Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1 - Жоубао Бучи Жоу
– Где… где я?
– Ты за завесой Возвращения к истине, которую создал я, – ответил Чу Ваньнин.
Девушка перепугалась и нерешительно спросила:
– Кто вы? Почему здесь так темно? Я вас не вижу, кто это говорит?
– Не помнишь?.. Ты уже мертва.
– Я уже… Я… – пролепетала девушка с широко раскрытыми от страха глазами.
Постепенно память вернулась к ней. Склонив голову, она прижала руки к груди и тихонько ахнула, не ощутив ни сердцебиения, ни мерного вздымания, какое бывает, когда человек дышит.
– Я… я уже умерла… – едва слышно пробормотала она.
– Оказаться за завесой Возвращения к истине может лишь душа умершего. Здесь ненависть рассеивается, позволяя призраку на время вновь обрести истинные характер и облик, которые он имел при жизни, потому это место и зовется «завесой Возвращения к истине».
Молодая девушка ненадолго задумалась, будто вызывая в памяти события своей прошлой жизни, а потом внезапно склонила голову и беззвучно заплакала.
– У тебя… осталась какая-то обида? – спросил Чу Ваньнин.
– Вы Янь-ван, владыка преисподней, или же Белый Дух, забирающий души в царство мертвых? Вы пришли, чтобы восстановить справедливость? – в слезах спросила девушка.
Чу Ваньнин прижал ладонь ко лбу.
– Я не Янь-ван и не Белый Дух.
Девушка продолжала тихо всхлипывать. Чу Ваньнин какое-то время молчал, давая ей время немного успокоиться, а потом добавил:
– Но я пришел, чтобы помочь тебе восстановить справедливость.
Услышав это, девушка подняла заплаканные глаза и радостно воскликнула:
– Значит, вы и правда господин Яньло!
Чу Ваньнин решил не углубляться в эту тему и задал следующий вопрос:
– Ты, должно быть, помнишь, что делала после смерти?
– Я не знаю… Не помню точно. Знаю лишь, что мне было очень, очень плохо. Я жаждала отомстить… Я хотела найти их… и хотела найти его…
В первые минуты после пробуждения души умерших обычно многое не могли вспомнить, но впоследствии все воспоминания к ним возвращались.
– Кого ты хотела найти? – продолжал терпеливо спрашивать Чу Ваньнин.
– Моего мужа, – тихо отозвалась девушка. – Его звали Чэнь Бохуань.
Чу Ваньнин вздрогнул. Чэнь Бохуань… Разве не так звали старшего из сыновей семейства Чэнь?
– Как… как тебя зовут? Откуда ты? – спросил он.
Иллюзорный мир по ту сторону завесы был заполнен энергией Тяньвэнь, поэтому почти все оказавшиеся внутри призраки отвечали на вопросы Чу Ваньнина искренне.
– Меня зовут Ло Сяньсянь, и я родом из Цайде, – честно ответила девушка.
– Перед приездом сюда я просматривал архивы города Цайде. Всего здесь живет более пятисот семей, и ни одна из них не носит фамилию Ло. Кем был твой уважаемый отец?
Девушка задумалась, потихоньку вызывая в памяти детали, и печаль в ее глазах стала еще глубже.
– Мой отец был ученым и жил в Цайде. Они с моим свекром были свояками и близкими друзьями. Несколько лет назад отец заболел чахоткой и скончался, а я осталась совсем одна.
– Как же ты умерла?
Замерев на мгновение, девушка вновь горько зарыдала, сквозь слезы продолжив рассказ:
– У меня не было иного пути, только смерть. Они… они обманом выведали у меня тайный рецепт пудры, оставленный отцом, били меня, бранили и осыпали угрозами, а потом вынудили покинуть Цайде. Я… Куда я, слабая девушка, могла пойти? На всем белом свете у меня не осталось никакой родни… Мир так велик, но куда мне было идти? Меня не приняли бы нигде, кроме загробного царства…
Стоило ей вспомнить события прошедшей жизни, как ее сердце, казалось, переполнили бесконечные страдание и тоска. Стремясь излить кому-нибудь душу, она продолжала говорить, хотя Чу Ваньнин больше не задавал ей вопросов.
Оказалось, что Ло Сяньсянь еще в раннем детстве осталась без матери. По словам отца, у нее был старший брат, но он пропал во время смуты в Нижнем царстве, и больше они его не видели, не знали даже, жив он или уже мертв. Когда брат пропал, Ло Сяньсянь не было и года. Впоследствии она пыталась вспомнить хоть что-нибудь о своем старшем брате, но разве мог еще не покинувший пеленок младенец что-то сохранить в памяти?
В семье Ло остались лишь двое – Сяньсянь и ее отец, ставшие друг другу опорой. Они долго скитались по свету и в конце концов осели в Цайде, поселившись в лачуге, которую построил ее отец.
В том году Ло Сяньсянь исполнилось пять лет. Старший сын семейства Чэнь, Бохуань, был старше ее на два года.
В то время семья Чэнь еще не сколотила состояние. Все большое семейство ютилось в двух комнатках маленького домика со стенами из кусков утрамбованной земли. В их крошечном дворике, прямо у низкой ограды, росло мандариновое дерево. Осенью его ветви тяжелели от спелых плодов и, перекидываясь через ограду, словно бы с любопытством заглядывали во двор лачуги семьи Ло.
Маленькая Ло Сяньсянь частенько запрокидывала голову и глядела на мандарины, болтавшиеся на ветках, как бумажные фонарики, что украшают улицы на Праздник фонарей. От природы замкнутая и застенчивая, девочка не играла с другими детьми. Одна-одинешенька она сидела на складном стульчике и послушно чистила соевые бобы, время от времени вновь задирая голову, чтобы бросить взгляд на растущее во дворе дома семьи Чэнь мандариновое дерево.
Блестящие на солнце золотистые плоды выглядели очень соблазнительно. Было легко представить, каким вкусным соком они были наполнены – сладким, с кислинкой.
Ло Сяньсянь жадно разглядывала их, сглатывая слюну, и у нее сводило щеки от желания попробовать хоть один.
Она, однако, даже не думала о том, чтобы протянуть руку и сорвать мандарин. Ее отец был образованным человеком, который не раз пытался сдать государственный экзамен и получить должность, но всякий раз терпел неудачу. Пусть он не смог выдержать экзамен, но это не лишило его твердости духа. Человек, который даже не смог получить степень сюцая[35], твердил дочери, что она обязана воспитать в себе качества «благородного мужа».
Уже к трем годам Ло Сяньсянь усвоила, что нельзя соблазняться богатствами и почестями, а нищета – не повод изменять своим идеалам. Каким бы жадным взглядом она ни пожирала эти мандарины, ее рука ни разу не поднялась, чтобы сорвать висящий совсем близко плод.
Как-то вечером, когда ее слабый здоровьем отец уже ушел спать, Ло Сяньсянь сидела во дворе и при свете луны, пыхтя, стирала белье. Дети в бедных семьях вынуждены рано взрослеть и брать на себя заботы о хозяйстве. Вот и эта девочка, засучив рукава, опустила тонкие ручки в наполненную водой деревянную кадку и добросовестно стирала,
