Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)
– Единый спаси! – заверещала она, и Мари растерянно посмотрела на него, безмолвно спрашивая, как им быть.
– Леди Дастин, угомонитесь. Вы и мертвого разбудите, – раздраженно сказал Тристан, проходя в комнату.
– П-п-принц Т-т-т… – заикаясь, произнесла она.
– Да, он самый. Я не умер, как видите, а теперь уведите девочек, я хочу поговорить с матушкой наедине. – Тристан в нетерпении махнул рукой, давая понять, чтобы она выметалась из комнаты, пока он добрый.
– Ох, сынок, леди Дастин ужасная сплетница, уже через час весь Фортис узнает о тебе, – взволнованно запричитала Мари, но взгляд ее потеплел, когда Тристан взял ее ладони в свои и поочередно поцеловал каждую.
– Неважно, я уже сегодня пойду к Калебу, и мы решим вопрос о моем, так сказать, воскресении. Я собираюсь вернуться.
Услышав это, Мари просияла и в один миг будто помолодела на несколько лет.
– Неужели, сынок? Я так рада, так рада! А как обрадуется твой отец, узнав, что ты жив. – В ее глазах блеснули слезы.
– Матушка, на самом деле я пришел к тебе с большой просьбой. Мне нужно не только вернуть свое имя. Ты ведь поддерживаешь связь с родней по линии Араос?
– Конечно, я каждый год посещаю Арвас, даже после смерти родителей. Почему ты спрашиваешь?
– Как к тебе относится твой дядюшка Тиор?
– Я всегда была его любимицей, хоть и прихожусь лишь троюродной племянницей.
– У него ведь только дочери. Я хочу унаследовать его титул лорда Арваса.
Мари нахмурилась.
– Сынок, зачем тебе это? Если тебя все еще гложет обида из-за того, что отец назначил тебя лордом Гринхилла, я поговорю с Ароном. Он забудет про старые обиды и сделает тебя наместником более значимых земель.
– Мама, мне не нужны земли Юга. Я хочу стать титулованным лордом Запада. Если хочешь, чтобы я забыл все обиды, то искупи вину и договорись со своим дядей. Убеди его, что я не такой болван, как обо мне все говорят, и благодаря своему влиянию сумею нарастить мощь Арваса и дочерей его не обижу. Это важно для меня.
На лице Мари отразилось сомнение, но после недолгих раздумий, показавшихся Тристану вечностью, она вздохнула, сдаваясь.
– Хорошо, сделаю все, что в моих силах. Но не объяснишь мне, что ты затеял?
– До Фортиса ведь дошли слухи, что Стефан Адесто – не родной сын Танната, а своей единственной наследницей покойный король признал незаконнорожденную дочь Адалину Ришель?
– Конечно, дошли. – Мари покачала головой и начала усердно обмахиваться веером, хотя на дворе стояла поздняя осень и в комнате было прохладно. – Вся знать столицы только об этом и говорит. А какие слухи ходят об этой девице…
– Мама, эта девица пережила то, что не каждому мужчине под силу выдержать, а слухи о ней такие же правдивые, как обо мне.
Она замерла, сложила веер и внимательно посмотрела на него.
– Ты знаком с ней?
– Я люблю ее и хочу на ней жениться, а для этого мне мало быть принцем Юга. Я должен стать лордом Запада.
– Единый помилуй… – Мари в изумлении округлила глаза и прижала к груди сложенный веер.
Тристан раздраженно вздохнул, зная, что за этим последует.
– Мам, только не начинай…
– Сегодня же отправлюсь в Божий дом и помолюсь. Потому что в тот день, когда мой самый красивый и любвеобильный сын женится, мир потонет в слезах девушек, чьи сердца он разбил. Но сначала ты мне все-все расскажешь, иначе я тебя отсюда не выпущу!
Тристан поднял взгляд к потолку и тоже помолился. Похоже, это будет сложнее, чем он думал.
Глава 44
Шесть месяцев спустя
Солнечный луч медленно скользил по одеялу, очерчивая каждую складку. Когда он касался оголенной кожи Адалины, она недовольно морщила нос и зарывалась в одеяло. Солнце поднималось все выше, и ей становилось сложнее прятаться от яркого, слепящего света. Она уже хотела спрятать голову под подушкой, мысленно проклиная служанку, которая забыла на ночь задернуть шторы, как над ухом раздался раздражающе спокойный голос Флоренс:
– Ваше Высочество, пора просыпаться, сегодня ваша коронация. А поскольку вы наотрез отказались соблюдать давнюю традицию ношения париков, то нам потребуется очень много времени, чтобы завить ваши волосы.
Коронация
Желудок Адалины сжался до размеров игольного ушка, а к горлу подкатила желчь.
На то, чтобы осудить Стефана по всей строгости закона и казнить за многочисленные преступления, ушел всего один месяц. Расследование могло затянуться на год, но, ко всеобщему удивлению, несостоявшийся король сам признался в злодеяниях перед Королевским советом и судьей Аталаса.
В день казни Адалина видела его в последний раз и ужаснулась тому, настолько он исхудал, побледнел и постарел. Когда Стефану дали последнее слово, она ожидала проклятий в свой адрес или попыток выставить ее в неприглядном свете перед народом Аталаса, но он сказал всего одну фразу: «Буря возмездия грядет», и покорно опустил голову, готовый расстаться с ней.
Это была ее первая победа, но испытания на этом не закончились.
Многие в Королевском совете не желали признавать ее законные права на престол и поддерживали кандидатуру тетки Арабеллы, которая открыто выступала против нее. Тогда Изекиль прибег к влиянию гильдии и шантажом и манипуляциями склонил на сторону Адалины всех советников. Конечно, не лучший способ начать правление, но Адалина понимала, что теперь ей придется принимать очень много спорных решений.
Мощную поддержку ей также оказала принцесса Люсинда. Она-то и приструнила сестру и погасила восстание в зачатке.
В конце концов Адалину признали наследницей рода Адесто и единственной законной претенденткой на трон. С того дня к ней стали обращаться Ваше Высочество или принцесса Адалина и началась активная подготовка к коронации.
На протяжении всего этого времени ее поддерживали Изекиль и Флоренс, а через месяц после отъезда Тристана к ним присоединилась Кристин. Не сразу, но Адалина догадалась, что она приехала ради Изекиля. И хотя на людях они постоянно ссорились, спорили и обменивались саркастическими шутками, Адалина видела, как они смотрели друг на друга. Их взгляды были красноречивее любых слов.
Адалина впервые чувствовала, каково это, когда рядом есть люди, на которых можно положиться, которым можно довериться и в случае беды попросить о помощи. Несмотря на это, ей было безумно одиноко и тоскливо, а виной тому – один человек,
