Ловец Мечей - Кассандра Клэр
Но кто же этот неизвестный пациент? Шагая в нескольких ярдах позади Орена вдоль восточной стены Солта, Лин мысленно перебирала возможные варианты. Зофия? Ларисса, ушедшая на покой куртизанка, страдавшая ипохондрией и считавшая даже самый слабый кашель симптомом чумы?
Ночь в Солте была разделена на четыре Стражи. Первая Стража начиналась на закате, последняя заканчивалась с рассветом, когда с Ветряной башни раздавался утренний колокол, аубаде, означавший начало рабочего дня. Ашкарам было запрещено покидать Солт в ночные часы, исключение делали лишь для врачей, которых вызывали к тяжело больным горожанам. Даже тогда они обязаны были носить одежду серого или синего цвета; часто врача останавливали Бдительные и требовали объяснить цель своего появления в городе. «Я спасаю жизнь таким, как вы», – всегда хотелось рявкнуть Лин, но до сих пор ей удавалось держать язык за зубами.
Конечно, был еще Майеш, исключение из всех правил. Ему позволялось свободно выходить и возвращаться после заката; в нем нуждался дворец, и приказ дворца отменял все законы. Но когда дела были закончены, Майеш не мог остаться в Маривенте и провести ночь в роскошной спальне для гостей. Он оставался ашкаром, и его отвозили в Солт, как ненужную вещь. Советник дожидался утра в одиночестве в своем доме на площади Катот. Такое отношение озлобило бы даже хорошего человека, а Лин не считала своего деда хорошим человеком.
Наконец они с Ореном дошли до ворот Солта. Ворота были распахнуты. Мез Горин, второй страж, ждал, держа в руке отполированный деревянный посох. (Посохи были выбраны в качестве оружия шомрим много лет назад, поскольку казались безобидными окружающим мальбушим; однако в руках хорошо обученного воина посох превращался в смертоносное оружие.) У Меза было доброе лицо, густые каштановые волосы и кустистые брови. Он улыбнулся, увидев Лин, и сделал жест в сторону ворот.
Она обошла надутого Орена. Вдалеке виднелась улица Рута Магна, полная народа даже после полуночи. На каменной плите над воротами были высечены слова молитвы на языке ашкаров: «Dali kol tasi-qeot osloh dayn lesex tsia» – «Даруй нам прощение в этот час, поскольку Твои врата закрыты в эту ночь»[16]. Имелись в виду ворота Харана, одного из городов древней страны Арам, но ворота – это всегда ворота, во всем мире, подумала Лин.
Снаружи, за порогом Солта, стояла алая карета с золотыми львами на дверцах.
Карета из дворца. Точно такая же, как та, в которой их с Мариам увезли с площади несколько дней назад. Но зачем, во имя всего святого, за ней приехали сейчас? Лин оглянулась на Меза, не зная, что делать, но тот лишь пожал плечами и махнул рукой. «Давай садись».
По ночам, когда город был погружен во тьму, Маривент окружало белое сияние. В этом призрачном свете Лин разглядела на высоком сиденье кучера в красной ливрее. Подойдя к карете, она открыла дверь и неловко залезла внутрь. К счастью, на ней была удобная туника и брюки. Она не могла понять, как садятся в экипажи благородные дамы в своих длинных платьях с пышными нижними юбками.
К стенкам кареты, обитой внутри красным и золотым бархатом, были привинчены бронзовые светильники, но горела только одна свеча. Напротив Лин, нахмурившись и сдвинув густые белые брови, сидел ее дед Майеш.
– Заи? – Лин мысленно выругала себя; от неожиданности она назвала его старым прозвищем. – Что происходит?..
Карета тронулась, проехала по улице и свернула на Рута Магна. Торговля на Барахолке была в самом разгаре; свет нефтяных факелов бил в лицо, между ларьками двигались темные силуэты.
– Я везу тебя к пациенту, нуждающемуся в твоей помощи, – спокойно ответил Майеш. – Во дворец.
– Так вот зачем ты устроил… все это. – Лин обвела рукой карету, имея в виду события последних пятнадцати минут. – Ты поэтому прислал Орена вместо того, чтобы прийти за мной? Ты знал, что я откажусь лечить человека из Маривента?
– Нет, – возразил он. – Я был уверен, что Клятва Асафа[17] кое-то значит для тебя. «Врачу безразличны общественное положение, богатство, возраст пациента; он обязан одинаково лечить врагов и союзников, соотечественников и иностранцев, людей разных религий. Исцелять их, как велит Богиня».
Услышав его тон, Лин ощетинилась.
– Я знаю слова клятвы, – отрезала она. – Если бы ты дал себе труд прийти на церемонию…
Чиркнула спичка, и Лин замолчала. Вспыхнул яркий язычок пламени, Майеш зажег остальные свечи в карете, и она смогла как следует разглядеть деда. Его обычно безукоризненная одежда была покрыта бурыми пятнами.
Он сказал:
– Я послал Орена, потому что пятна крови вызвали бы пересуды. Я не хотел этого.
Лин похолодела. Крови оказалось много. Пациент был в опасности.
– Чья это кровь?
Майеш вздохнул. Лин видела, что в нем борются инстинкт, повелевающий молчать, и здравый смысл. Для того чтобы она смогла исцелить этого загадочного пациента, дед должен был рассказать ей все. Лин молча смотрела ему в лицо. Зрелище этой внутренней борьбы доставляло ей удовольствие.
– Сьер Кел Анджуман, – наконец произнес Майеш. – Кузен принца.
Лин в изумлении выпрямилась.
– Кузен принца? – повторила она. – Разве во дворце нет своего хирурга? Какого-нибудь выпускника Академии с банкой пиявок и кожаным ремнем, который больной должен зажать в зубах?
Майеш холодно улыбнулся.
– Нелестный портрет, но я могу заверить тебя в том, что реальность намного хуже. Если пустить к нему Гаскета, он умрет. Следовательно…
– Следовательно, я, – сказала Лин.
– Да. Следовательно, ты. Принц будет рад тому, что ты приехала, – добавил он. – Он очень любит своего кузена.
«Принц – распутный, испорченный до мозга костей мальчишка, – подумала она, – и его кузен наверняка не лучше».
– А если я не смогу помочь? – спросила Лин.
Они оставили позади Барахолку и ехали по темным улицам куда-то по направлению к площади Валериана. На оштукатуренных стенах были намалеваны афиши разных событий, от лекций в Академии до боев на Арене. Мельком бросив взгляд в сторону окна, Лин увидела расплывчатые яркие пятна и полосы – золотые, изумрудные, желтые, алые.
– Что, если он умрет?
– Лин…
– Ты забыл Асафа? – перебила она.
Каждому ашкару была знакома история Асафа – целителя, в честь которого была названа клятва. В свое время он был знаменит, его уважали за мудрость и искусство как в Солте, так и за его пределами. Но в конечном счете это ему не помогло. Его пригласили принимать роды у супруги короля Роланта, который правил Кастелланом во времена Алой Чумы. Роды проходили сложно: близнецы, один плод был расположен неправильно, королева мучилась много часов. Благодаря стараниям Асафа один близнец появился на свет живым. Второй оказался
