Из глубин - Вера Викторовна Камша
Когда спустя некоторое время сперва отдельные церковники, а затем и светские властители по тем или иным причинам начали проявлять интерес к утраченным знаниям, выяснилось, что сохранившихся абвениатских текстов недостаточно, чтобы составить целостную картину мира, а мистериальные практики почти полностью трансформировались и утратили сакральность. Тем не менее собранных по крупицам знаний оказалось достаточно, чтобы тайно развить некоторые маргинальные оккультные практики, отнюдь не все из которых были безвредны.
III
Текущий Круг Скал
Реформы Франциска
К моменту захвата власти Франциском Олларом положение науки в Талигойе (за исключением Кэналлоа, о внутренних делах которой в королевстве знали немногим больше, чем о Багряных Землях) было плачевным. Со светским образованием дела обстояли немногим лучше: в городах состоящий в соответствующей гильдии мастер, неважно, врач ли, законник или портной, брал себе учеников, в деревнях профессиональные навыки и вовсе передавались по наследству. Государственный аппарат был малочисленным и малограмотным, большинство вопросов решалось на местах феодалами, и они же собирали подати и налоги. Вот чего хватало, так это церковных школ, готовивших не только клириков, но и обслуживавших церковь специалистов – от переписчиков и печатников до певчих и художников.
Главным центром эсператизма в Талигойе являлась Эсператистская академия, функционировавшая в Кабитэле при ордене Домашнего Очага и расположенная вблизи Нохского аббатства (так называемая «внешняя Ноха»). Именно она во время правления Эрнани Последнего являлась официальной резиденцией сменявших друг друга агарисских легатов, по сути дела, надзиравших за имевшим несчастье родиться «демонским отродьем» королем, впрочем, это больше относилось к политике, чем к науке.
Эсператистская Академия имела несколько формально светских факультетов, чьи выпускники незамедлительно получали должности в государственном аппарате, что тоже составляло часть политики. Немудрено, что после воцарения Франциска и его конфронтации с Агарисом церковным выученикам пришлось добровольно – или же не совсем – расстаться со своими местами, а то и покинуть Талиг. И вот тут политика напрямую сошлась с образованием – на науку как таковую у нового короля поначалу не хватало ни времени, ни ресурсов.
Доподлинно неизвестно, было ли решение Франциска объявить себя именем святого Адриана главой новой олларианской церкви «домашней заготовкой» или же блестящей импровизацией, но Оллар это сделал, одним махом прибрав к рукам не только многочисленные монастыри со всем их имуществом, но и эсператистские учебные заведения, включая нохскую Академию, которая стала именоваться Олларианской. Принявшим по тем или иным причинам сторону победителя богословам было поручено в кратчайшие сроки перевести Эсператию и тексты богослужений на современный язык и сделать короткий, понятный и работающий на утверждение новой власти пересказ священной истории. Умело сочетая кнут и пряник, Франциск переманил на свою сторону значительное количество церковных грамотеев – и для начала этим и ограничился, занявшись строительством своего государства.
Минуло несколько лет, и более или менее окрепший Талиг столкнулся с возрастающей нехваткой грамотных специалистов. Быстро набрать таковых не выходило: ресурсы Талигойи были исчерпаны, оставалось в кратчайшие сроки наладить обучение нужных людей, приняв за образец имевшиеся в соседних странах университеты. Правда, те находились под сильнейшим влиянием церкви, и предпочитающий идти собственной дорогой Франциск решительно разделил науки на светские и духовные и уравнял их в правах, запретив любое взаимное вмешательство.
Олларианской академии оставили исключительно религиозную тематику, к которой отнесли и новую иконопись, включая получение необходимых для этого красок. Из ведения церкви были изъяты астрология, история, философия и магия как теоретическая, так и прикладная. Следующим шагом стало учреждение Королевского университета и провинциальных Школ высших наук, в которых изучали медицину, право, финансы и дисциплины, которые для удобства назовем техническими.
Будь жив Рамиро Алва, образованием в Талиге наверняка бы занялись алвасетские ученые, но Рамиро Второй был еще ребенком, а наместник Алвасете, хоть и поддерживал Франциска во исполнение воли покойного соберано, не спешил открывать Кэналлоа для талигойцев. Кроме того, кэналлийские ученые зачастую владели агирнэ лучше, чем талиг, а религию Ожидания в любой ее форме воспринимали довольно скептически, что не устраивало уже короля. В итоге Франциск обратился к Фелипе Рафиано (362 К.М. – 34 К.С.), с которым встречался в юности при марагонском дворе.
Фелипе, младший брат правителя существовавшего тогда герцогства Рафиан, снискал себе славу серьезного мыслителя, но при этом (или же вследствие этого) нажил себе врагов в орденах Чистоты, Домашнего Очага и Истины. Это грозило серьезными неприятностями, так что приглашение Оллара решало сразу несколько проблем.
Фелипе тайно выехал в Талиг и имел длительную беседу с Франциском, в результате которой король пересмотрел свои первоначальные планы и согласился с тем, что помимо учебных заведений Талигу нужна фундаментальная наука. С наукой король поступил так же, как с церковью: учредил Королевскую академию, назначив себя ее бессменным главой, а ректором – Фелипе Рафиано, которому и поручил написать академический устав и уточнить университетский. Это было сделано быстро, поскольку Рафиано уже давно размышлял о собственной академии и примерно представлял, с чего следует начинать. Чтобы не навлекать неприятностей на родное герцогство, ученый разыграл ссору с братом на религиозной почве, перешел в олларианство и принял талигойское подданство, а заодно и графский титул. Фелипе Рафиано возглавлял Королевскую академию до самой смерти и был похоронен в Олларии в часовне Академии.
Королевская академия времен Франциска являла собой сообщество уважаемых ученых, приглашенных ректором от имени короля, но под свою личную ответственность. Академики получали жалованье, позволявшее заниматься теоретической наукой, а при желании могли подать ходатайство о вспомоществовании на конкретные цели. Также они имели право брать ограниченное количество учеников и помощников (на учеников выделялись кормовые, а помощники за свою работу получали небольшую плату) и преподавать в Университете и Школах высших наук, за что им полагалось вознаграждение, пропорциональное потраченному времени. Личные ученики академиков под ответственность учителя также получали право на преподавание или на ассистирование учителю, что оплачивалось частично из казны, частично из средств учебного заведения в соответствии с возможностями оного. Ректора и деканов университетских факультетов, как и начальников высших школ, назначал ректор Академии, но утверждал король. Время от времени академики получали от короны предложения, от которых в теории могли отказаться, но на практике такое случалось исчезающе редко.
Первое поручение, данное Франциском, по сути, нанятым им сьентификам, не блистало оригинальностью,
