Восстать из Холодных Углей - Роберт Дж. Хейс
У меня промелькнуло воспоминание, когда душа прошла через меня. Краткий миг другой жизни. Бабушка, сидящая у слабого огня, дочь рядом с ней и внучка у нее на коленях. Три поколения семьи тесно прижались друг к другу у огня. Дом, полный любви и уюта. Воспоминание исчезло так же быстро, как и появилось, словно сон, оставивший после себя лишь мимолетные эмоции. Забытое. Ушедшее. Я почувствовала, как душа проходит сквозь меня, и даже могла сказать, куда она ушла и что оставила после себя. Через мою грудь, вниз по руке и в наручник. В Источник, вставленный в металл.
Я выдохнула, все еще пытаясь осознать, что только что произошло. Мои глаза встретились с глазами Железного легиона.
— Что...
— Следующий. — Он потянулся к следующему пленнику.
Он был неумолим. Заключенный следовал за заключенным. Жизнь за жизнью. Я обнаружила, что меня захлестывают обрывки воспоминаний, я побывала в сотне разных жизней. Я чуть не потерялась в этом водовороте. Молодой человек гордится тем, что он солдат на службе у своего императора. Еще один мужчина положил глаз на женщину, которая никогда не полюбит его в ответ. Женщина ищет потерянную туфлю, ее любимая пара разделена пополам, навсегда. Маленький мальчик ушиб палец на ноге и зовет маму. Иссохшая старуха обманом заставляет жителей деревни поверить в то, что она ведьма. Человек с землями и титулом считает свои деньги. Девочка играет с собакой на берегу замерзшей реки. Каждое было мимолетным, обрывком воспоминаний и эмоций, а затем исчезало, сменяясь другим. И еще одним. И еще. Я изо всех сил пыталась понять, где заканчиваюсь я и начинаются воспоминания других.
Если Железный легион и страдал от тех же самых мучительных воспоминаний, он этого не показывал. Думаю, ни он, ни Джозеф их не чувствовали. Для меня это было уникально. В тот день на моих глазах погибло двести шестнадцать человек, и еще столько же — от рук Джозефа. Двести шестнадцать жизней прошли через меня, направляясь к Источнику. Двести шестнадцать душ — и это всего лишь одна жизнь Джинна.
Я не могла остановить то, что произошло дальше. Когда последняя из душ прошла через меня в Источник, то же самое произошло и с Джозефом. Источник, прикрепленный к моему наручнику, начал светиться, сначала мягко, но затем все ярче, ярче и ярче. Синее свечение. Время. Хрономантия. Источник выскользнул из наручника и упал на землю. Я обмякла в своих оковах, не в силах ничего сделать, кроме как наблюдать. Рядом с Джозефом Источник засветился ярко-желтым светом, и он выронил скипетр. Железный легион бросился вперед и собрал оба Источника, перенеся их в центр комнаты, где их ждали два новых пьедестала, возведенных прямо из камня, окружавшего нас. Джозеф придвинулся ко мне, и мы могли только наблюдать за последствиями злодеяний, которые только что совершили.
— Мне жаль, — сказал Джозеф, хотя вид у него был скорее ошеломленный, чем извиняющийся. Я никогда не задумывалась о том, как повлияли на него отнятые жизни и прошедшие через него души. Каждая из них оставила во мне что-то после себя, фрагмент воспоминаний, ощущение того, что я прожила жизни других людей. Каждая из них отняла у него что-то, чего он никогда не сможет вернуть. Его рассудок смыло потоком душ. — Твоя рука…
— Исчезла. — Слова вырвались у меня с шипением. — Вытащи меня отсюда.
Огни в центре комнаты пульсировали все ярче и ярче, желтый и синий чередовались, окрашивая лабораторию в головокружительные оттенки. Джозеф подошел ближе и потянул за искривленную металлическую решетку, которая удерживала меня. Прутья не сдвинулись с места. Он покачал головой, глядя на меня. Один из солдат хихикнул.
— А как насчет этого наручника? — спросила я.
Джозеф потрогал металл, закрепленный на моем запястье, и я поморщилась от боли, когда он еще глубже вонзился в мою плоть. Свежая кровь хлынула у меня по руке, капая с пальцев. Джозеф снова покачал головой.
Я вздохнула. Захваченная. Избитая. Мы проиграли. Я хотела, чтобы Сссеракис заговорил, заверил меня, что мы все еще можем бороться, даже если это ложь.
— Что будет дальше?
— Не знаю. — Джозеф обратил свое внимание на то место, где в центре комнаты, между двумя пьедесталами и их пульсирующими источниками, ждал Железный легион. — Раньше так далеко дело не заходило. Они всегда трескались и разбивались вдребезги.
Пульсация двух Источников менялась, замедлялась, синхронизировалась. Это был постепенный процесс приведения двух сил в соответствие друг с другом. Женщина-солдат проскользнула в комнату и остановилась, на мгновение уставившись на Источники, прежде чем повернуться к нам. На ней была такая же выцветшая форма, как и на других, но у нее было красивое лицо и блестящие волосы цвета воронова крыла. Я не придала этому значения и снова переключила внимание на Железный легион.
— Прекрати! — Я выкрикнула эти слова так громко, что Железный легион был вынужден обернуться. — Ты не понимаешь, что делаешь.
Железный легион сделал два шага ко мне.
— Я исправляю ошибку, Хелсене. Прекращаю Вечную войну. Восстанавливаю мир. — Он повысил голос, чтобы его было слышно, и я поняла, что из Источников доносится шум; два вибрирующих звука медленно сливались в один. — Только Ранд и Джинны, действуя сообща, могут исправить то, что они натворили. Требуется объединение их сил, чтобы закрыть дыру в мире. И обоим расам нужно исправить то, что их магия сделала со мной.
— Как ты можешь положить конец войне, которая закончилась еще до того, как кто-либо из нас родился? Аэролис и Мезула положили конец войне, Лоран. Они сговорились убить последних своих братьев и сестер, потому что знали, что другого конца войне быть не может. Но даже сейчас они не могут прекратить попытки убить друг друга. Ранд и Джинны могут быть одним целым, двумя сторонами одной медали, но они противоположны. Они никогда не позволят другому выжить. Ты не прекращаешь войну, ты разжигаешь ее заново! — Похоже, мои слова не были услышаны, и Железный легион вернулся к своим пульсирующим Источникам. — Ты ее увековечиваешь! Давая им возможность бесконечно убивать друг друга и возвращаться к жизни, используя наши жизни!
Конечно, ему было все равно. Жизни больше ничего не значили для Железного легиона, возможно, никогда и не значили. В
