Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Эта история никак не могла расположить людей к обитателям дворца – особенно если человек заранее относился к Маривенту и королевской семье с неприязнью.
– Я обладаю кое-какой властью во дворце, Лин, – сказал Майеш. – Я не допущу, чтобы с тобой произошло нечто подобное.
Слова вырвались у нее прежде, чем она успела их обдумать.
– Я твоя плоть и кровь, – произнесла она и вспомнила уговоры махарама, вспомнила, как дед отвернулся от нее и ее брата. «Эти дети – твоя плоть и кровь». – А сколько времени прошло с тех пор, как мы с тобой в последний раз говорили, Майеш? Несколько месяцев? Год? Дом Аврелианов, нужды и желания этих людей для тебя всегда были важнее меня с Джозитом. Думаю, ты меня поймешь, если я скажу, что не верю тебе.
Майеш приподнял седые брови. Несмотря на преклонный возраст, его взгляд был живым, проницательным.
– Я не знал, что ты считаешь меня подлецом. Что ты так плохо думаешь обо мне.
– А я не знала, что ты вообще обо мне вспоминаешь.
Карета начала подниматься на Гору; Кастеллан остался далеко внизу.
– Если я правильно поняла, ты обратился ко мне потому, что надеешься на мое молчание.
– Я обратился к тебе потому, – сказал Майеш, – что ты лучший врач в Солте.
«Ты ведь даже не хотел, чтобы я стала врачом, – подумала Лин. – Никогда не поддерживал меня». Но ей тут же вспомнился тот разговор с Ханой. «Твой дед никогда не возражал против твоего желания стать врачом. Он заслужил твою неприязнь, Лин, но за это ты не должна сердиться на него».
Может быть, он говорит сейчас искренне, подумала Лин. Может быть.
Она сплела пальцы рук, лежавших на коленях.
– Очень хорошо, – ответила она. – Расскажи мне, что с ним произошло, с этим Келом Анджуманом.
Майеш говорил, пока они медленно поднимались по серпантину к воротам дворца.
Днем состоялось заседание Совета, на котором присутствовали члены Семей Хартий. Затем этот кузен принца отправился в город. Никто не знал, куда именно. («В Храмовый квартал, куда же еще», – подумала Лин. Пил, валялся с проститутками, как делал это сам наследный принц в свободное время. Чем еще могли благородные заниматься в городе?) Майеш работал до поздней ночи – какие-то проблемы с Казначейством – и, покидая дворец, заметил суматоху у ворот. Подойдя, он выяснил, что к воротам было подброшено окровавленное тело Анджумана. Тот был еще жив, но находился без сознания. Стражники не видели, кто привез его; они клялись, что он появился буквально из ниоткуда, как будто его принес призрак. Майеш был вынужден на себе отнести, точнее, дотащить обмякшее тело молодого человека до апартаментов принца, где смог осмотреть его раны как следует. Вскоре после этого Майеш уехал в Солт.
Скорее всего, аристократа ударил ножом какой-нибудь бандит, которого он пытался обмануть за картами, думала Лин. Или куртизанка, с которой он плохо обошелся. Но она запретила себе осуждать этого Кела Анджумана. Он станет ее пациентом, а кроме того, не виноват в том, что Майеш поступил с ней жестоко. Он был не из семьи Аврелианов.
К этому времени они доехали до Северных ворот Маривента, у которых, по словам Майеша, бросили раненого. Ворота не походили на место, где часто разыгрывались сцены насилия и совершались преступления. Это была вполне обычная каменная арка; наверху развевались флаги со львами. На белой крепостной стене дворца пылали факелы, затмевавшие свет звезд.
Лин молча наблюдала за Майешем. Высунувшись из окна кареты, он обменялся несколькими словами с солдатами Дворцовой гвардии, похожими на деревянные статуи, раскрашенные в алый и золотой цвета. Лин попыталась представить себе деда, который, опустившись на траву, закидывает себе на плечи руку раненого. Но ничего не получилось. Перепачкать кровью одежды советника? Нет, это невозможно, подумала она. Майеш о чем-то умолчал. Определенно умолчал, она была в этом уверена. Если бы он не нуждался в ее помощи, то вообще ничего не рассказал бы ей; а поскольку ему поневоле пришлось обратиться к ней с просьбой, он говорил только то, что считал нужным.
Карета проехала под аркой, ворота скрылись в темноте; Лин и Майеш находились на территории дворца. Она говорила себе, что это ее не интересует, что она выше этого, но почувствовала, как участился пульс. Она была здесь. Здесь, в Маривенте, в сердце Кастеллана.
В детстве Лин и Мариам ходили слушать одного сказочника на Рута Магна; его история называлась «Укрощение тирана». Лин до сих пор помнила тот момент, когда героиня в первый раз появлялась во дворце. Слушатели в один голос ахали. Большинство граждан Кастеллана всю жизнь проводили внизу, и Маривент сиял над ними, словно звезда. Они знали, что никогда не войдут в эти ворота. Знали, что за воротами начинается царство магии, которая не была утрачена даже после Раскола – магии власти, красоты и богатства, роскоши и высокого положения. По прихоти Дома Аврелианов менялись судьбы народов. Да, это было похоже на колдовство.
В белом свете луны Лин различала очертания старинных зданий. Из историй сказочников ей были знакомы кое-какие названия: Звездная башня, Солнечный дворец, в плане напоминавший светило с лучами; кастель Антен, где находился тронный зал. На юго-западе, среди утесов, за которыми шумело море, чернела игла Ловушки. Многие сказки включали рискованные побеги из Ловушки, но в реальной жизни бежать оттуда пока не удалось никому.
Они проехали под второй аркой – Лин разглядела, что это была не арка, а шпалера, увитая какими-то цветущими растениями, – и въехали во двор, с трех сторон обнесенный каменной стеной. Майеш вполголоса сообщил, что это кастель Митат, дом принца. Карета остановилась у фонтана, выложенного изразцами, и они вышли.
В тот же миг карета развернулась и уехала прочь. Лин успела лишь заметить высокие арочные окна и несколько длинных балконов; Майеш потащил ее к двойной двери, над которой располагались солнечные часы.
За дверями Лин увидела старинную мраморную лестницу с выемками в центре ступеней, оставленными ногами обитателей за долгие годы. Первый этаж и лестница были освещены лишь двумя или тремя светильниками. Лин и Майеш начали торопливо подниматься. Эхо их шагов разносилось по зданию, погруженному в темноту. Дворец казался покинутым. Несмотря на жаркую погоду, за толстыми каменными стенами было довольно прохладно.
