Подменыш. Дикая магия - Роджер Желязны
Мор шагнул вперед.
* * *
Майкл Чейн – рыжий, краснолицый субъект, весящий фунтов на тридцать больше полезного, – ослабил галстук и опустил свое шестифутовое с гаком тело на стул подле чертежной доски.
Пальцы левой руки что-то там помудрили с компьютерным терминалом, и на катодном дисплее вверху проявилась фигура. С полминуты он изучал ее, потом повернул, подправил, повернул снова. Взял карандаш и рейсшину, перенес кое-что из увиденного на прикрепленный к кульману лист бумаги. Откинулся на спинку, созерцая плод своего труда, пожевал губу и взялся за ластик.
Дверь в кабинет отворилась.
– Майк, – сказала с порога маленькая брюнетка в немилосердном вечернем платье. – Можешь оставить работу в покое хоть на минутку?
– Няня еще не пришла, – пробурчал он, орудуя ластиком, – а я уже одет. Все лучше, чем баклуши бить.
– Ну, так она уже здесь, а тебе еще галстук завязывать. К тому же мы опаздываем.
Майкл вздохнул, бросил карандаш на стол и выключил терминал.
– Ладно, ладно, – простонал он, возносясь во весь рост и пытаясь на ощупь понять, что там у него творится с галстуком. – Буду через минуту. Пунктуальность на факультетских приемах не поощряется.
– Особенно если они в честь заведующего твоей кафедрой?
– Ну, Глория. – Майкл устало покачал головой. – Единственное, что тебе надо знать о Джиме, – это что в реальном мире он не протянул бы и недели. Если похитить его из университета и забросить на какую-нибудь настоящую стройплощадку, он…
– Так, давай не будем опять начинать всю эту канитель, – перебила она, отводя боевые порядки к дверям. – Я знаю, что тебе здесь не нравится, но ничего другого у нас сейчас нет, так что, будь добр, веди себя прилично.
– У отца была собственная консалтинговая компания, – продекламировал он привычный текст. – И она могла бы быть моей…
– Если бы папенька ее не пропил. Так, вставай и пошли.
– Это уже ближе к концу. У него случилось несколько больших неудач, а так-то он был хорош. И дед тоже, – не унимался Майкл. – Он эту компанию основал и…
– Да, я в курсе, что ты из династии гениев, – возразила Глория, – и что Дэн унаследует корону. Но сейчас…
Майкл потряс головой и примирительно посмотрел на нее.
– Как он там? – спросил он уже не так задиристо.
– Спит. Все с ним в порядке, – ответила мать.
Отец улыбнулся.
– Ну, хорошо. Пошли одеваться. Обещаю вести себя прилично.
Глория победоносно покинула плацдарм; Майкл – за ней. Бледное око кинескопа тревожно проводило его взглядом.
Мор стоял на крыльце дома через улицу от того, за которым наблюдал. Там из дверей как раз показался высоченный мужчина в черном пальто и сейчас озирал улицу, сунув руки в карманы. Маленькая женщина рядом с ним разговаривала с кем-то внутри освещенного проема.
Наконец она тоже вышла и захлопнула за собой дверь. Оба зашагали вверх по улице и завернули за угол. Мор подождал еще немного: вдруг им взбредет в голову вернуться за каким-нибудь забытым пустяком.
Этого не случилось.
Вздохнув, он спустился по ступенькам и пересек улицу. Оглядев еще раз внимательно дом, он поднялся по ступенькам и постучал набалдашником о филенку. Через пару секунд та осторожно приоткрылась – но не сильно; ее удерживала цепочка. Юная девушка уставилась на него через щель – впрочем, не слишком подозрительно.
– Я пришел кое-что забрать, – сказал Мор сквозь паутину заранее наведенных чар, делавших его чуждую речь понятной обитателям этих мест. – И кое-что оставить.
– Никого дома нету, – сообщила дева. – Я только приходящая няня.
– Все в порядке, – возразил Мор, опуская набалдашник до уровня ее глаз. – Этого вполне достаточно.
Темное дерево слабо запульсировало, проявляя текстуру и наливая ее опалесцирующим мерцанием; няня завороженно уставилась на посох. Через несколько ударов сердца старый маг поднес светящийся набалдашник к лицу девушки, поймал ее взгляд и удержал.
– Сними цепочку, дитя, – молвил он на пару тонов ниже обычного.
Внутри зашевелились, что-то звякнуло.
Цепь упала.
– Отойди, – приказал он.
Лицо исчезло.
Мор толкнул дверь и вошел.
– Иди в комнату, сядь там и отдыхай, – сказал он. – Когда я уйду, закроешь за мной дверь, наденешь цепочку и забудешь, что я тут был. Я скажу, когда это сделать.
Девушка послушно выполнила его повеление.
Мор неторопливо прошелся по дому, открывая все комнаты, заглядывая внутрь. На пороге самой маленькой, затененной, он постоял, затем тихо вошел. Посмотрел с минуту на крошечную фигурку в колыбели и плавно придвинул посох к самому лобику.
– Спи, – мягко произнес он, и дерево снова замерцало в узловатых пальцах. – Спи.
Осторожно положив свою ношу на пол, он прислонил посох к кроватке, развернул колдовское дитя и взял его на руки. Положив его рядом с первым, внимательно оглядел обоих так и этак. Света, падавшего из приоткрытой двери, хватало, чтобы увидеть разницу: здешний ребенок оказался легче сложением, и волосы у него были тоньше, светлее. Тем не менее…
Мор взялся за дело.
Он аккуратно переодел малышей в одежку друг друга и завернул обитателя колыбели в рондовальское одеяло, потом уложил на его место последнего владыку Цитадели и еще раз внимательно его осмотрел. Старческий палец уже нацелился было коснуться драконьей отметины…
Мор резко отпрянул, взял посох и поднял с пола юного Даниэля Чейна.
Проходя по коридору, он сказал в дверь гостиной:
– Все, я ухожу. Закрой дверь и забудь обо мне.
Уже на улице он убедился, что цепочка звякнула, и зашагал прочь.
Звезды глядели вниз сквозь рваные прорехи туч. С востока пришел ледяной ветер и толкнул его в спину. Из-за угла вывернула машина, обдала его светом фар, но хода не замедлила и укатила вдаль.
Вдоль тротуара зазмеились отблески, здания по бокам каким-то образом потеряли в объеме, сделались плоскими, начали неуверенно мигать. Твердь под ногами засверкала сильнее, перестала быть мостовой и обратилась широкой блистающей дорогой, протянувшейся в бесконечность впереди и позади; боковые тропинки то и дело выбегали из нее и тянулись дальше, но куда – не видать… Вид по правую и левую руку измельчился мозаикой бессчетных мест и времен, крошечных кадров, вспыхивавших, высветлявшихся, гаснущих тут же, похожих на переливчатую чешую гигантской неведомой рыбы. А вот лента безоблачного черного неба вверху никуда не делась, отражая, как в негативе, сиянье дороги.
Иногда Мор различал на тропах других ходоков, спешивших по своим, столь же таинственным, как у него, делам – и не все эти фигуры имели человеческий облик.
И вот уже посох ярко разгорелся, указывая на близость дома, и молнийная роса закапала с его башмаков.
