Корона льда и лепестков - Шеннон Майер
Рубезаль улыбнулся, и мы двинулись по кругу: десяток моих шагов на один его крошечный поворот.
– Никогда не стыдился. Но многие осуждают меня уже за то, что я гигант, не говоря уж о том, что я самый могущественный из Неблагих, когда-либо рожденных.
Я не сдержалась – фыркнула.
– Очень сомневаюсь. Елисавана…
– Так и не познала свою магию в полной мере. Даже в конце я позволил ей победить, – перебил Рубезаль. – Я позволил ей пожертвовать собой, потому что это служило моей цели – заманить тебя сюда. Потому что здесь… здесь я король. Андерхилл поддерживает меня во всем.
А я была уверена, что Андерхилл на моей стороне. Во всяком случае, большую часть времени. Если, конечно, она не вела двойную игру.
– Ты почувствовал что-нибудь, когда Елисавана умерла? Ты вообще способен еще хоть что-нибудь чувствовать?
Гигант растянул губы в широкой улыбке, но в глазах не мелькнуло ни огонька. Исчезла мерцающая голубизна, в которой я когда-то искала утешения. Теперь там царила тьма.
– Для меня она умерла давным-давно.
Я понизила голос:
– И все же перед гибелью Елисаваны ты ее умолял, а?
Улыбка Рубезаля померкла, на ее место пришла бурлящая, незнакомая ярость. На моей памяти гигант всегда прятал чудовищные намерения под маской спокойствия.
Я встала поустойчивее.
– Тогда скажи… раз уж не хочешь обсуждать эту тему начистоту… кто убил моего отца по твоему приказу?
Так много загадок уже разгадано, и еще больше лишь наполовину. Но эта тайна всегда будет меня мучить, если останется нераскрытой.
И Рубезаль вновь широко улыбнулся.
– Жаждешь правды? Я дарую ее тебе. Поскольку в глубине души все еще сожалею, что не сумел уберечь тебя от того пути, что ты выбрала.
Я выбрала? Это он критикует мой выбор?!
Я не повелась на провокацию.
Гигант присел на корточки, встретился со мной взглядом.
– Как я желал сам пустить стрелу в его тело, столь же слабое, как его магия и разум. Десятилетиями мечтал о его смерти, перебирал все способы, какими бы оборвал его жизнь. И все же от мечтаний пришлось отказаться. Я испытал некоторое удовлетворение, приказав убить его дикому фейри – первому фейри, которого твой отец изгнал в Треугольник.
Вот и все.
Адэр невиновна. В этом, по крайней мере. Моего отца убил Рубезаль.
– Ты знал, что обвинят меня?
Гигант усмехнулся.
– Нет, но мог догадаться, что они поступят столь по-идиотски. Тебя не коробит, что приходится сражаться за тех, кто посчитал тебя стрелком, когда ты стояла рядом с мишенью? Как ты можешь о них заботиться?
Не то чтобы я сама понимала, честно говоря. Но это не отменяло того, что я просто поступала честь по чести.
– Потому что кто-то должен. Кто-то должен защищать их от таких фейри, как ты. Правда за правду, мы квиты.
– Все так. Теперь ничего не остается, кроме как начать.
Рубезаль щелкнул пальцами, и на меня нацелилась его магия: черно-зеленая лента силы сложилась в руку с таким множеством пальцев, какого у человекоподобных не бывает.
Я сделала единственное, что могла. Нырнула под воду, которой было по колено, с силой оттолкнулась и, ухватившись за склизкие стебли растений, устилавших дно, протащила себя дальше.
Земля передо мной вздрогнула. Рубезаль шагнул в одну сторону, затем в другую. Потерял меня из виду? Он все еще не мог отследить мою магию, но сейчас меня прятала Андерхилл или просто вода была настолько мутной?
В любом случае надо бы не отсвечивать.
Я осторожно перевернулась лицом вверх, цепляясь за растения. Поверхность воды пошла рябью, затанцевала. Меня выискивала магия Рубезаля.
Я бы переждала, пока он чуток не выдохнется.
Но мы находились в Андерхилл, и можно было догадаться, что здесь никто не позволит мне тихонько отлеживаться до тех пор, пока враг себя не измотает.
Я моргнуть не успела, как вода со свистом хлынула прочь, будто кто-то выдернул пробку из гигантской ванны.
Я быстро перевернулась на живот и вскочила на ноги. С одежды и волос потекли вода и слизь. Рубезаль стоял ко мне спиной, и я воспользовалась моментом, словно дикое животное, нацеленное лишь на то, чтобы выжить.
Разбежавшись, я прыгнула на спину гиганта. Рубезаль закряхтел и потянулся меня сбросить, но я зависла слишком низко, там, где ему не достать.
В голове билась единственная мысль: убить! Я зачерпнула все золото, что сумела призвать, заключила его в ладони, отчаянно умоляя магию придать мне сил. Фейри, конечно, крепкие ребята, но мне предстояло проткнуть кожу гиганта.
Я вонзила руку слева, целясь вверх, в сердце. Ввинчивая, проталкивая ее сквозь неподатливую плоть. Его сердце билось глубоко. Мой желудок сжался, и на кончиках пальцев наконец проступила магия, превращая меня в оружие, в котором я так нуждалась.
Да!
Я надавила сильнее, полностью подчиняясь магии. Вливая саму жизненную энергию в эту единственную цель, ради которой я была рождена.
– Нет! – громыхнул голос Рубезаля, и вокруг разлились сладостные звуки арфы.
Сладко… солоно… больно. Вкусы и запахи смешивались с нотами, как будто гигант перебирал не струны, а все мои чувства одновременно.
Обманщик! Рубезаль жульничал.
И если так, то почему Андерхилл бездействовала?
От музыки меня выгнуло. Пальцы свело судорогой, и я опрокинулась навзничь. Распахнув глаза, я смотрела в небо, и оно меняло цвет на зеленое, желтое, оранжевое, синее, красное и наконец темно-фиолетовое, цвета моей магии. Индиго. Рубезаль пропускал все больше и больше магии арфы сквозь мое обмякшее тело. И она проникала в сознание. В сердце. В самую суть моего существа.
Я не дышала. Потому что арфа не хотела, чтобы я дышала.
Небо взывало ко мне песнью печали и отчаяния. Индиго сгущалось, пока не воцарилась чернота, и в ночи не осталось ничего, кроме тончайших фиолетовых полос. Их вспышки окрасили звезды, и сверху улыбнулось лицо моей матери. Не Елисаваны, а настоящей. Той, что выносила меня и любила так же самозабвенно, как и лгала.
«Дитя мое, твой час истекает», – прошептала она на тлинкитском.
Мир замедлил движение, небо приблизилось. Я обречена. Смерть уже на пороге.
Но страха не было.
Да, я испытывала почти облегчение. Больше не будет потерь, боли и…
Я так устала бороться.
Рубезаль подхватил меня на руки. Неужели я все еще падала? Я не понимала. Гигант склонился надо мной, заслоняя ночное небо и улыбку матери.
Изо рта, глаз и носа у него текла кровь. Он медленно, медленно моргнул.
– Я забираю твою силу, а вместе с ней и жизнь, девочка.
Я опустила веки. Знаю.
– Ты не боишься смерти?
