Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
Что будет тогда – князь не успел додумать. Сначала он услышал влажный хруст, а затем – почувствовал дикую боль в ладони. Два пальца князя скрылись во рту жеребца. По бархатным губам потекла кровавая пена.
Князь закричал, хватаясь за искалеченную руку, а конь-таки, сбросив на мгновение замешкавшуюся хозяйку, помчался вслед за убежавшей девкой.
Забава, услышав стук копыт за своей спиной, поняла, что её нагнали, сейчас схватят или совсем затопчут, и попыталась ускориться, но конь всё равно нагнал ее.
Он поравнялся с девушкой и замедлился, тесня её в бок, демонстрируя пустое седло. Тело Забавы среагировало куда быстрее разума, и она, ухватившись за гриву на покатой шее, вскочила в седло, на скаку пытаясь нащупать стремя.
Вслед им понеслись стрелы. Забава оглянулась – белесая ведьма стояла с луком в руках, с ненавистью глядя им вслед. Она положила очередную стрелу на тетиву, и конь начал петлять как заяц, максимально усложняя ей задачу. Девушка прижалась к могучей шее, пытаясь не выскочить из седла.
Арвид сидел у окна, тщательно вчитываясь в короткую записку, наспех написанную на куске самой дешёвой бересты, и всё сильнее хмурился. Писал ему Къелл, что само по себе было достаточно хорошо, он давно не получал вестей от старого вояки. Но писал он странные вещи:
«Скоро прибуду в Киев с сыновьями. Прошу помочь в первое время обустроиться. В долгу не останусь».
И всё. Ни здрасте, ни до свидания.
Арвид уже семь лет был послом при Киевском князе, помогал в торговле, решал мелкие конфликты между двумя государствами и, возможно, просто отвык от отсутствия расшаркиваний и словоблудия. Но не это его так напрягало.
Насколько он помнил, Къелл даже женат не был никогда. Сыновья? За семь лет, конечно, многое могло измениться, но почему-то послу слабо в это верилось. Морской волк сознательно не обзавёлся семьей. Отшучивался, что не родилась ещё та женщина, которая способна его вытерпеть.
– Всё в порядке? – Дайгерд, супруга Арвида, тихонечко присела рядом. Они уже женили двух сыновей и теперь подыскивали женихов для дочерей-близняшек, но, несмотря на возраст, эта женщина смогла не растерять девичьей тонкости, а возраст выдавали лишь тоненькие ниточки мимических морщин. Она тихо старилась вместе с мужем, как и обещала когда-то под священным древом. Но даже это Дайгерд делала красиво.
– Къелл пишет, – Арвид глянул на супругу. – Просит, чтобы мы помогли ему обустроится на новом месте.
– Это проблема?
– На первый взгляд – нет, – годы на высоком посту научили старого норда быть осторожным и даже подозрительным. – Не понятно, почему он решил вдруг перебраться с родных берегов сюда. Как бросил брата? Мы года два назад виделись в Константинополе. О сыновьях он ничего не говорил. Даже не говорил, что собирался жениться.
– Когда он прибудет? – Дайгерд начала задумчиво теребить кисточку светлой, посеребрённой седыми прядями косы. Голову она покровом, как местные замужние матроны не укрывала, не понимала, как южанки могут по такой жаре кутаться в платки по самые уши, за что часто ловила косые взгляды – осуждающие от женщин и восхищённые от мужчин. – И что ты собираешься делать?
– Думаю, со дня на день. Для начала я выслушаю его, надеюсь, он объяснит нам, что происходит.
Весна постепенно вступала в свои права. Земля всё ещё была укрыта снежным одеялом, но в воздухе появилось что-то неуловимое. Словно нотки запаха новизны и свежести. Природа пробуждалась от долгого сна, и это не могло скрыть ни серое пасмурное небо, ни метели, которые были всё реже и слабее.
Через ворота славного города Киева проходили три путника. Матёрый воин и два мальчишки, до такой степени не похожие друг на друга, что казались выходцами из разных миров.
Выглядели они измождёнными, словно за их плечами долгий и тернистый путь, и всё же на лице младшего мальчишки играла счастливая улыбка. Стражник, едва взглянув на него, тоже улыбнулся от уха до уха, – настолько он была заразительна. Словно солнышко вышло из-за туч и щедро обласкало его.
Воин был мрачен, как ворон, всё время хмурил брови и шевелил губами, пытаясь что-то подсчитать. Старший мальчишка, уже юноша, время от времени дёргал его за рукав, заставляя поторопиться.
Богданка, чувствуя, что уже на родине, не могла перестать радоваться. Даже страх того, что она не найдёт своих родителей, не мог заглушить той эйфории, что яркими красками играла в её душе.
Нужный дом они узнали сразу. Стоящий чуть поодаль от княжеского терема, он выбивался из общей картины из ярко раскрашенных купеческих домов с резными ставенками и всенепременными петушками на крышах.
Он смотрелся достаточно простенько на их фоне, если не сказать мрачно. Больше был похож на маленький Медовый зал. Единственным отступлением от скандинавских традиций была резная конская голова на крыше, а не ворон, птица Одина. Видимо, чтобы не волновать народ, который и без того искоса смотрел на безбожников.
Стоило им приблизиться к воротам, как с них ловко спрыгнул вёрткий мальчишка и зайцем юркнул в дом, донося о прибытии дорогих гостей. Къелл не успел даже постучать в ворота, когда они открылись.
Встречал его сам Арвид, широко улыбаясь и расставляя руки для дружеских объятий:
– Ну здравствуй, Къелл… – взгляд посла упал на Агне, и заготовленная заранее речь приветствия застряла в горле. Единственное, что он смог из себя выдавить было: – Проходите в дом. Вижу, тебе многое нужно мне рассказать.
Къелл всё же сердечно обнял товарища и прошёл во двор. Агне отделалась уважительным кивком.
Богданка почему-то оробела от вида богато одетого норда.
– Здравствуйте, – едва слышно поздоровалась она, проскальзывая мимо него и цепляясь за руку наставницы, как за спасительную соломинку.
В доме у накрытого стола их встречала Дайгерд. Гостеприимная улыбка сползла с её лица, когда она увидела ведьму.
– Здравствуй, Агне, – тихо поздоровалась она. – Что с тобой стало?
– Здравствуй, – ведьма улыбнулась ей одними уголками губ. – Это долгая история.
– Садитесь за стол, – Арвид уселся во главе стола, подавая пример остальным. – Такие разговоры не ведутся на пустое брюхо и на трезвую голову. Думаю, вам есть что рассказать.
Дайгерд приткнулась рядышком с мужем, гости расселись по своим местам. Стол, накрытый для дорогих гостей, ломился от еды, сытной и добротной, разносолов, что было странным для привыкшей вести аскетичный образ жизни ведьмы. Она, чтобы не обижать хозяев, попеременно отщипывала кусочки то от одного блюда, то от другого, стараясь выбирать то, что хотя бы выглядело знакомым. Ей то
