки, а всё одно – страшно. По Новгороду шли слухи один другого страшнее, что де пропадают девки на выданье. И все как на подбор – крестьянские дочери. Хотя и купеческие мелькали, но не часто.
Да и батюшка наказал за ворота не выходить, пока он не вернётся с ярмарки. За то обещал ей петушка сахарного.
Забава хмыкнула, скажет тоже. Какой же ей петушок – она взрослая девица, уже перестарок почти, замуж пора. А примет она, наверное, предложение Гришки-кожевника. И что, что от него дубильным сырьём всё время пахнет, так зато не голодает он ни зимой, ни летом. И мимо её дома без подарков не ходит – то платок принесёт пуховый, на зависть подружкам, то букетик из лютиков. Всем хорош. Но
