Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
Агне ничего не ответила, вышла из комнаты, хлопнув дверью, о чём тут же пожалела. Она не хотела, чтобы кто-то слышал её или, упаси боги, видел, как она ходит по принявшему их дому с кинжалом наперевес.
Однако, на её пути никого не оказалось.
Голубятня была освещена лунным светом, пробирающимся сквозь небольшое квадратное окно под самой крышей. Птицы, слепые в темноте, беспокойно встряхивались сквозь чуткий сон. Темнота в дальнем углу была такая, что её, казалось, было можно потрогать.
– Ты хотела поговорить со мной? – после некоторого молчания шёпотом спросила Агне в пустоту, поняв, что бывшая подруга не ожидала, что ведьма всё-таки придёт. И теперь не знала, что ей сказать.
– Да, – послышался скорее даже выдох, чем шёпот.
Из темноты выступила Дайгерд, подметая солому, устилавшую пол длинной ночной рубахой. Поняв, что женщина не вооружена, Агне испытала облегчение и стыд одновременно.
– Боишься меня? – Дайгерд кивнула на кинжал, покоившийся в ножнах.
– Не за себя, – Агне сглотнула. – Однажды ты говорила мне, что я пойму твою боль и твой страх.
– Девочка?
– Да.
– Твоя?
– Нет… Предупреждаю, Дайгерд… Своей жизнью я не дорожу, за девочку убью, не раздумывая.
– За кого ты меня принимаешь? – горько усмехнулась хозяйка дома. – Я не детоубийца.
Агне закрыла глаза. События восьмилетней давности стояли перед глазами ведьмы, словно это все произошло вчера.
– Я ничего не могла сделать.
– Не могла?! – в глазах у Дайгерд сверкнули злые искры, а шёпот её сорвался на злое горячее шипение. – Не лги мне, Агне. Ты просто не хотела поступиться своими принципами. Поставила свое служение Фригг выше помощи мне, единственному человеку, который любил тебя! Я тебе верила!
– Это не так, – Агне сглотнула горечь, выступившую от слов северянки. – Если бы я могла помочь – я бы помогла. Ради тебя я пошла бы против Фригг, и мне было всё равно, какие кары небесные она бы после этого наслала на мою голову…
– Не нужно мне рассказывать про свою светлую миссию на этой земле! – Дайгерд начало трясти от гнева. – Ингвальд, мой первенец, умирал у меня на руках, пока ты бездействовала и молилась своим богам.
– Мои силы ограничены. Так было всегда. Даже опытная вёльва не смогла бы ему помочь, а я всего лишь хэйд. Могу вылечить простуду, могу зашить неглубокую рану. Но не могу помочь тому, у кого вспорот живот, и кто держит в руках собственные внутренности! – Агне говорила громче, чем хотела бы. Она заметила, как Дайгерд дёрнулась от её последней фразы, словно от пощёчины.
– Но ты убила его, – прошипела женщина, хватая себя за тонкую шею, чтобы придушить рыдания. По щекам её катились крупные горячие слёзы, обжигая холодную кожу. – Хотя могла… могла вернуть…
– Да, убила, – тихо, но твёрдо ответила Агне, – потому что не могла помочь. Потому что никто не мог бы. Разве только божественное вмешательство. Я не оправдываю себя – до сих пор мне снятся в кошмарах его крики, до сих пор я помню в подробностях всё, что произошло. И если бы ситуация повторилась, я бы поступила так же. А ты помнишь, Дайгерд, как твой ребёнок сходил ума от боли? Как он откусил собственный язык, сжимая зубы? Я прекратила его мучения отваром из трав. Сначала он перестал мучиться, потом заснул. Всё. Мы могли побороться за его жизнь. Но только продлили бы его агонию. Ты хотела, чтобы Ингвальд мучился дольше? Я – нет.
– Ты могла вернуть его! – наконец выпалила Дайгерд. Агне вздохнула. Она долго ждала, когда женщина прибегнет к своему последнему аргументу.
– Дурное дело – нехитрое, – согласилась ведьма. – На это не нужно ни силы, ни знаний. Но это был бы не твой сын, а йотун, занявший его место.
– А вдруг?
– Никаких вдруг быть не может. Или ты думаешь, ты – первая убитая горем женщина? Ни у кого не получилось вернуть своего близкого человека. Вместо него всегда, слышишь, всегда приходит кто-то из Йотунхейма. Кто-то настолько отвратительный ещё при жизни, что был лишен богами покоя и после смерти. Ты хотела бы видеть в теле своего первенца создание, сотканное из злобы и страданий? Чтобы оно спало под твоей крышей, сидело за твоим столом, общалось с твоими детьми. Существо, которое питалось бы от твоего горя…
– Прекрати… – Дайгерд разрыдалась. – Пожалуйста, прекрати. Ты могла хоть что-нибудь сделать?
– Свыше того, что я сделала – нет, – плечи Агне поникли. Она понимала, что бывшая подруга привела её сюда отнюдь не для того, чтобы задать старые вопросы. Но внезапно к ней пришло озарение: Дайгерд хотела поговорить с Агне и не для того, чтобы снова почувствовать вкус собственного горя. Ей требовалось нечто другое.
У Агне никогда не было детей. У неё была только Богданка. И она не могла сама себе ответить на вопрос, что бы она стала делать, если бы с ней случилось что-то подобное. Поступила бы так же, как с бедным Ингвольдом, или пошла бы до конца в стремлении вернуть ученицу?
От представленной картины у ведьмы подкатил ком к горлу, и она, сама от себя того не ожидая, обняла Дайгерд. Та расплакалась уже в голос, принимая объятия и утешение ведьмы. А Агне в этот момент поняла, что бывшей подруге нужно было воскрешение. Ей нужно было утешение. Нужны были слова поддержки, которых на тот момент Агне подобрать не смогла. Потому что её учили действовать быстро и решительно. Потому что она долго училась не подходить к тем, кто обречён, чтобы дать шанс тем, кому ещё можно помочь. Просто потому что до этого она никого не любила.
Дом для них нашли быстро. Даже слишком. Уже к полудню Агне, Богданка и Къелл, собрав свой скудный скарб, переселялись в избу, стоящую на отшибе деревни, примерно в часе конной езды от Киева.
С Дайгерд Агне рассталась не подругами. Но уже и не врагами. Ведьма всё время покусывала тонкие губы, смотря на сундук с нехитрой домашней утварью, выданный для неё хозяйкой принимавшего их дома.
Кроме того, Арвид, на всё утро закрывшись в комнате с Къеллом, долго обсуждал, что́ норду нужно для того, чтобы начать новую жизнь. Он выдал старому товарищу мешочек с серебром и распорядился, чтобы в обоз загрузили птицы – несколько курочек-несушек и гусака с гусыней, на развод.
– Я не стану тебе указывать, как поступать с деньгами, чай не маленький, – Арвид с тяжёлым вздохом посмотрел на старого товарища, – но дам тебе дельный совет: экономь.
