Подменыш. Дикая магия - Роджер Желязны
Глория расхохоталась. Он тоже.
– В общем, – подытожил он, – я, правда что, пойду и поговорю с ним. Да знаю я, знаю – это все не его вина. Не хочу, чтобы малец огорчался.
Он уже двинулся было к дверям, но задумался.
– И все-таки интересно… – сказал Майкл.
– Да. Я знаю.
– Уверен, у нашего сына не было этой забавной родинки на руке.
– Только не начинай заново, умоляю. Тебя опять зациклит.
– Да, ты права.
Шагая по коридору в сторону Дэновой комнаты, он услышал тихое треньканье гитарных струн. Вот аккорд в ре, вот в соль… Просто поразительно, с какой скоростью шестилетний ребенок освоил специальный, уменьшенного размера инструмент. Но и странно! В семье до сих пор никто не выказывал ни малейшего признака музыкальных способностей.
Он негромко постучал.
Гитара смолкла.
– Да?
– Можно, я войду?
– Угу.
Майкл толкнул дверь. Дэн валялся на одеяле. Гитары нигде видно не было – наверное, под кровать спрятал.
– Это было реально здорово. Что ты играл?
– Так, какие-то звуки. Не знаю.
– А почему перестал?
– Тебе же не нравится.
– Никогда такого не говорил!
– Так я тебе говорю. Видно же.
Майкл сел рядышком и положил сыну ладонь на плечо.
– Ну, значит, ты ошибаешься. У всякого человека есть то, чем ему нравится заниматься. У меня это работа, – он помолчал и, наконец, выдал: – Ты меня напугал, Дэн. Понятия не имею, как так получается, что машина с ума сходит, стоит только тебе появиться в комнате… – а то, чего я не понимаю, меня иногда пугает. Но я на тебя в самом деле совсем не сержусь – просто так кажется, если меня выбить из колеи.
Мальчик перевернулся на бок и посмотрел ему в глаза. Потом слабо улыбнулся.
– Может, сыграешь мне что-нибудь? Я был бы рад послушать.
– В другой раз.
Майкл оглядел комнату. Большущая полка книжек с картинками, конструктор лежит, так и не распакованный… Мальчик тем временем принялся чесать запястье.
– Ты что, руку поранил?
– Угу. Ее просто дергает… родинку… иногда.
– И часто?
– Всякий раз, как… такое случается.
Он неопределенно махнул рукой в сторону входной двери – и внешнего мира в целом.
– Уже почти прошло.
Майкл взял сына за руку и в который раз внимательно изучил темный силуэт дракона на внутренней стороне запястья.
– Доктор сказал, беспокоиться тут не о чем – ни во что плохое она никогда не превратится.
– Да все уже нормально!
Майкл еще некоторое время поглазел на пятно, потом пожал легонько руку и мягко положил на одеяло.
– Может, хочешь чего-нибудь, Дэн? – спросил он с улыбкой.
– Не-а. Ну… книг еще на самом деле.
Майкл засмеялся.
– Тебе только этого и надо, да? Хорошо, заедем попозже в книжный и поглядим, что у них есть.
Тут уж и Дэн улыбнулся.
– Спасибо, па.
Майкл стукнул его легонько в плечо кулаком и встал.
– …и да, я буду держаться подальше от твоего кабинета.
Уже в коридоре Майкл услышал, как в комнате сына быстро и тихо забренчали струны.
Когда мальчику исполнилось двенадцать, он сделал лошадку.
Высотой в две ладони и движущуюся: внутри у нее был часовой механизм на пружине. После работы он оставался в кузне сверхурочно и ковал себе детали, а потом подолгу сидел в сарае, который выстроил сам за родительским домом, отмеряя, подпиливая и полируя шестеренки. И вот уже коняшка скакала по полу сарая на радость ему и всей честной компании, состоявшей из одного человека, девятилетней соседской дочки по имени Нора Вейл.
Нора захлопала в ладошки, а лошадь повернула механическую головку и чуть ли не лукаво на них посмотрела.
– Что за прелесть, Марк! Что, ей-богу, за прелесть! Ничего такого никогда и на свете-то не было… разве только в совсем старые времена.
– Ты о чем это? – тут же спросил он.
– Ну, сам знаешь. Давным-давно. Когда у людей были всякие умные механизмы вроде этого.
– Да ну, это просто сказки, – отмахнулся Марк: и добавил, помолчав. – Правда же?
Она помотала головой, встряхнув светлыми волосами.
– А вот и нет. Мой папа раз проходил мимо одного из этих… запретных мест – на юге, у Наковальной горы. Там до сих пор всякие сломанные штуки видно, даже внутрь заходить не надо; люди таких больше не делают. – Она посмотрела на лошадку: та уже начала уставать и двигалась медленнее. – Может, даже вроде нее есть.
– Интересно, – протянул Марк. – Я и не думал… И что, прямо так все валяется?
– Папа так сказал.
Тут она вдруг поглядела ему прямо в глаза.
– Знаешь что? Ты бы лучше никому ее больше не показывал.
– Почему это?
– Не ровен час, подумают, будто ты туда ходил и научился разному… запретному. Люди ведь и взбеситься могут.
– Тупость какая! – Лошадка упала на бок. – Нет, это правда тупость.
Он поставил лошадку на ноги.
– Хотя, может быть, я подожду, пока не смогу показать им что-то получше. Такое, что им понравится.
Следующей весной он продемонстрировал избранной горстке друзей и соседей плавучее устройство для управления шлюзом оросительной системы. Две недели все только об этом и говорили, но потом решили, что ставить такое себе – дураков нет. Когда случился весенний паводок (и потом, когда пришли дожди), округу, конечно, слегка подтопило, но население лишь дружно пожало плечами.
– Надо показать им что-то еще лучше, – горячился Марк. – Такое, что им просто обязано будет понравиться.
– Почему? – спросила Нора.
Он озадаченно уставился на нее.
– Потому что должны же они, в конце концов, понять…
– Что?
– Что я прав, а они – нет, конечно.
– Людям такое редко нравится, знаешь ли.
– А вот посмотрим, – ухмыльнулся он.
Когда мальчику исполнилось двенадцать, он взял с собой гитару (как брал и во многие другие дни) и отправился в крошечный парк, запрятанный глубоко в стальном, стеклянном, пластмассовом и бетонном чреве города, где нынче обитала его семья.
Он дружески похлопал по боку синтетическое дерево и зашагал по неживому газону мимо голограмм покачивающихся цветочков в сторону оранжевой пластиковой скамейки. Скрытые динамики через рандомные интервалы включали записи птичьих песен. Искусственные бабочки скользили вдоль невидимых направляющих лучей. Потайные аэрозоли регулярно выпускали в воздух цветочный аромат.
Дэн извлек инструмент из футляра, настроил. И начал играть.
Одна из фальшивых бабочек неосторожно пролетела слишком близко, застыла в воздухе и упала в траву (тоже фальшивую). Дэн прекратил играть и нагнулся посмотреть на нее. Мимо шла женщина; она бросила наземь у его ног монетку. Дэн взъерошил волосы, глядя ей вслед. Растрепанная серебряно-белая прядь, бежавшая через
