Хаски и его учитель Белый кот. Книга 1 - Жоубао Бучи Жоу
– И как ты осмелился пить эту воду? Смерти ищешь?
Встряхнувшись по-собачьи, Мо Жань смахнул с лица капли, но его взгляд по-прежнему был пустым и безжизненным.
– Ничего не говори, глотай снадобье!
К губам Мо Жаня прижалась темно-лиловая пилюля. Он открыл рот и послушно проглотил ее, продолжая пожирать ошалелыми глазами представшее перед ним лицо, сияющее бесподобной красотой.
Волнение в его сердце усилилось настолько, что, не в силах больше сдерживаться, Мо Жань схватил спасшую его красавицу за запястье и прежде, чем та успела что-то сделать, крепко прижал ее к себе.
В то мгновение перед его глазами заплясали искры.
Его спасительница совершенно не ожидала подобного, а потому в ошеломлении застыла на месте. Прошло немало времени, прежде чем она наконец пришла в себя и начала барахтаться в его объятиях, пытаясь вырваться.
– Что ты творишь?.. М-м-м!
Прежде чем она успела договорить, Мо Жань вновь грубо притянул к себе ее лицо, они упали на землю и покатились по берегу источника…
– Не двигайся… – услышал он свой хриплый голос как будто со стороны и сам себе удивился.
Дурные помыслы целиком поглотили его душу, и он не слышал, что она ему кричит, – видел только мелькающее перед глазами прекрасное лицо.
Сердце Мо Жаня колотилось с бешеным стуком боевого барабана.
В конце концов красавица крикнула:
– Да тебе жить надоело, Мо Вэйюй!
Бац! Мощный удар духовной силы внезапно отбросил Мо Жаня в сторону!
Этот боевой прием застал его врасплох. Он отлетел и ударился спиной о скалу, возвышавшуюся на берегу источника, да с такой силой, что еще немного – и у него пошла бы горлом кровь.
Задыхаясь от ярости, девушка поднялась на ноги, кое-как приводя в порядок смятую одежду. В ее руке, зловеще потрескивая, начала сгущаться яростно полыхавшая золотистая духовная энергия, и летевшие от сгустка снопы искр отражались в ее глазах, отчего казалось, будто гнев горит в зрачках красным огнем.
Тут Мо Жань, голова которого все еще кружилась от удара об скалу, начал смутно осознавать, что что-то тут неладно.
– Явись, Тяньвэнь!
Повинуясь яростному крику, в ее руке появилась золотая ивовая лоза и воинственно взлетела в воздух. Озаренная слепящим светом, она со свистом взметнулась ввысь, угрожающе встопорщив листья и полыхая, словно огромный язык пламени.
Потрясенный Мо Жань замер.
Не может быть! С каких это пор любая встречная девица может призвать Тяньвэнь?
Однако не успел Мо Жань как следует обдумать эту мысль, как Тяньвэнь с шелестом рассекла воздух и безжалостно обрушилась на него! В этот раз лоза стегала презренного бродягу Тасянь-цзюня без капли жалости, спуская с него три шкуры, так, что кровавые брызги разлетались во все стороны. Наверное, если бы кто-нибудь из пострадавших от рук Мо Жаня, например Жун Цзю, стал свидетелем этой порки, он бы непременно захлопал в ладоши от радости, громко крича: «Великолепно! Замечательный удар! Ну-ка, еще разок! Накажите этого злодея в отместку за всех, кто от него настрадался! Совершите доброе дело!»
То ли благодаря чудодейственной силе жестоких побоев, то ли пилюля наконец подействовала, потому что перед глазами Мо Жаня больше не было красавицы. Под шквалом непрекращающихся беспощадных ударов он наконец окончательно пришел в себя.
И правда, разве могла слабая девушка избить кого-то подобным образом?
Никто, кроме Чу Ваньнина, не умеет так мастерски орудовать ивовой лозой!
Когда рука Чу Ваньнина устала хлестать, он остановился перевести дух. Потерев запястье, наставник хотел было вновь взмахнуть лозой и продолжить порку, но Мо Жань вдруг прислонился спиной к камню и зашелся булькающим кашлем, выплевывая кровь.
– Не надо больше, иначе я умру…
Непрерывно кашляя, он исторг из себя еще немало кровавых сгустков, чувствуя, как от страха сжимается сердце. Кто же мог знать, что все так обернется?
В прошлый раз, стоило ему ослабить хватку и получить от «девушки» хорошую пощечину, как он сразу пробудился от чар. Сознание вернулось, и Мо Жань ясно увидел перед собой лицо… Ши Мэя! Ошарашенный, он не успел сказать и слова, как тот, используя технику цингун[32], убежал, легко ступая по воде.
Получается, вместо Ши Мэя на помощь ему пришел Чу Ваньнин…
Тяжело дыша, Мо Жань вытер кровь, собравшуюся в уголках рта, и поднял голову.
Лицо Чу Ваньнина было мрачнее тучи. Он стоял под деревом, пылая гневом, и взгляд его мечущих молнии глаз, казалось, вот-вот должен был прожечь Мо Жаня насквозь.
В гневе этот человек и в самом деле был страшен.
Чу Ваньнин всегда одевался очень аккуратно, тщательно заворачиваясь в свои белые аскетичные одежды; сейчас же его одеяние пребывало в полном беспорядке и не спадало с плеч только потому, что он удерживал полы своей тонкой рукой.
Все воспоминания о Чу Ваньнине из прошлой жизни, наполненные ненавистью, кровью, безумием, неистовством произвола и сладостью подчинения, громоздившиеся в памяти Мо Жаня, не желающего и не собирающегося извлекать их оттуда, все эти воспоминания – под воздействием воздуха, наполненного запахом крови и ароматом пудры «Байде», – нахлынули на него гулкой, пугающей, беспощадной волной.
Проклятье, сейчас он был не в силах видеть Чу Ваньнина таким.
Наставник наконец смог отдышаться. Судя по дрожи в сжимавшей Тяньвэнь руке, его до сих пор чуть ли не разрывало от ярости.
– Очнулся?
– Да, учитель, – отозвался Мо Жань, сглотнув кровавую слюну.
По-видимому, Чу Ваньнин считал, что недостаточно серьезно наказал Мо Жаня. Однако он не мог не признать, что винить за произошедшее одного лишь Мо Жаня было бы несправедливо, учитывая коварство рассеянных по иллюзорному миру чар. Поколебавшись, Чу Ваньнин все же убрал ивовую лозу.
– Касаемо того, что сегодня произошло…
Он не успел договорить, так как Мо Жань тут же перебил:
– О том, что сегодня произошло, знаем лишь мы с вами. Я об этом никому не расскажу! И пусть молния поразит меня, если проговорюсь!
– Я слышал твои клятвы не меньше сотни раз, и ни одну из них ты не сдержал, – холодно усмехнулся Чу Ваньнин после короткого молчания.
– На этот раз я совершенно искренен!
Желание хорошенько поиздеваться над Чу Ваньнином было сродни желанию поесть вонючего тофу: по мнению Мо Жаня, это блюдо не стоило есть за общим столом; правильнее всего найти укромный уголок и насладиться им там, чтобы другие не чувствовали вони. Похожим образом следовало поступить и теперь: тс-с, никому ни слова. Да и как мог Мо Жань рассказать кому-то о том, что только что произошло? Позорная получится байка.
А если еще вспомнить все
