Из глубин - Вера Викторовна Камша
Ветер и звезды, ветер и звезды,
Ветер и звезды, звездная мгла…
Багровые земные огни, лунный свет, блеск шестнадцати созвездий, настигших друг друга на краю Эпох… Луиджи не знал, чему верить – глазам или разуму, но Звездная Охота неслась по спятившему небу, объединяя полдень с полуночью и минувшее с грядущим, а внизу земным отражением вечности скользила среди костров полуночная пляска.
Капитаны Хексберг замыкали и разрывали круги, образуя живые цепи, то сплетавшиеся влюбленными змеями, то отталкивавшиеся друг от друга, как вода и масло. Перед глазами Луиджи проносились людские лица – знакомые и чужие, давно позабытые и недавно оплаканные, близкие и далекие.
Ветер и звезды, ветер и звезды,
Ветер и звезды, звездная мгла…
Стройный темноволосый человек в синем и черном мчался между Бреве и хохочущим Альмейдой. Луиджи прекрасно знал, что это Салина, и все-таки… Фельпец резко отвернулся и столкнулся взглядом со стариком, тем самым, что принес известия от контрабандистов. Капитан-командор Фальце, вот кто это был, Вальдес говорит, деду исполнилось сто восемь, а он пляшет, и как пляшет…
Ветер над кромкой льда, ветер над кромкой льда.
Ветер над кромкой льда, звездная мгла…
Звезды и ветер, только звезды и ветер! Муцио Скварца обнимал за плечи двоих марикьяре и смеялся, но сквозь белую повязку сочилась кровь. Луиджи крикнул, но его не услышали, и капитан позабыл о друге, подхваченный заполонившим уши и душу напевом. Ноги неслись, едва касаясь горькой травы, руки лежали на чужих плечах, мчались над головой звездные кони, рвались с серебряных сворок гончие, яростно кричали ловчие птицы.
Ветер и песня скал, ветер и песня скал,
Ветер и песня скал, сердце зимы.
Тоненькая смеющаяся девушка летит между двух высоких моряков, и один из них – Муцио. Напротив смеется, дразня огненными шелками, Франческа. Они нашли друг друга, они встретились!
Ветер и звезды, ветер и звезды.
Ветер и звезды, полуночный смех.
Ветер и звезды, ветер и звезды.
Ветер и песня скал, сердце зимы.
Цепь лопнула, распалась на пары, Муцио прижал к себе жену, целуя ее на глазах людей и звезд. Франческа никогда не отбрасывала вуаль, не плясала на краю обрыва, не хохотала, дразня вечность красотой летящей звезды.
Ветер над смертью скал, ветер над смертью скал.
Ветер над смертью скал, полуночный смех.
Влюбленные ничего не стыдились и ничего не скрывали, хороводы продолжали носиться меж бьющих крыльями огней и упавших на седой вереск, позабывших обо всем на свете пар.
Ветер и звезды, ветер и звезды,
Ветер и звезды зимы, только
Ветер и звезды, ветер и звезды,
Ветер и звезды, и мы.
Из слепящего тумана выступила маленькая фигурка. Поликсена! Растрепанные волосы, оленьи глаза, шалая улыбка. Нет, это не она, это вернулся фельпский кошмар!
– Не бойся, – дальний смех, звон колокольчиков, белое перо снежинкой падает в ладонь и тает, – тебе нечего бояться. Я не она, она не я… Ты меня искал. Ты меня нашел!
– Нет!
Пусть это девушка, а не оборотень, но она не Поликсена. Поликсена не была такой легкой, такой неистовой, такой доступной.
– Танцуй, – черные кудри взметнулись крыльями, – танцуй и не думай… Ты звал ее, она пришла. Почему ты ее гонишь? Ты ее больше не зовешь? Ты не зовешь ее, позови другую. Она придет… Позови другого, и он будет… Здесь будет, с тобой будет. Все придут… Зови, только зови!
Звать? Кого? Муцио сейчас со своей Франческой. Им хорошо, больше им никто не нужен. Зачем эта женщина похожа на Поликсену? Если б не это, они бы станцевали, но память рвет струны! Он не хочет, не верит, но помнит… Поликсена… Кровь на палубе, дрогнувшие в последний раз ресницы, пьяные красавицы, манерные всхлипы лютни, чужие сладкие губы, бесстыдные стоны.
«Никогда не бегите за женщиной, особенно ночью…» Ворон! Кэналлиец должен быть здесь. Если здесь Муцио, здесь и Рокэ! Шрамы на спине, шалые глаза, искусанное в кровь плечо. Ворон тут, его надо найти… Обязательно надо его найти…
«Ветер и звезды, нет слова «поздно», нет его больше, нет!» Он это слышит или кричит самому себе, этой ночи, рушащемуся в звездное небо миру?
Танцоры перебегают из одной цепочки в другую, гибкие красавицы вскидывают руки в манящем танце, весенними ручейками звенят колокольчики. Откуда здесь женщины? Здесь только капитаны, капитаны Хексберг!
Из-за похожей на просыпающуюся птицу скалы вылетели девять плясунов, которых вел Алва. Кэналлиец вновь обманул и людей, и смерть, и судьбу. Он вернулся, скользит над бездной, обнимая непонятных растрепанных созданий, а все разговоры о том, что герцог в плену, – только разговоры. Нужно написать фок Варзов, маршал должен знать, что все в порядке.
– Танцуй, капитан. Это ночь танца, это ночь ветра, это ночь звезд!
Только ветер и звезды, ветер и звезды, и свет…
Теперь их с Алвой разделял лишь пригнувший гриву костер, Ворон махнул рукой, расхохотался, как летом на площади. С неба белым жемчугом посыпались звезды, Луиджи, сам не соображая, что делает, вывернулся из ухвативших его, пахнущих вереском рук, пошел, побежал навстречу другу, тот смеялся, поднявшийся ветер трепал черные волосы.
– Ты меня ищешь? – Рокэ стоял у самого обрыва, внизу бесились волны, над головой алыми ройями мерцало созвездие Врагов, но оно же под горизонтом! В Зимний Излом Враги не видны: когда они на небе – день. Враги стояли в зените, когда картечь выметала палубы дриксов, звезды всё видели. Всё…
4
Девять крылатых созданий скользят по заливу и смеются. Им радостно, очень радостно, но они помнят, с кем танцуют. И зачем. Это их залив, их люди, их корабли, а чужаков нужно прогнать… Или оставить здесь, на дне, среди синих водорослей и веселых рыб с колючими плавниками, которым не стать крыльями. Да, пусть остаются, пусть с ними играют волны, им тоже хочется танцевать.
Пришельцы
