Практикантка (СИ) - Роман Абдуллов
Действительно, в последние годы «погодники» все чаще не оправдывали надежд, но обвиняли в неудачах природную непредсказуемость и изменения воздушных потоков, и при этом вряд ли лукавили. Взять хотя бы столицу. Скоро утонет, захлебнется в беспрестанных дождях, а всего пару лет назад в это время приходилось поливать дороги, прибивая пыль.
Авитус устало откинулся на твердую деревянную спинку кресла. Разговаривать не хотелось. Мелькнула мысль, что Маркус, возможно, молчит именно из-за нежелания отвечать на вопросы, а вовсе не из-за боли. Ее-то он мог преодолеть. Весь в отца: такой же скрытный и упрямый.
Ван Ронц, видимо, оскорбленный невниманием, целую минуту тщетно изображал скуку, и наконец не выдержал: заерзал, запыхтел и спросил громко, чтобы вокруг услышали:
— Дэр Авитус, расскажите же, что говорит ваш внук. В газетах горазды сочинять, а что на самом деле?
Возбужденно потирающий тонкие сухие ладони дэр Монтий замер и устремил на Авитуса любопытствующий взгляд. Сзади тоже притихли, прислушались.
Мысленно пожелав, чтобы кресло под ван Ронцем развалилось, Авитус тем не менее спокойно произнес:
— Маркусу пока сложно говорить.
— Но ведь писать-то он может!
— Зачем? Мне достаточно знать, что он поступил, как истинный маг: действовал во благо процветания Республики.
— Конечно-конечно… — Ван Ронц студенисто затряс подбородками и, с довольным прищуром глянув на окружающих, вкрадчиво продолжил: — То есть вы считаете, что он намеренно бросился в самую гущу? Я не отрицаю, вы не подумайте! Просто хотелось бы знать точно! Кто-то ведь может решить, что лэр Маркус всего лишь… спасал себя.
Авитус с презрением посмотрел на толстяка — вот уж кто не пожалеет и младенца ради собственного живота — и сухо отрезал:
— Если Маркус спасал лишь себя, значит, этому миру он и нужен!
На мгновенье вокруг установилась полная тишина, а затем дэр Монтий разрушил ее, звонко расхохотавшись. Ван Ронц же открыл рот, но так и не нашедшись с ответом, только запыхтел и часто заморгал.
Внезапно все в зале начали умолкать. Слышно стало конселарусов — они действительно спорили, — и шаги идущих по проходу девяти человек в белоснежных мантиях. Верховные маги прибыли.
Опомнившись, конселарусы затихли, Верховные заняли свои места и ударил гонг. Заседание сената началось.
Обсуждение случившегося вчера во Флиминисе и мер, которые необходимы для восстановления города и окрестностей, очень скоро вылилось в шумную свару.
На «погодников» насели все, кто заплатил за дожди, но так их и не получил. «Погодники» же свою вину не признавали: ожесточенно доказывали, что необходимы исследования, и били себя в грудь утверждая, что повторные попытки увенчаются успехом. В конце-концов, потребовали денег от Республики. «Земледельцы» тут же присоединились к ним в последнем требовании. Напирали на то, что в случае неурожая голодать будут все. От такой наглости на дыбы стали прочие гильдии: как же так, они-де в поте лица, а кто-то попросит и ему дадут. За просто так!
Всё было ожидаемо. Удивили только конселарусы. На сей раз они споро и беспощадно ставили сферы тишины. Достойный сенатор, жаждущий быть услышанным, вскочил с места — сфера! Слишком громко назвал оппонента ослом — сфера! Посмел грубо отозваться в сторону Верховных — за это тоже сфера! Дэры Вэлиус и Галлус будто соперничали.
Ван Ронц, не скупившийся на ругательства покрепче «осла», «умолк» одним из первых. Авитус видел краем глаза его красное, перекошенное лицо, видел как он потрясает кулаком и что-то кричит, но к великому облегчению, не слышал.
— Этак мы с вами вдвоем останемся, — усмехнулся дэр Монтий.
Пока он, как и Авитус, помалкивал — оба ждали, когда можно будет высказаться, не надрывая глоток.
Авитус хмуро следил за Верховными. Глава «погодников», ван Лерц, и консул «земледельцев», ван Тирен, переговаривались, склонив друг к другу головы. Дариус ван Тусен погрузился в собственные размышления и вовсе не обращал внимания на происходящее, а Каладар наблюдал за спорами на трибунах сенаторов. Отсюда выражение глаз его было не различить, но Авитус не сомневался: этот выскочка-плебей наслаждается. Вся его поза, все мельчайшие телодвижения выдавали полное удовлетворение происходящим, словно он вел одному ему известную игру, и противник его, послушно делая ходы, приближался к гибельному концу.
Наконец, тактика конселарусов возымела действие. Сенаторы начали умолкать, речи стали более сдержанными и осторожными. Проголосовали быстро. «Погодников» обязали бесплатно пригнать дожди, куда они не смогли ранее, а также выделили средства на исследования. «Земледельцам» денег не дали, но они вполне удовлетворились и обещанным дождем.
Заседание длилось меньше часа, и когда ударил гонг возвещающий его окончание, сенаторы все еще шумели, что-то доказывая друг другу.
Авитус вышел в атриум. У окна задержался, всматриваясь в дождливую пелену и решая, стоит ли навестить внука. Тот, верно, уже прочел статьи… Спалить бы все газетенки! То в чан с дерьмом окунут, то вознесут на пьедестал! Маркус и без того слишком дерзок: его огонь притушить надо, а они, наоборот, масла плещут.
Рядом встал неслышно подошедший дэр Монтий. Улыбнулся, глядя на отражение Авитуса:
— О лэре Маркусе думаете?
Авитус промолчал. Селена тоже всегда угадывала, когда он думал о внуке, говорила, что он хмурится так озабоченно, будто у него в горле рыбья кость застряла.
— Вы уж не сердитесь, что я засмеялся на ваши слова о нем, — продолжал дэр Монтий. Он вдруг стал непривычно серьезен и даже печален. — Звучало, конечно, слишком вызывающе, но мне понравилось. Если бы я мог сказать так про своих сына или внука — хотя бы про одного из них… «Он нужен этому миру»… Я был бы счастлив.
* * *
Маркус чувствовал, что звереет. Третий день в постели, без газет (их он читать не желал), без книг (от пары страниц уже мутило), без тренировок! Даже дед не зашел ни разу! И потому письма, принесенные с утренней почтой обрадовали невероятно.
Верхнее было от дэра Алерайо ван Видуса. Маркус хорошо помнил его: два года назад «земельник» руководил их практикой во Флиминисе. На сей раз они встретились у зернохранилища, и дэр Алерайо выглядел слегка безумным, мало похожим на себя прежнего, расчетливого и хладнокровного. Впрочем, если девочки, которых он подхватил на руки, — его дочери, то неудивительно.
Два других письма послали Шон и Вэлэри. Неожиданно.
Начал Маркус с послания дэра Алерайо. Тот горячо благодарил за спасение дочек (значит и правда, своих детей едва не потерял) и желал скорейшего выздоровления.
Шон помимо аналогичных пожеланий спрашивал, можно ли навестить Маркуса и не будет ли лиа Одетта против. Конечно, будет! И Шон
