Из глубин - Вера Викторовна Камша
Упомянутый визит морисков на агарийское побережье в 44-м году круга Молний имел серьезнейшие последствия для золотоземельской науки. Первые (и не самые значимые из них) проявились немедленно: взявший и разрушивший Агарис нар-шад Мтсарах-Справедливец не только собственноручно утопил в Померанцевом море Эсперадора и одиннадцать кардиналов и магнусов, но и взял под свое личное покровительство выдающегося астронома Стефана Уэртского, ожидавшего казни в агарисской церковной тюрьме.
Имеющиеся у морисков религиозные запреты исключали возможность пребывания золотоземельцев в Багряных Землях (за исключением правящего семейства Кэналлоа и тех, кто с ним связан кровными узами), и Стефана препроводили на Дигадские острова. Там распоряжением нар-шада был построен так называемый Дом цветущих гранатов, в котором морисские ученые могли общаться с золотоземельцем, и где Стефан плодотворно провел последние тридцать лет своей бурной жизни.
Другие последствия взятия Агариса проявились не сразу. К этому времени развитие фундаментальной науки в Золотых Землях было, по сути, остановлено, что не мешало развитию дисциплин прикладных. Собственные богословские учебные заведения имелись при каждом из орденов, но постепенно их дополнили курируемые клириками светские учебные заведения. Что до науки фундаментальной, то можно вспомнить нескольких теоретиков, которые привлекли внимание светских владык и, будучи ими поощряемы, писали соответствующие трактаты, которые затем получали одобрение церкви, что, как правило, сопровождалось щедрым взносом со стороны мецената. Возможно, некоторые мыслители занимались своими изысканиями тайно, но их наследие за редким исключением было утрачено.
Некоторые из таких «придворных мыслителей» в юности успели застать последние «личные академии» и даже поучаствовать в их деятельности. И, хотя ученые мужи были вынуждены приноравливаться к новым обстоятельствам, они помнили прежние времена и порой делились своими воспоминаниями с молодыми коллегами. Именно память о светской науке и некоторых ее традициях оказалась важнейшим наследием этой плеяды ученых, как бы не более важным, чем их далеко не всегда выдающиеся труды. Эта нить из прошлого была непрочной и ненадежной, но она была, и когда сжегшие Агарис мориски невольно поспособствовали тому, что удавка, накинутая эсператистской церковью, ослабла, именно эта память помогла воссоздать Академии, пусть и в измененном виде.
Наиболее прозорливые правители обнаружили, что дающие крайне полезные результаты прикладные науки почему-то наиболее результативны в тех краях, где сохранились очаги науки фундаментальной. Следующим шагом стало учреждение Академий богоугодных и приносящих пользу наук. Академии эти во многом напоминали своих предшественниц времен Золотой империи, но отличались от них тем, что учреждали и содержали их не частные лица, пусть и обладающие научным авторитетом, а светские правители на определенных, подчас кабальных для ученых условиях. Первая такая Академия, как упоминалось выше, возникла в Дриксен на базе старой Энарской академии, но и другие ведущие державы Золотых Земель, быстро разобравшись, что это и зачем, поторопились завести у себя такие же – и на тех же принципах.
По ходу возвращения Академий выяснилось, что стараниями эсператистской церкви в Золотых Землях осталось слишком мало представителей умозрительных наук, и поэтому в возрождаемые Академии были допущены (а вернее, приглашены) представители наук прикладных. Эта традиция сохранилась и тогда, когда в свою силу вошли ученики первых академиков нового времени и проблема нехватки кадров оказалась более или менее решена.
Возвращение академической науки в разных странах проходило, хоть и не совсем одновременно, но в относительно небольшой временной промежуток. Печальным исключением являлось лишь королевство Талигойя, поскольку правящая династия Раканов и высшая аристократия принадлежали к так называемым демонским отродьям и были вынуждены исключить шаги, которые церковь могла бы использовать в качестве повода для Святого похода. Возрождать у себя науку довелось уже Талигу Франциска.
Со временем новые Академии, которые со временем обросли учебными заведениями, сиречь университетами, несколько повысили свой статус и обрели зачатки самоуправления. Тогда же заметно возросло и благосостояние их членов, при этом центры науки оставались полностью зависимы от содержащих их государств, которые не стеснялись при необходимости вмешиваться в кадровые и хозяйственные вопросы академической жизни, а также указывать на необходимость скорейшего решения тех или иных проблем.
Растущие университеты требовали подготовленных неофитов, насущные нужды государств, бросившихся наверстывать упущенное, требовали грамотных специалистов, и все это, в свою очередь, привело к не менее бурному, чем возрождение Академий, возрождению светских факультетов. Университеты на глазах переставали быть центрами в первую очередь богословия, впрочем, сами по себе позиции последнего были по-прежнему непоколебимы. Отметим, что университеты в рассматриваемый период были именно учебными заведениями, научными исследованиями в их стенах заниматься было не принято. При этом для чтения курсов по описательным и прикладным наукам в университеты регулярно приглашались члены соответствующих кафедр Академии, что позволяло слушателям узнавать и свежие научные новости. Бурное развитие науки и университетов порождало постоянный кадровый голод на образованных людей – к немалой пользе последних, ибо приличное денежное содержание для лиц, занявших те или иные должности в системе науки и образования, становилось как бы само собой разумеющимся. Это помогло привлечь в науку немало светлых умов, но это же привлекало в нее и откровенных карьеристов. Впрочем, оно всегда так.
Говоря о развитии знаний в Золотых Землях от древних времен до новейших, нельзя обойти вниманием некий важнейший аспект. Одним из наиболее значимых последствий периода перехода науки под контроль эсператистской церкви стало искусственное разъединение наук, что привело к утрачиванию понимания целостности мира.
В гальтарские времена мыслители учитывали взаимосвязь внутреннего и внешнего, исходя из концепции создания Кэртианы Абвениями, и разделяли прикладные «человеческие науки» (арифметика, геометрия, медицина) и науки, условно говоря, – «горние», связанные с устройством макрокосма и, что особенно важно для этого мира, мистической его составляющей (астрология, философия, натурфилософия). После победы эсператизма древние знания, объясняющие связь человека с мироустройством, были утрачены, чтобы не сказать «выкорчеваны». В медицине, к примеру, больше внимания стало уделяться милосердию и утешению, а не целительству как таковому, а философия, по сути, была замещена богословием, что привело к практически полной утрате той части древних знаний, которая не соответствовала эсператистской картине мира. Дисциплины, связанные с более тонкими материями, были попросту уничтожены, что сопровождалось уже просто катастрофической потерей соответствующих знаний вместе с их носителями. В итоге
