Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
— Простите, — сказала я. — Сама не знаю, как это я заснула. Наверное, это потому, что слишком много съела…
— Даже не доела, — ласково сказал Клай. — Заснула с миской на коленях, бедная леди-рыцарь. Я отнёс тебя под крышу, ребята притащили со склада эти шинели, чтоб было помягче, и мы с Лансом караулили, чтобы никто не вздумал тебя будить. Но, видишь, прибыл мессир Валор. И привёз зеркало.
— Зеркало? — поразилась я.
Валор кивнул. Ну чувствовала я его улыбку, чувствовала — даже когда он молчал!
— Простите, что разбудил вас, милая деточка, — сказал он. — Мне очень жаль, что я помешал вам как следует отдохнуть после такой тяжёлой работы, но я к вам с важнейшими вестями. С вами желает побеседовать государыня.
— Вильма! — завопила я радостно и тут же перепугалась снова: — В зеркале?
— Не беспокойтесь, дорогая, — сказал Валор. — Никакой опасности нет. Но есть потрясающие новости. Вечером приходили вампиры: мессир адмирал и наш сердечный друг Ричард. Они всё видели и, полагаю, сообщили обо всём государыне в подробностях. А она сама позвала меня в зеркало четверть часа назад, но, несомненно, имела в виду беседу с вами, деточка. Поэтому я попросил мессиров военных помочь доставить зеркало сюда. Мне кажется, что здесь… гхм… надёжнее, вернее, что ли… Всё-таки тот корпус, где обитала Хаэла, — очень дурное помещение.
— А который сейчас час? — спросила я.
— Пятый час утра, — сказал Клай. — Все живые спят, кроме мессира Ланса.
— А ты как себя чувствуешь? — спросила я Ланса.
Ярко вспомнила, как он пел про очаровательные глазки, — и меня передёрнуло.
— Лучше, — сказал Ланс. — Спасибо, леди Карла. Сейчас уже всем лучше, даже обокраденным солдатикам… скажите, мессиры, мне кажется — или те, что выглядели совсем древними старцами, к сумеркам смотрелись бодрее?
— Возможно, эта порча обратима, — сказал Валор. — Я полагаю…
— Валор, милый, — сказала я, — это мы, конечно, обсудим, простите. А как, Вильма сказала, я должна её позвать? Или она позовёт?
— Зовите, — сказал Валор. — Государыня обещала не отходить далеко от зеркала.
Он сделал шаг в сторону — и я увидела стоящее у стены большое рабочее зеркало с грубо содранной рамой.
— Ох, сейчас! — я поспешно достала пузырёк с сиропом Ольгера и принялась его откупоривать, чуть не ломая ногти. Меня ужаснула мысль, что Вильма ждёт, не спит, в такой час, когда даже вампиры уже стараются быть поближе к своим гробам.
Валор поправил фитиль в лампе и обозначил мне прощальный поклон:
— Мы оставим вас, деточка. Государыня не упоминала о том, что мы должны присутствовать при вашей беседе. Если мы понадобимся — будем снаружи. В настоящий момент здесь абсолютно безопасно.
— Конечно! — пробормотала я, едва справившись с пробкой.
Мои друзья вышли, Клай прикрыл дверь, а я уселась на пол и торопливо начертила на довольно-таки тусклом стекле знак вызова.
И Вильма возникла в глубине зеркала едва ли не тут же, как я закончила рисовать. Её глаза сияли в свете свечей, она куталась в шаль — моя государыня, которой мне не хватало до острой боли.
Я прижалась ладонями к ледяному стеклу. Мне хотелось расплакаться.
— Ох, Вильма!
— Карла, дорогая, — сказала Вильма, тоже прижимая пальцы к стеклу, — как же моя душа болела за тебя все эти дни! Ты осунулась, моя милая сестрёнка, у тебя синяки под глазами, губы обветрились… как же тебе досталось! Моя сестрёнка — воин, а я — здесь, в безопасности…
— Думаешь за всё побережье, — кивнула я. — Ещё не хватало тебе снова рисковать собой. А я в полном порядке, ты не думай…
— Хорошо, сестрёнка, — Вильма приблизила лицо к стеклу. — Слушай. Завтра в Синелесье, прямо рядом с вашим объектом будут послы, направляющиеся к нам в столицу из Перелесья. Мессир Вэгс из дома Повилики, он перелесский дипломат, а с ним группа военных чинов, их охрана и газетёры…
Если бы Вильма сказала, что сюда летят в крылатых гробах рогатые твари из ада, чтобы бомбить нас горящей серой, я бы меньше удивилась.
— Послы?! — переспросила я. — А какого демона полосатого им тут надо?
Вильма улыбнулась — и её лицо стало совсем живым в мерцании свечей:
— Карла, цветик, они направляются ко мне, чтобы подписать мирный договор.
— Мир?! Ой, оставь, этого не может быть!
Виллемина, улыбаясь, смотрела на меня.
— Никогда Рандольф не согласится! Да он сам послов отозвал!
— Ты политически верно мыслишь, дорогая. Этих послов отправил не Рандольф, — улыбнулась Вильма. — Я даже не уверена, что бедный государь, связавшийся с адом, до сих пор жив.
Я порадовалась, что сижу на полу: стояла бы — села бы.
— Рандольф умер?!
— Если он мёртв, то его убили, сестрёнка, — сказала Виллемина. — А если ещё жив, то, полагаю, доживает последние часы.
Видит Небо, я много раз просто мечтала о том, как Рандольф умрёт ужасной смертью — за всё, что он учинил на нашей земле и со своим народом тоже. Но сейчас у меня по спине проползла ледяная струйка ужаса.
— Господи, — пробормотала я. — Так что ж, там у них был дворцовый переворот? А у Рандольфа же дети маленькие, да ведь? Наследнику сколько — десять лет, одиннадцать… Кто же регент?
Вильма опустила ресницы, затенив сияние глаз.
— Я бы весьма порадовалась за юного принца Лежара, если он сумел избежать смерти. Нет, дорогая. Это не переворот. Путч.
— Путч… — когда-то я слышала это слово, но сейчас никак не могла вспомнить, что оно значит. — Путч — это когда…
— Это когда власть берёт силой группа заговорщиков, — подсказала Виллемина. — В нашем случае — мессир Норфин из дома Седых Елей, маршал перелесского двора, и его, очевидно, доверенные люди. Военные, контрразведка…
— Маршал убил своего короля? — еле выговорила я.
— Да. И это стало возможным благодаря вашей операции. Пока Хаэла Междугорская была жива и в силе, о попытке переворота рискованно было даже думать. Но ты же понимаешь, дорогая, как яростно военные ненавидели чернокнижников при перелесском дворе?
— Ох, — только и смогла сказать я. — Ты узнала от вампиров? Про Хаэлу?
— От Ричарда, — кивнула Вильма. — И немедленно дала знать мессиру Норфину.
— Ты?!
Я думала, что хорошо знаю Виллемину. Но иногда она меня поражала.
Она победительно улыбнулась, и огни в её глазах снова вспыхнули.
— Я переписывалась с ним с тех самых пор, как мы впервые побеседовали с Ричардом, сестрёнка. Наша внешняя разведка во времена
