Из глубин - Вера Викторовна Камша
Слишком раннее по земным меркам появление письменности наводит на подозрение, что на заре существования Кэртианы ее обитателям могли быть дарованы и некоторые другие знания, но если в случае алфавита мы имеем хотя бы косвенные подтверждения, то другие аналогичные случаи (если они и впрямь имели место) следов не оставили. И поскольку гадать о них бесполезно, обратимся к тому, что есть.
Следующим этапом развития золотоземельской науки, уже не связанной исключительно с абвениатскими храмами, стало ее разделение на умозрительную и прикладную, в свою очередь разделившиеся на науки описательные и логические. Это разделение сохранилось и на момент конца текущего круга Скал. К описательным относят науки, доказательствами в которых являются фактические знания, к логическим – те, доказательствами в которых являются рассуждения и предположения, причем если некий умозрительный вывод подкрепляется практикой, он считается доказанным и может быть использован в трудах по наукам описательным.
Большинство наук, даже если и были подталкиваемы нуждами общества, в целом развивались сами по себе, однако случались и исключения. Так, история как логическая, то есть требующая доказательств, наука возникла из попытки обоснования гайифскими сепаратистами притязаний на свое старшинство по отношению к династии Раканов и последующего повеления анакса ответить на эти притязания должным образом. Приказ был исполнен сразу двумя способами. Занимавшиеся наследственным правом законники на основании храмовых записей вывели несостоятельность аргументов гайифцев, что можно считать первой исторической полемикой, однако не меньшую значимость имела созданная величайшим золотоанаксианским драматургом Иссерциалом драма «Арсак и Сервиллий». Творение Иссерциала откровенно, можно даже сказать, нагло искажало исторические факты, однако именно оно закрыло в общественном сознании вопрос о притязаниях потомков Сервиллия на трон Раканов. Впоследствии в Гайифе посвятили немало времени разоблачению Иссерциала, сосредоточившись на нем, поскольку опровергнуть, не прибегая к подтасовкам и прямой лжи, скучный, но подкрепленный неопровержимыми доказательствами труд законников было практически невозможно.
Правящий дом Раканов сделал из этой коллизии свои выводы, и, дабы исключить в будущем возможность искажения истины – как злонамеренного, так и случайного, повелением анакса и под эгидой Абвениарха была создана Палата хронистов. Плодом ее деятельности стали два фундаментальных труда о становлении, расцвете и упадке державы Раканов (от первого известного анакса до Эрнани Святого и от Эрнани Святого до Лорио Слабого, официально именуемого Кротким), одновременно являющиеся основным источником знаний по древнейшей истории Золотых Земель. К сожалению, впоследствии труды эти регулярно корректировались под влиянием актуальной политики и в итоге обрастали правками, дополнениями или же, наоборот, из них изымались значительные фрагменты, так что принимать за непреложную истину всё сообщаемое в дошедших до последнего десятилетия текущего Круга Скал списках «Хроник», было бы опрометчиво. Если же вспомнить, ради каких целей «Хроники» изначально создавались, это обстоятельство начинает выглядеть злой насмешкой.
Кроме упомянутых «Хроник», Палатой хронистов были подготовлены и составлены жизнеописания как анаксов, так и наиболее выдающихся эориев, жрецов, совершивших значимые дела простолюдинов и варварских вождей.
Заметим в скобках, что здесь мы видим очередной «местный зигзаг» в развитии знаний, ибо у нас история как наука, требующая хоть какой-то доказательной базы, появилась во времена, которые Кэртиане, если она успешно преодолеет Излом, лишь предстоят. До этого была история сакральная (Священное Писание и Священное Предание) и история в виде хроник (летописей) как фиксация событий, без какой-либо попытки их объяснить. История понималась и использовалась как набор назидательных морализующих историй (exempla), а также как источник прецедентов в юридической практике. Возможно, что-то подобное происходило бы и в Золотых Землях, не вмешайся вышеупомянутый случай, когда правящим кругам внезапно и резко понадобилась именно доказательная история, и полученный толчок значительно ускорил события, нарушив неспешное развитие по их внутренней логике.
Но всё же, при всём уважении и даже порой почёте, приходившимся на долю выдающихся носителей умозрительных знаний, наука развивалась в первую очередь как прикладная. Анаксы и первые императоры эту тенденцию всемерно поддерживали, особо отличая медицину, предсказательные аспекты астрологии и совокупность наук, способствовавших развитию зодчества и фортификации. Такое внимание и создание наиболее благоприятных условий вкупе с недвусмысленным ожиданием результатов (а также то обстоятельство, что в Золотой империи не случалось столь привычных для Земли захватов варварами центров культуры) привело к тому, что на некоторых направлениях физики, химии, астрономии, механики и оптики (мы используем терминологию нашего мира) к концу гальтарского периода были достигнуты результаты, соответствующие XVII, а то и началу XVIII века Земли. Был заложен фундамент для дальнейшего рывка прогресса, но некая присущая Кэртиане особенность и последующие события, когда от науки уцелели лишь локальные, едва тлеющие очаги, не позволили этому рывку реализоваться.
Пока же знания были в почёте. Люди состоятельные и тем паче аристократы приглашали к своим детям домашних учителей, что считалось наиболее предпочтительным и указывало на достойное положение данной фамилии, но разрастающийся государственный аппарат требовал все больше более или менее грамотных людей. Их нехватку во времена единой Анаксии стали восполнять казенные (анаксианские, позднее – императорские) школы, в которых воспитанников обучали грамоте и основам прикладных наук. Обучение было открыто для любого молодого человека, однако после первого года, за который осваивалась элементарная грамотность, оно становилось платным, что делало его привилегией обеспеченных слоев. При этом относительно небольшое число особенно преуспевших учеников могло продолжить обучение на казенный кошт, что оставляло приоткрытой дверь для наиболее талантливых простолюдинов.
Появлялись свои школы и при храмах, причем между храмовым и государственным образованием возникала некоторая конкуренция, впрочем, смягчающаяся тем, что выпускникам были изначально предначертаны разные дороги.
